Конрад закричал от боли. Из многочисленных ран побежала кровь. Сын Дитриха на этом не остановился. Собственно, он себе уже и не подчинялся. Невероятная ярость овладела им. Хотелось только мести. Его глаза стали темными, как ночь, а рыжие кудри, наоборот, превратились в белоснежные локоны.

В очаг влетела железная подкова, до этого висевшая над входной дверью. Накалившись докрасна, она поднялась в воздух, а потом впилась в обнаженный живот одноглазого.

Снова крики боли. Но и это был не конец. После того, как Конрад был заклеймен, маленький колдун принялся повторять это снова и снова, словно наслаждаясь мучениями человека.

В этот момент пришел в себя второй товарищ одноглазого. Он вскочил на ноги и бросился на подростка, но тот решил даже не обращать на него внимания. Движением руки он заставил разбойника остановиться, после чего голова последнего лопнула, словно воздушный шарик.

– Ну ты и мразь, – промычал Конрад.

Это было его ошибкой. Мальчишка в ответ на оскорбление заставил главаря разбойников высунуть язык наружу, а потом сомкнуть челюсть. Откушенный обрубок упал на пол. Изо рта полилась кровь.

Далее в ход пошло все, что попадалось сыну Дитриха на глаза: посуда, стулья, остатки еды, оружие. Они летели в распятого мужчину и впивались ему глубоко в тело, заставляя еще больше страдать. Умереть он не мог. Колдун не давал ему этого сделать, поддерживая в нем жизнь.

Наверху начался пожар. Причиной тому был огненный шар, сотворенный маленьким колдуном, когда тот был на чердаке. Едкий дым стал заполнять дом. Мальчику уже было все равно. Он готов был погибнуть вместе с мерзавцами, убившими его семью.

Неожиданно входная дверь отворилась и в дом ворвалось несколько королевских солдат. Для разгоряченного гневом ребенка это не имело значения. Быстро задвигав руками, он принялся раскидывать воинов в разные стороны. Те же не могли ничего сделать, чтобы избежать такой участи.

Неизвестно сколько еще сын Дитриха мог продолжать сопротивляться королевским войскам, если бы в доме не появился архимаг верховного совета магов. Он быстро смекнул в чем дело и мысленно обратился к маленькому колдуну, одновременно блокируя все его атаки, нацеленные теперь на него.

«Успокойся, дитя, – говорил Синариус в голове мальчика. – Мы тебе не враги. Мы пришли за этими разбойниками. Я понимаю твой гнев и твою ярость, но, пожалуйста, успокойся. Ты уже отомстил за своих близких. Не делай больно еще кому-нибудь. Твои родители не одобрили бы этого».

Слова архимага подействовали, и ребенок устало повалился на пол. Чары с Конрада исчезли, что позволило ему наконец умереть.

Синариус подошел к мальчику и присел рядом с ним. Добродушная улыбка на лице мужчины окончательно убедила сына Дитриха, что он ему не враг.

– Как тебя зовут, дитя? – ласково спросил архимаг.

– Сунраз, – еле слышно ответил подросток и снова заплакал.

Мужчина обнял его и тихо прошептал:

– Не волнуйся, Сунраз. Я позабочусь о тебе. Теперь я твоя семья.

Лучше смерть, чем усталость.

Леонардо да Винчи

- Уезжаешь?! Вернее, бежишь! Что ж, приятной дороги, негодяй! Трус! Подлец! – бранилась Алоиза на вошедшего в ее покои Фроста. – Надеюсь, ты не вернешься! Но если даже вернешься, хотя я этого не хочу, то будь уверен, – жена с таким вызовом посмотрела на мужа, что тот оторопел, – по прибытии сюда меня не станет! Да, ты не ослышался, мой дорогой муженек! Не станет, – голос девушки задрожал и она, словно обессилев, опустилась на кровать. – Меня убьют, изнасилуют, отравят или… У меня даже фантазии не хватает, чтобы предположить, что со мной может произойти за время твоего отсутствия. Твой глубокоуважаемый отец – мастер неожиданностей, и я уверена… Нет! Я точно знаю! Он приготовил для меня что-нибудь очень ужасное, что-нибудь такое, что принесет мне невыносимые страдания, ведь я… Я! Всего лишь простая женщина… Рабыня! Прилюдно оскорбила его… Его! Императора Алакастии, верховное божество всего сущего. Он не простит мне этого, будь уверен. Не простит. Смерть Эрика только начало. Я следующая. А ты… Ты, конечно, поезжай. Хорошей дороги и до встречи… В царстве Вечности.

Алоиза разрыдалась и уткнулась лицом в подушку. Фрост присел рядом с ней и стал гладить по спине, пытаясь успокоить.

– Милая, прошу, перестань говорить глупости. С тобой ничего не случится. Отец ни в чем не виноват перед тобой. Я тоже ему не верил сначала, но потом он предоставил доказательства своей невиновности. Черная смерть не его рук дело. Я видел сотни таких больных, но даже отец не может им помочь. Но если ты боишься, то только скажи. Я никуда не поеду, а останусь с тобой. Ты для меня важнее всего. Также, как важен был Эрик. Его смерть для меня – тоже большое горе. Я горячо любил его и скорблю каждую минуту по нашему сыну.

– Замолчи! – вдруг гневно произнесла Алоиза, оторвавшись от подушки. – Не смей произносить его имя! Слышишь?! Не смей! Ты не достоин этого.

– Дорогая… пожалуйста…

– Разговор окончен! Уходи! Уходи немедленно!

– Но…

– Пошел прочь, я сказала!

– Будь по-твоему, – печально проговорил Фрост и, низко опустив голову, поплелся к двери.

Выходя из покоев жены, король натолкнулся на проходящую мимо Кинеллу.

– Брат, что-то случилось? – встревожено спросила она, вплотную подходя к нему. – На тебе лица нет.

– Алоиза, – прошептал он, не поднимая глаз. – Она… Она меня больше не любит.

На глазах короля появились слезы и он, отдавшись вдруг нахлынувшим на него горестным чувствам, зарыдал, как малолетний ребенок, ища сочувствия, на плече принцессы.

– Почему? Почему, сестра? – всхлипывал Фрост. – Почему жизнь ко мне так не справедлива? Я разве многого прошу? Неужели мне нельзя испытать простого человеческого счастья? Быть рядом с горячо любимыми мною людьми? Радоваться жизни вместе с ними? Да, я жестокий, властный и пролил огромное количество невинной крови! Но я же пытался исправиться. Пытался жить мирно, даря счастье другим людям. Но боги почему-то не хотят простить меня, посылая горе и смерти горячо любимых мною людей. За что они отобрали Эрика? Зачем поссорили с женой? Теперь Алоиза во всем винит меня и моего отца, но мы ни в чем не виноваты. Это все проклятая черная смерть!

– Ну что ты, что ты, братик, – успокаивала его принцесса, гладя по голове. – Это все временно. Временно. Все непременно образуется. Я уверена. У Алоизы умственное помешательство и, как женщина, я ее прекрасно понимаю. Но и ты должен ее понять. Ей тяжело, и она ищет любой способ, чтобы заглушить свои страдания. Естественно, что ты первый, на кого нацелен гнев жены, потому что не можешь обидеть ее. Ты все простишь ей, поскольку любишь ее. Она знает это и поэтому пользуется тобой. Оставь ее на время, брат. Прекрати с ней общение и встречи. Она сама к тебе вернется через некоторое время, поскольку тоже любит тебя. А еще потому, что кроме тебя у нее больше никого нет на этом свете.

– Ты считаешь, что мы с Алоизой еще будем вместе? – с надеждой спросил мужчина.

– Конечно, брат. Будете. Даже не сомневайся в этом.

– Спасибо. Спасибо, сестренка, – проговорил Фрост, немного улыбнувшись. – У тебя всегда получалось утешить меня. Прости, что теперь мало уделяю тебе внимания, но я настолько захвачен новым чувством.

– Я понимаю, брат, и нисколько на тебя не сержусь. Поэтому я сейчас здесь с тобой. Я желаю тебе только счастья.

Кинелла заботливо вытерла с лица короля последние слезинки, а затем поцеловала его в лоб.

– Я слышала, что ты собираешься в Марьявинское поселение, – проговорила она. – Это правда?

– Да. Там что-то случилось. Какая-то очередная беда. Надо узнать что.

– Вот и хорошо. Обязательно поезжай. Вот увидишь, как только ты вернешься, Алоиза тебя обязательно простит, и вы заживете по-прежнему. Только, пожалуйста, братик, будь осторожен. Возьми побольше солдат и не забудь своего лантая. Я до сих пор не могу простить себе, что просила тогда оставить его здесь и тем самым, своими собственными руками, чуть не отправила любимого брата в царство Вечности.