— Теперь ты перестанешь нести чушь? — спросил Антон.

— Сам ты несешь чушь, — остроумно возразил я, но постепенно начал понимать, что он не хотел, чтобы я кое о чем распространялся. Пускай он и был Антоном, на то могли иметься веские причины. Если бы я выболтал какой-нибудь важный секрет, это очень не понравилось бы инквизитору Дрейку.

Я так устал. Звуки сражения позади нас стихли — никакой стрельбы, никаких криков, никаких взрывов. Там было мирно, тихо и вполне даже ничего, и я так и сказал.

— Черт подери, — отозвался Антон.

— Не ругайся, — чинно упрекнул я его.

— Бой прекратился, Лев, — сказал он. — Это значит, что еретики добили наш арьергард. Это значит…

— Что теперь они идут за нами. Типичные еретики. Никак не оставят нас в покое.

— Вы, двое, помогите сержанту, — сказал Антон паре гвардейцев. — Переходим на бег.

— Так точно, капрал, — сказали бойцы и, подхватив меня под ноги, самым недостойным образом понесли через траншеи.

Сзади вновь запели еретики. Их пение звучало так, как будто они возносят хвалу своему демоническому богу.

За спинами снова послышалась стрельба, на этот раз куда ближе.

— Встретили наших парней, — только и сказал Антон.

Очевидно, не мы одни отступали ко второй линии. В равной мере очевидным было и то, что кто-то решил дать бой. Это, конечно, вряд ли остановило бы превосходящие силы врагов, но, по крайней мере, могло подарить нам немного времени.

Антон взглянул на Ивана. Я знал, о чем он думает. Ему хотелось вернуться и биться. Я покачал головой.

— Бесполезно, — просипел я. Во рту у меня вдруг снова стало очень сухо. — Ты им никак не поможешь. Просто умрешь вместе с ними. Махариусу нужен каждый человек, способный воевать. Отходим ко второй линии и ищем укрытие.

Я был горд, что сумел выдавить из себя столь длинную и связную речь, и довольно ухмыльнулся. Однако мои мысли, похоже, никому не пришлись по душе. Солдаты нахмурились, как будто я только что предложил им отведать внутренностей мертвецов или поплавать в отхожей траншее. Они хотели сражаться. Наши товарищи дрались и умирали, и доносившиеся звуки боя давили им на нервы и разрушали веру в себя как в солдат.

Мне хотелось добавить: «Они умирают, чтобы вы возвратились на вторую линию и сразились в другой день». Но я сдержался. Это бы не помогло, да они и сами все понимали, а если нет, то никакие мои слова ничего бы не изменили.

Бойцы собрались и двинулись дальше. Слышавшиеся за спинами звуки подсказывали мне, что вскоре бой докатится и до нас. Еретики наступали очень быстро.

— Бесполезно, — сказал Антон. — Мы окружены.

На секунду я потерял сознание, поэтому понятия не имел, о чем идет речь. В ногу как будто закачивали токсичную слизь. По моему лбу крошечный демон кувалдой отбивал ход времени.

— Что? — спросил я.

Это было не самое умное, что я мог сказать, но попробуйте сами задавать умные вопросы, если вас терзает новейшая болезнь на Локи. Потребовалось несколько секунд, чтоб я понял, о чем говорил Антон. Еретики брали нас в клещи и, похоже, двигались намного быстрее нас. Конечно, их ведь не задерживали раненые.

— Еретики уже на флангах и вперед нас, сержант, — ответил мне Иван, проявив должное уважение к старшему по званию. — Мы отрезаны от второй линии.

Он говорил спокойно, но речь Ивана никогда не выдавала его настоящих чувств. Даже до потери половины лица он всегда был сама невозмутимость. Я взглянул на Антона. С него катился пот, и он казался бледнее обычного. Шрам на его лбу извивался, подсказывая мне, что Антон напряжен до предела.

— Бывало и хуже, — произнес я. Мне даже удалось сказать это спокойным голосом, что в подобных обстоятельствах было немалым достижением.

— Не напомнишь, когда? — огрызнулся Антон. — А то я что-то запамятовал.

Я глубоко вдохнул. Сказать по правде, в тот момент меня не слишком пугала угроза неминуемой смерти. По крайней мере, тогда демон перестанет бить меня по голове. И мне не придется беспокоиться насчет утраты ноги.

— Уверены, что они впереди нас? — спросил я.

— Если нет, значит, наши парни решили переодеться и пострелять в нас, — сказал Антон. Сарказм так и пер из него. Он частенько выбирал для своих колкостей самые неподходящие моменты.

Неподалеку клубились облака фосфоресцирующего газа. Слабый ветерок заставлял их вихриться, будто смешавшиеся призраки всех бесчисленных бойцов, которые погибли на изрытых траншеями долинах и равнинах Локи. Временами мне казалось, будто из тумана на меня скалятся демонические лица. Интересно, видел ли их, кроме меня, кто-нибудь еще?

Я попытался вспомнить карту траншейной системы. Только с огромным усилием мне удалось достать ее из затуманенных болезнью глубин разума.

— Попробуйте левый переход, по траншее Мертвеца, — сказал я. — Она узкая и кажется перекрытой, но через проволоку можно пролезть.

— Наверное, саперы уже исправили это, — заметил Антон. Этому фраккеру определенно доставляло удовольствие спорить со мной.

— Ну тогда ладно, — сказал я. — Давай просто посидим здесь и погибнем, ведь ты у нас слишком ленив, чтобы сходить и проверить.

— Похоже, болячка не умерила твой пыл, — отметил Антон.

— Двигай к траншее Мертвеца, — сказал я. — Это приказ.

Сказать что-то еще у меня не осталось сил. Демонические лица в тумане что-то нашептывали мне, но я плохо понимал, о чем они говорили.

Траншею Мертвеца так и не отремонтировали. Она была длинной, узкой и по каким-то туманным причинам перекрыта колючей проволокой. Проволока была старой и ржавой, и на ней висели десятки скелетов. Некоторые были в нашей форме, некоторые же — во вражеских лохмотьях. Ни один из них не выглядел так, будто еще когда-либо пройдет в парадном строю.

Траншеей не пользовались долгое время. Ходили слухи, что тут обитают призраки. Даже закаленные ветераны божились, что здесь, под луной-черепом, собираются мертвецы. Солдаты любят подобные байки, но в атмосфере места было нечто, заставляющее поверить в эти истории.

Если действовать осторожно, через мотки колючей проволоки можно было пробраться. Мертвецы не возражали, словно наблюдая большими пустыми глазницами и вопрошая, почему ты еще жив, а они нет. Но сегодня я заметил, что на них копошится множество крошечных демонов, которые, держась за животы, насмехаются надо мной, над смертностью, над тщетой бытия. Странно, что больше их никто не видел, этих мерзких мелких тварей с любопытным весельем в нахальных зенках.

Мы шли по траншее, следуя по известным Антону и Ивану путям, а из параллельных дорог слышалось пение еретиков. Мы оказались бы в самой худшей из возможных ловушек, если бы кто-то из них решил пройти по земле между траншеями. Они могли бы расстрелять нас с парапетов, тогда как нас самих задерживала колючая проволока.

В моменты прояснения, когда демоны переставали скакать вокруг меня, я осознавал, в какой опасности мы находимся. Антон и Иван по очереди помогали мне, а я всеми силами старался устоять на ногах и не запутаться в мотках проволоки. Вспомните, что произошло в последний раз, когда я допустил подобную оплошность.

Над нами все еще прокатывались звуки боя. Иногда ядовитый туман заглушал их, так что казалось, будто они долетают с расстояния во многие лиги. В другие времена они словно доносились из соседней траншеи либо прямо у нас под ушами. Наши парни сопротивлялись куда упорнее, чем казалось в начале отступления.

Руки и ноги были словно налиты свинцом, форма пропиталась потом. Корочка на ране треснула, и из нее сочилась зеленоватая слизь. Теперь я не просто подозревал, что подхватил болезнь ходячих мертвецов, а был в этом уверен. Крохи-демоны тыкали в меня пальцами и хохотали, ибо тоже знали это.

Я бросил горячечный взор на Ивана и сказал:

— Если я умру, всади мне пулю в голову. Не хочу вернуться назад, как те мертвяки.