"Приведи Величайшего», — сказал он ей.

Сахманан огляделась украдкой с таким видом, словно опасалась, что из кустов за ними подглядывает каменный зверь.

— Не проси меня возвращаться в рабство, — сказала она.

Этриан внимательно изучал противоположный берег.

— Разве у нас есть выбор? — спросил он. — Мы умрем, если останемся на месте.

— Избери иной путь. Посылай мертвецов в бой до тех пор, пока их всех не уничтожат. После этого мы уйдем вместе и начнем новую жизнь. А Величайший пусть гниет. Пусть отправляется в ад, где я и Нахаман его когда-то нашли.

— Ясно. Ты пошла против меня. — От слов Этриана веяло ледяным холодом, как из лабиринтов преисподней. — А я-то полагал, что предаст меня Величайший.

— Этриан…

— Доставь его, или мы с тобой схлестнемся в битве.

Сахманан обернулась и увидела, как из леса выступают отряды нежити. Этриан говорил то, что думал.

— Ты, идиот! — взвизгнула она и бросилась на юношу. Тот от толчка потерял равновесие и, упав на древний гранитный монолит, принялся отбиваться от неё ногами…

Сахманан вдруг затянула заклинание.

Мир ухнул в ослепительную белую пучину. Нестерпимый жар опалил кожу Этриана. Ему показалось, что в голове его возникла бесконечно огромная пустота. Еще сотни солдат прекратили свое существование… Этриан выл от ярости. Он был близок к тому, чтобы наложить на себя руки.

Щит, созданный заклинанием Сахманан, спас им жизнь. Этриан послал проклятие в адрес врага и сказал:

— Один из нас, по счастью, продолжал думать. Благодарю тебя. Я ослеп! — добавил он после короткой паузы.

— Зрение к тебе вернется. Этриан, не позволяй ненависти управлять твоими поступками.

Немного помолчав, он сказал:

— Ты права. Подобное не повторится. Сахманан…

— Да?

— Прости меня. Но ты все же должна привести сюда Величайшего.

— Ну хорошо, — вздохнула волшебница. — Я сделаю это, как только почва остынет и когда мы сможем выйти из-за моей магической завесы.

Этриан стоял на холме в одиночестве. За его спиной на небо выползал узкий серп луны. Опершись на копье, юноша внимательно смотрел на огоньки костров, мерцающих на далеком противоположном берегу. «Ну, теперь уже скоро, лорд Ссу-ма, — думал он. — Я сломлю твою волю, упрямый боров. Я вырву сердце из твоей империи. Это будет моя держава. Затем я отыщу убийцу отца…»

Во-первых, ему следует использовать каменного идола, не попав при этом под контроль этого монстра. Во-вторых, надо снова привлечь на свою сторону Сахманан. Что с ней? Почему она так странно вела себя этим утром? Что означали её слова о рабстве?

В его представлении волшебница перестала быть цельным существом. Слишком много разных песен пела она, и их содержание часто оказывалось противоречивым.

За его спиной послышался шелест огромных крыльев. Звук приближался и нарастал. Скоро он заполнил собой ночь. Над водой просвистел рой стрел. В небесах позади Этриана засверкали яркие вспышки. По направлению к реке легли десятки теней от его фигуры. Он поднял одну руку, и когтистая тень от неё дотянулась до противоположного берега.

"Я иду, Шинсан, — подумал он, — моя рука уже дотягивается до твоего сердца.

Несколько стрел угодили в драконов или всадников, но это были не те снаряды, которые Шинсан использовал в пустыне. Сила ударов этих снарядов в десятки раз уступала мощности магических стрел первых сражений. Эти производили впечатление самоделок. Настоящие, видимо, кончились, и врагу приходилось довольствоваться подручными средствами.

— То, чего вы так опасались, следует за вами по пятам. То, чего вы так ужасались, стоит у вас за спиной. Ваше время истекло.

За его спиной на землю с шумом опустился дракон. Сахманан о чем-то спросила молодого человека, но тот даже не обернулся.

Через мгновение она уже стояла рядом с ним. Этриан всем своим существом вдруг ощутил безграничное могущество Величайшего.

— Я доставила его, Этриан.

— И что же он думает?

Можно было и не спрашивать. Он чувствовал, как зверя переполняет безмерная радость от того, что наконец можно унизить врага — врага, которого идол ненавидел потому, что тот не сдался, не дал себя поработить и, более того, даже отказался пугаться. Каменный зверь хотел, чтобы его уважали и боялись, а эти лорды из Империи Ужаса не желали воспринимать его всерьез. Они разбирались в ситуации не хуже, чем Этриан, и смотрели на Избавителя и его божка, как на мелкую и при этом все уменьшающуюся неприятность, от которой они избавятся окончательно за несколько дней.

Этриан летал через реку и знал, какая уверенность царит на противоположном берегу. Они знают, что на сей раз сумеют окончательно сломить его. Враги с нетерпением ждут наступления армии мертвых, чтобы истребить нежитей, а вместе с ними и их предводителя.

— Ты поступил правильно, Избавитель, призвав меня, — произнес каменный зверь. — Иного выхода у тебя просто не было. Вместе же мы их сокрушим. Но прежде я хочу тебя спросить: каким образом ты намерен преодолеть реку?

Этриан об этом пока не задумывался. Он размышлял о том, как разгромить врага, а вовсе не о том, как до него добраться. В его распоряжении не имелось ни одной лодки, а армия не приступала к сооружению плотов или понтонов. Легионеры, отступая, уничтожили все, что могло плавать.

Этриан про себя выругался, проклиная свою глупость.

— Похоже, ты не шибко великий стратег, Избавитель. Что, разве я не прав?

Сарказм идола задел Этриана, и его самообличения умолкли, видимо, забившись в свой курятник.

— Ну а что же ты предложишь, стратег? — спросил он, пытаясь быть столь же саркастичным.

Этриан посмотрел на восток, где вот-вот должно было взойти солнце.

— Сахманан. Я напитаю тебя Силой. Заморозь реку.

— Заморозь? — не веря своим, ушам изумился Этриан.

Монстр расхохотался, а Этриан задрожал, поняв, что ему постоянно следует быть начеку.

Сахманан совершила какой-то продолжительный ритуал. По прошествию некоторого времени она сказала:

— Помоги мне, Всемогущий.

Этриан почувствовал, как начал охлаждаться воздух. Холодная волна, коснувшись его израненной кожи, покатилась вниз по склону холма. Через несколько минут мороз стал таким, что начали трещать и обламываться ветви деревьев. Этриан прикрыл глаза и покинул свою телесную оболочку. На поверхности воды уже появились пятна пока ещё тонкого льда. Мороз достиг противоположного берега, и враг принял меры, едва почувствовав похолодание. Пламя костров взвилось выше, а барабаны забили тревожную дробь.

Холод становился все сильнее, в воздухе повис морозный туман, и на землю посыпались снежинки. Воины Шинсана спокойно занимали земляные укрепления.

"Если бы у меня были такие солдаты… Но на сей раз им не поможет то, что они — лучшие в мире». Сахманан показала Этриану, как шли сражения с Нахаман, и ему было известно, что все человеческие способности превращаются в ничто, когда зверь произносит Слово.

Этриан воспрянул духом. Пройдет немного времени, и он будет стоять на западном берегу — стоять как хозяин. Рядом с ним поднимется легион мертвецов, готовых шагать дальше… Повинуясь внутреннему зову, он устремился дальше на запад, чтобы определить то место, где враги предпримут очередную попытку его задержать.

Под ним оказался древний и весьма интересный город. Этриан не сомневался, что будет им очарован, и ему не терпелось его захватить. Военачальник нежитей обожал города.

Однако из этого города дальше на запад устремлялись беженцы.

Среди них были и орды тех, кто бежал от него раньше. Он послал им вдогонку молчаливый призыв: «Остановитесь! Я все равно приду за вами. Вам от меня не скрыться!»

Его гнев куда-то исчез. Этриан, оказавшись слишком далеко от своей телесной оболочки, не мог поддерживать обуревавшие его чувства. Он обратил свой взгляд внутрь себя, и то, что он узрел, его чрезвычайно обеспокоило. Молодой человек понял, что чересчур сроднился с образом «Избавителя».