По мере того, как солнце поднималось ввысь, становилось все жарче и жарче. Молодежь успела скинуть с себя все лишнее и остаться в коротких футболках без рукавов и шортах, а некоторые девушки, я имею в виду Дару и Мару, обходились и вовсе без футболок и привычно для себя сверкали голыми грудями. Они бы и шорты скинули, но Ляля, Лиза и Катя сумели им объяснить, что это будет слишком большим авангардизмом, поскольку 'Отважный' это не нудистский пляж. При этом прогретой деревянной палубе было так приятно ходить босиком. Намерзшиеся за время путешествия в приледниковых краях, детки, наконец, дорвались до моря и солнца.

Петрович забеспокоился. Солнце, конечно, это хорошо, но почти у всех членов клана Прогрессоров кожа была молочно-белой, не знавшей загара, что в ближайшем будущем грозило солнечным ожогом. Крема от загара на борту 'Отважного' не было, это он знал точно. Пройдет совсем немного времени, и большая часть команды сляжет в мучительных страданиях, и Марина Витальевна будет мазать их настойкой календулы, ругая его, дурака, за допущенную нераспорядительность.

Попытка загнать молодежь вниз, в кают-компанию, не удалась. Молодые они такие, считают себя бессмертными и думают, что именно с ними никогда и ничего плохого ни за что не случится. Нет, конечно, можно было отправить их вниз в приказном порядке, но для молодежи это бы выглядело как неоправданное наказание, на что Петрович пойти не мог.

- Ничего, - посмеиваясь, сказал Андрей Викторович, - один раз обгорят, впредь будут умнее. Да и не так далеко на юг мы забрались, не Сочи чай и не Канары.

Марина Витальевна тоже махнула рукой и удалилась к себе в кают-компанию, напоследок пообещав, что каждый, кто не слушает добрых советов, будет потом страдать в одиночку. Средств от солнечного ожога у нее нет и не предвидится, поэтому каждый сейчас должен решать за себя.

Что самое удивительное, но все почти обошлось, слегка порозовели только Дара и Мара, которым солнечные ванны были противопоказаны в принципе, и с ними за компанию Ляля. Остальным хоть бы хны. Наверное, свою роль сыграли высокая запыленность атмосферы этого времени, да слой высоких и тончайших перистых облаков, перехватывающих большую часть солнечного ультрафиолета. Сменив гнев на милость, Марина Витальевна намазала страдалиц календулой и строго настрого до самого вечера запретила выходить на палубу. Сами виноваты, старших надо слушать, они дурного не посоветуют..

Ляля сидела на койке, мазалась настойкой и ругала себя самыми последними словами. Надо же ей было так облажаться в глазах Петровича. Обещала быть примерной девочкой и во всем его слушаться, а повела себя как последняя дура, дорвавшаяся до сладкого. Сама себя наказала, обгорела на солнце, а теперь будет облазить как последняя уродка. Ляля чуть не разрыдалась. Сама идиотка, сама и виновата.

Сергей Петрович вместе с Андреем Викторовичем спустились в кают-компанию, для того чтобы забрать ноутбук и ПАР. Собравшись, Петрович остановился напротив Ляли, посмотрел на ее расстроенное личико и вздохнул.

- Не кисни, Ляля, - сказал он, - до свадьбы обязательно заживет. Впредь будешь умнее. Эх, где мои семнадцать лет?!

Сказав это, Петрович повернулся и вслед за Андреем Викторовичем вышел из кают-компании, оставив Лялю в, мягко выражаясь, окрыленном состоянии. Вытереть сопли, успокоиться, привести себя в порядок - жизнь снова прекрасна.

После обсервации и сделанных расчетов Сергей Петрович ненадолго задумался.

- Так, - сказал он собравшимся вокруг товарищам, - наше нынешнее положение не совпадает с расчетным примерно на сорок километров. Думаю, в этом виновато встречное морское течение, обходящее Бискайский залив по кругу. Ничего страшного в этом нет. Предлагаю, еще три часа следовать тем же курсом, а потом, как мы вчера и договорились, лечь на курс сто.

- Возражений нет, - сказал Андрей Викторович, - ты у нас капитан - тебе и решать. Действуй.

Антон Игоревич же ничего не сказал, только молча кивнул. Дальше все проходило без особых происшествий. Ровно в три часа пополудни Сергей-младший под надзором Сергея Петровича переложил штурвал, выводя 'Отважный' на новый курс и бег по морю, в сторону невидимого пока берега продолжился.

Вечером, когда солнце уже опускалось в воду на западной стороне горизонта, Сергей Петрович внимательно обследовал через бинокль морское пространство перед 'Отважным' и не нашел никаких признаков земли. Сонар, правда, показывал, что глубина начала постепенно уменьшаться и уже достигла отметки сорок пять метров, но пока никаких причин для беспокойства еще не было. Распоряжения для вахтенных рулевых были простыми.

- Следовать прежним курсом, - сказал Петрович, - внимательно следить за сонаром и слушать море. Если глубина станет меньше пятнадцати метров или будет слышен шум прибоя, то немедленно свистать всех наверх.

Но, дополнительные указания не понадобились. Ровно в полночь, когда сонар показывал двадцать пять метров глубины, поднявшиеся с коек Андрей Викторович, Сергей Петрович, Сергей-младший и Валера помогли Антону Игоревичу убрать паруса и отдать сразу два якоря. После чего, убедившись, что якоря держат, спустились вниз досматривать свои сны. На 'Отважном' наступила полная тишина.

17 июня 1-го года Миссии. День тридцать четвертый. Бискайский залив, 200 километров северо-западнее современного Бордо

Утром, когда первые солнечные лучи разогнали ночную тьму, подсветив розовым светом высокие перистые облака, на восточной части горизонта над морем обозначилась тонкая темная полоска суши. Валера, спозаранку первым вышедший на палубу, что называется 'отлить', тут же забыл о своем желании и завопил во всю глотку, - Земля!!! - как будто, он этой земли не видел уже как минимум месяц, а не всего два дня. На этот вопль из кают-компании тут же повылез весь остальной народ, и на 'Отважном' началась образцово-показательная вакханалия. Приплыли, в смысле, дошли.

Немного выждав пока схлынут первые эмоции, Сергей Петрович прекратил это форменное безобразие и ввел процесс в конструктивное русло. Вскоре якоря были подняты, паруса поставлены и 'Отважный' ходко направился к виднеющемуся вдали берегу. На первое время Петрович поставил за штурвал Сергея-младшего, а на бак впередсмотрящими послал Лизу с Лялей. В дальнейшем, в самый ответственный момент уже у самого берега, он намеревался взять управление на себя.

Довольно быстро, всего через пару часов, стало понятно, что: во-первых, со своей навигацией он попал прямо в яблочко, и, во-вторых, все предосторожности были совсем не лишними. В бинокль было видно, что по левому борту, загибаясь на север, тянулся скалистый и обрывистый весьма негостеприимный берег. Выскочить туда в темноте было бы смерти подобно. По правому, борту, уходя далеко на юг, простирались ровные песчаные пляжи Серебряного берега. А ровно между ними, прямо по носу 'Отважного' находилось устье крупной реки, которая не могла быть ничем иным как Гаронной. Они были уже почти на месте.

Взяв управление на себя, Петрович направил 'Отважный' прямо к устью. В бинокль прекрасно было видно, что в месте впадения Гаронны в море находилась не дельта с множеством островов и протоков, а эстуарий, то есть узкий и скорее всего глубоководный залив, далеко вдающийся в сушу. Так бывает когда, морские течения, прибой, приливы и отливы не дают накапливаться в устье наносному материалу, сразу унося его в море. Причалить же к морскому пляжу южнее эстуария было совершенно невозможно. Там свирепствовал морской прибой, разгоняемый тем самым юго-западным ветром, который и привел сюда 'Отважный'. Волны, почти незаметные в открытом море, выходя на прибрежную отмель, поднимались в человеческий рост и с размаху кидались на ровный и открытый всем ветрам песчаный пляж, украшенный исполинскими дюнами.

Петрович рассчитывал причалить на южном берегу эстуария, с обратной стороны наносного песчаного мыса, созданного совместными усилиями течения Гаронны и морского прибоя, и, подобно волнолому, прикрывающего эстуарий от буйства стихии волн и ветра. Далее к югу от этого мыса располагались роскошные песчаные пляжи, а за линией дюн просматривался редкий и светлый сосновый лес. Перед последним переходом вверх по реке команде 'Отважного' следовало дать короткий отдых на берегу для того чтобы снять стресс длительного перехода, позволить искупаться в настоящем теплом море и понежиться на прогретом солнцем пляжном песке.