Вокруг «Гибельного клинка» порхали кибер-херувимы, снимая происходящее на портативные алтари видения, дабы сохранить для потомков, а также транслируя по всему миру и за его пределами. Позже записи передадут в расположение каждой армии. Памятуя о своем разговоре с Анной, я невольно представлял, как будут скрежетать зубами полевые командиры. Среди них наверняка окажутся люди, которые будут наблюдать за его триумфом с завистью и видеть очередное свидетельство того, как одно только присутствие Махариуса затмевает их самих. На великий конклав собиралось все больше командующих. Некоторые из них прямо сейчас находились на орбите.
Я не убирал руки с дробовика, попутно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что Антон, Иван и остальные тоже настороже.
Я пребывал не в надлежащем расположении духа для триумфального шествия. Использование «Гибельного клинка» для чего-либо, помимо сокрушения врагов Императора, казалось мне кощунственным. Я наблюдал за толпой и в каждом лице видел потенциального убийцу. Я оглядывал балконы в поисках снайперов. Каждый раз, стоило чему-то блеснуть в окне надо мной, я готовился к броску, чтобы убрать Махариуса с линии огня.
Проспект Императора, вдоль которого высились огромные статуи имперских героев и святых, вел прямо к Собору Славы Императора. С каждого перекрестка взирали каменные и пласкритовые образы Махариуса. Некоторые представляли собой всего лишь останки идолов прошлого, настолько древних, что люди не помнили, кем они были. Их изменили по подобию нынешнего героя. Другие, самые крупные, были новыми и титанически высились над нами, затмевая прочие скульптуры, как достижения Махариуса затмевали предшественников.
Повсюду еще висели подмостки. Обычно их занимали рабочие, которые штукатурили, красили, откалывали зубилами или наносили на статуи золотую филигрань, но сегодня всех их заполонили раскрасневшиеся от радости люди, размахивающие шарфами и флажками, бросающие подношения, скандирующие имя Махариуса. Возможно, это были те же рабочие, но в выходной одежде, ибо для празднования триумфа на всей планете объявили праздник.
Крики из толпы сливались вместе, заставляя дрожать воздух. Я чувствовал, как они рокотом отдаются в груди, подобно вибрации танковых двигателей под ногами. Признаюсь, я вдруг загрустил по старым простым денькам, когда Иван, Антон и Гробовщик были просто членами экипажа «Гибельного клинка». Я вспомнил Масляного, лейтенанта, капрала Гесса, Новичка, Снейка и всех остальных, кто погиб по дороге к этому триумфу. Воспоминания только усугубили мое и без того безрадостное настроение.
На подмостках над нами что-то сверкнуло. Я тревожно поднял глаза, но там был всего лишь человек, поднесший к губам серебряную флягу, которая и поймала солнечный свет. Я сказал себе, что нужно расслабиться, Махариуса никто не собирался убивать, это люди любили его за то, что он возглавляет Крестовый поход, за то, что возвратил мир к свету Императора, за то, что вернул стабильность и уверенность имперского правления.
В памяти всплыли слова Анны. Я подумал о вельможах, что правили этим миром и близлежащими системами до прихода Империума. Неужели они действительно полагали, что их лишили привилегий и абсолютной власти? Некоторые из них предпочли сражаться до самого конца. Другие неохотно сдались. Остальные же с чрезмерной готовностью приняли принесенный Махариусом новый порядок. Кто знает, что скрывалось за улыбчивыми масками?
Дворяне из этих миров слыли интриганами. Вот чем они занимались, вот кем они были. Благодаря этому их семьи оставались у власти тысячелетиями. Они родились в мире, где им приходилось плести заговоры еще до того, как их отрывали от материнской груди. Может, они сговаривались против других детей в яслях, чтобы получить больше молока. Некоторые заключили союз с Махариусом потому, что поняли, откуда дует ветер, потому, что увидели способ получить временное преимущество. Они могли предать, едва только обстоятельства изменятся. Установившийся мир оставался довольно шатким. А разве могло быть иначе?
Махариус возвратил в состав Империума больше миров, чем любой другой человек со времен Императора. Тут, на краю Галактики, родился новый миропорядок. Махариус получил в качестве своего феода целые звездные системы и субсекторы, и ради такой награды многие аристократы сочли бы пару-тройку странных смертей ничтожной платой. Я начал понимать, действительно понимать, что хотела донести до меня Анна.
Тут всходили семена настоящей империи. Это был бы не первый раз, когда имперский командующий стал абсолютным правителем и откололся от Империума. Подобное и послужило одной из причин Великой схизмы, которую хотел преодолеть Махариус. Слушая Махариуса, я понимал, что правление империей было последним, чего он хотел, но, будь я на месте имперского чиновника, развалившегося в своем дворце где-то в далеких центральных мирах, поверил ли я бы в это? Счел бы я, что Махариус не желает поступить так, как на его месте поступил бы я сам?
А если Махариус лгал? Он ведь не делился со мной своими мыслями. Не делился ими с Дрейком. Он не делился ими ни с кем. Он доверял лишь самому себе. Что, если все это было не более чем обманом? Я уже знал, что за его очаровательным образом таились безжалостная воля и талант мастера-манипулятора. Я видел этому достаточно свидетельств. Возможно, он просто выжидал, собирая силы, чтобы…
Я взглянул на ликующую толпу. Подумал о всепланетарной аудитории и о херувимах, запечатлевающих эти события для истории. Подумал о гигантской машине войны, которая по его велению покоряла планеты. Подумал о могуществе, которым обладал Махариус. Мог ли он остаться прежним? Неизбежно он начал принимать все это как должное, начал считать себя достойным возвеличивания и поклонения.
Я сказал себе, что для меня это не имеет значения. Не мне следовало беспокоиться о подобных проблемах. Я был просто телохранителем лорда верховного командующего. Моя работа состояла в том, чтобы не дать врагам убить его, и ничего больше.
Я изучал толпу, ища угрозу, и ничего не видел. Однако я чувствовал, что она есть. Махариус махал рукой. Взгляд его над сверкающей улыбкой был непроницаем.
«Гибельный клинок» подъехал к ступеням собора. Барьеры сдерживали давку толп, не позволяя людям превратиться в желе под нашими гусеницами. По сигналу массивный танк с рокотом остановился. Колонна украшенных гирляндами машин за нами также притормозила. Над головами пронеслись «Валькирии» и «Стервятники».
В обычных обстоятельствах Махариус просто спрыгнул бы с борта. Я не раз видел, как он проделывал это с атлетизмом человека, находящегося в хорошей физической форме. Но не сегодня. К танку подкатилась длинная аппарель с поручнями из литых стальных ангелов. Махариус шагнул на нее, приветственно взмахнул толпе и начал спускаться. Остальные двинулись следом. Контингент его телохранителей, ожидавший у подножия ступеней, пошел ему навстречу. За ними двинулась почетная делегация, состоящая из архипрелата собора и его свиты. Клерикалы улыбались, радуясь тому, что оказались частью церемонии и получили шанс попасться на глаза великому человеку.
Махариус приветствовал их, словно давно потерянных товарищей. Я же разглядывал лица из толпы за барьерами. Это уже были не те местные жители, которых мы видели на улицах и балконах жилых блоков. Люди в толпе носили свои нарядные переливающиеся одежды с изысканным педантизмом знати, выглядели пышущими богатством и отличным здоровьем. Я напомнил себе, что все равно они — лишь относительно мелкие чиновники, которым удалось выпросить или купить место на ступенях. По-настоящему влиятельные люди соберутся внутри собора, ожидая увидеть Махариуса во всей славе и послушать его триумфальную речь.
Я заметил человека, глядящего на меня жгуче-черными глазами, которые казались полными ненависти. Я одарил его своей самой раздражающей ухмылкой, ибо он явно завидовал мне оттого, что я стоял подле Махариуса. Не сомневаюсь, он думал о том, как мог бы воспользоваться влиянием, которое даровала такая близость к генералу. До чего иронично, что парень из Велиальских трущоб оказался на генеральской стороне барьера, а богатенький дворянин — на другой. В иное время или место мы бы даже рядом не стояли. Я был бы одним из тех, кто висел на статуях снаружи. Вот в чем прелесть таких событий, как Крестовый поход, — они рушат привычную природу Вселенной.
