Кроме того, после пустынных просторов тундры и тундростепи, зрелище проплывающих мимо лесов, так напоминающих 'родные осины', доставляло выходцам из двадцать первого века особое удовольствие. Ну не степные мы люди, совсем не степные.

Дару, Мару и Гуга, привыкших там у себя на севере к совсем иным ландшафтам, зрелище вздымающихся ввысь деревьев, напротив, вгоняло в оторопь и немного пугало. Тут кипела совсем иная жизнь, по большей части скрытая от глаз, а потому непонятная обитателям привольных степных просторов, где и охотники и добыча способны заметить друг друга с большого расстояния.

Когда солнце снова стало припекать, молодые дамы и отдельные пока еще девицы, не сговариваясь, скинули свои футболки, оставшись топлесс. Началось все, как и раньше, с Дары и Мары, потом их почин подхватили Ляля и Лиза. Последней разоблачилась Катя, очевидно не желая оставаться белой вороной. До полного ню дело, впрочем, не дошло. Скорее всего, в женской части коллектива было заключено некое джентльдамское соглашение, о том, что такое сильно оружие можно применять только при особых случаях. Например, во время купания в реке, время которому еще придет несколько позже. Например - уже этим вечером. А пока, закатав до колен штаны, все пять красавиц весело шлепали по нагретой солнцем деревянной палубе босыми ногами. Дару и Мару, правда, Марина Витальевна довольно быстро отозвала в кают-компанию - готовить обед.

Глядя на Лялю, Лизу и Катю, щеголяющих в закатанных до колен пятнистых штанах, Сергей Петрович подумал, что зря они не заказали каждому по паре легких шорт. Недоглядели, однако. Сработал стереотип, что если ледниковый период, то значит - обязательно будет холодно. А о том, что в месте выбранном им для постоянного проживания может быть настоящее лето он и не сообразил.

Где-то около полудня берега постепенно сдвинулись, цвет воды изменился, а ее течение ускорилось. Затем впереди показался заросший тростником длинный и узкий, делящий русло реки на два рукава, наносной остров. Это означало, что эстуарий закончился, и началась уже собственно река Гаронна. Не Великая Река, но все же. В наше время Гаронна была судоходна для морских судов вплоть до Бордо, а для речных до самой Тулузы. 'Отважный', с его метровой осадкой, был способен влезть здесь в любой, даже мелководный приток.

Сергей Петрович приказал впередсмотрящим удвоить свое внимание. В отличие от достаточно глубоководного эстуария, здесь, в русле Гаронны, была куда большая вероятность, нарваться на мель или притопленную корягу, тем более что, для того чтобы уменьшить сопротивление стремящейся к морю воды, курс 'Отважного' был проложен не по речному стрежню, а вблизи южного берега.

Сменившись с вахты, Ляля устроилась на раскладном парусиновом стульчике, неподалеку от Сергея Петровича, наблюдая попеременно прищурив глаза, то за берегом, то за своим женихом, как кошка за добычей, которой некуда деваться. Она совершенно не хотела ломать сложившиеся между ними доверительные отношения и дала себе слово набраться терпения и дождаться пока ситуация разрешится естественным путем.

Лиза, напротив, была более откровенной и ни на шаг не отходила от Андрея Викторовича, опекая предмет своей страсти с дотошностью ревнивой жены. Хотя, если подумать, к кому тут ей ревновать? Все девки при своих мужчинах и никому нет смысла зариться на чужого. Наверное, от нервного возбуждения в ожидании долгожданного конца пути, и присутствия рядом мужчины, в которого она давно и тайно была влюблена, у нее слегка поехала крыша. Сергей Петрович уже думал как бы поаккуратней прервать эту Лизину настырную активность, но тут в дело вмешалась Ляля, которой все эти брачные танцы тоже надоели.

- Лизка, стой! - прошипела она, схватив Лизу за руку, когда та в очередной раз пробегала мимо в кают-компанию за чаем для предмета своей страсти, - Ты что вытворяешь? Совсем дура, что ли? Всего один день потерпеть не можешь?

- Ляля! - пискнула Лиза, - Ты что?

- Я не что, я кто, - тихо ответила Ляля, - Расслабься и веди себя прилично. Не доставай мужика. Договорились же. Никуда твой Мускул от тебя не денется, влюбится и женится. Совсем немного осталось.

Лиза вздохнула, высвободила свою руку из Лялиных цепких пальцев и, ничего не говоря, лишь пожала плечами. Спустившись вниз, она неожиданно выплакалась на плече Марины Витальевны и получила от нее короткое благословение. Если женщине очень хочется, то значит так и надо. Вернувшись наверх, она передала Андрею Викторовичу кружку горячего чая, отошла в сторонку и, прекратив свои брачные танцы, начала раздумывать над тем, что и как она будет делать этим вечером.

Несколько часов спустя, когда солнце, уйдя почти точно за корму, клонилось к горизонту, с бака раздался крик Кати, - Сергей Петрович, смотрите! Справа по борту!

Передав штурвал Антону Игоревичу, Петрович подошел к борту, доставая из чехла свой бинокль. И точно. Чуть в отдалении от берега, на небольшом пригорке возвышающимся над сплошными тростниковыми зарослями, полукругом вокруг кострища, развернутым лицом к реке, стояли несколько куполообразных шалашей, крытых побуревшими прошлогодними травой и тростником. Рассматривая стойбище в бинокль, Петрович насчитал семь таких временных строений. Ни людей, ни каких либо животных не было видно. Стояла тишина, нарушаемая только тарахтением да отдаленными криками водяных птиц, гнездящихся в тростнике.

- Причалим? - спросил у Петровича Андрей Викторович.

- Пока не вижу где, - ответил Сергей Петрович, - сперва, надо найти проход в этих зарослях.

Проход нашелся, когда 'Отважный' был уже почти на траверзе стойбища. Сразу за пригорком нашелся вход в небольшой заливчик с впадающим в него ручьем. Петрович снова сам встал за штурвал. Паруса, убрать, двигатель на малый газ, право на борт. Сергей-младший и Валера ощупывали дно перед форштевнем длинными шестами. Глубины в заливчике вполне хватало и вскоре 'Отважный' ткнулся форштевнем в глинистый берег чуть в стороне от ручья.

Дело было к вечеру и, посоветовавшись, вожди решили, что именно здесь и будет разбит на ночь береговой лагерь. Место было вполне подходящее. Сняв показания лага, и вычтя предполагаемую скорость течения, Сергей Петрович решил, что они вполне могли достичь уже тех мест, которые и в наше время находились выше уровня моря. Об этом же довольно четко говорила и поросшая сосновым бором цепь бывших береговых дюн, которая могла образоваться примерно за восемьдесят тысяч лет до этого момента, когда уровень мирового океана был очень близок к тому, что был в историческое время. До места слияния Гаронны с Дордонью оставалось не более полутора дней пути.

Пока остальные разжигали неизменный костер и разбивали лагерь, Сергей Петрович, Андрей Викторович и Сергей-младший с Катей поднялись на пригорок обследовать стоянку первобытных людей. С первого же взгляда стало понятно, что оставлена она была еще в прошлом сезоне, причем оставлена организованно, так сказать в плановом порядке. Уходя местные не оставили ни одной пригодной к употреблению вещи, бросив только разный, совсем ненужный с их точки зрения хлам, вроде поломанных инструментов, обрезков сыромятных ремней и подгнившей уже травяной подстилки внутри шалашей. Обложенное по кругу камнями большое кострище уже начало порастать молодой травой.

Сами шалаши были построены примерно из десятка гибких двух-трех сантиметровых прутьев, воткнутых в землю по кругу и крест-накрест связанных у вершины сыромятными ремешками. Еще два кольца из прутьев, так же привязанных сыромятными ремнями, одно на уровне плеча взрослого мужчины, а другое чуть ниже пояса образовывали горизонтальный каркас. Снаружи вся эта конструкция была обложена связками травы и камыша и возможно когда-то была прикрыта сверху покрышкой их шкур. Вход, скорее всего, раньше прикрывался кожаной занавеской.

В середине жилища имелся небольшой очаг, обложенный камнями, а сверху было оставлено отверстие для выхода дыма. Больше всего, сия конструкция напоминала индейский вигвам в том смысле - в каком это слово употребляли сами коренные американцы. У нас вигвамом, почему-то, называют совершенно другую конструкцию временного разборного жилья, которую индейцы называют 'типи'.