Я был сражён этим удивительным фактом, но держать искреннюю и простодушную девушку в неведении посчитал непростительной жестокостью.
- Мисс Оук, - обратился я к ней, испытывая страшное смущение, - я должен сознаться, что не посылал вам розы. Ваше внимание ко мне - незаслуженное, как и благодарность.
В который раз Роуз обратила на меня свой чарующий взгляд, но на этот раз он был полон неподдельного изумления. В следующий же миг лицо её смертельно побледнело, и я поспешно добавил: - Но если бы я только знал, что цветы доставят вам столько радости...
- Нет-нет, ничего не говорите, - остановила она меня, сделав повелительный жест рукою. Весь её вид выражал смятение. - Я по собственной воле выставила себя перед вами в глупейшем виде и каюсь. О, Боже, я причинила вам неудобства. - Глаза её широко открылись, и она смотрела перед собою, не замечая меня или не желая больше замечать. - У меня не было никаких сомнений... Кажется, моя самоуверенность погубила меня. Простите меня, мистер Майлз... Или нет? - в её взгляде снова промелькнул отблеск надежды: - Вы действительно отрицаете, что этот цветок доставили утром по вашей просьбе? - сказав это, Роуз передала скромно стоящей за её спиною служанке зонтик и вынула из сумочки розовый бутон на коротко обрезанном стебле.
Могу поклясться чем угодно: ни до, ни после я не видел ничего подобного - бархатные лепестки розы были абсолютно чёрными, словно сделанными из угольной пыли, но, кажется, её необычный цвет нисколько не смущал юную мисс Оук. Она держала её изящно, зажав между двух пальцев.
Я молча покачал головой.
- Мне жаль.
Мисс Роуз Оук рассеянно опустила руку. Вид у неё стал расстроенным, а взгляд глубоко спрятанным в себя.
- Что ж, мистер Майлз, - тихим голосом промолвила она. - Если он и вправду не ваш... тогда... мне, наверное, будет лучше вернуться домой. Как видите, я большая фантазёрка... Напридумывала себе, Бог знает, что...
Я старался не смотреть на бедную девушку, чтобы не смущать ещё больше, но мой взгляд был по-прежнему прикован к экзотической розе. Резкий контраст чёрного на белом - её кружевных перчаток и тёмного бутона - породил у меня в середине некое роковое предчувствие. Чёрный цветок выглядел соблазнительно, привлекая внимание необычным цветом и им же приводя в замешательство.
Не могу сейчас сказать точно, но то ли находясь под сильным впечатлением от его странного вида, то ли сам по себе, я принял тогда судьбоносное решение. В конце концов, Роуз ещё никому не давала обета перед Богом, а между людьми часто случается разное... Словом, я решил бороться за её благосклонность точно так же, как это делал неизвестный мне соперник, не обращая внимания ни на какие нравственные условности. Это решение далось мне очень просто, снимая камень с сердца и развязывая руки.
Мы молча шли вдоль набережной Серпентайна. Мисс Оук была задумчива и печальна.
- Мисс Оук... - неожиданно сам для себя произнёс я. Роуз остановилась и впилась в меня глазами так, будто я собрался немедленно провозгласить решение её загадки и развеять все сомнения. - Я понимаю, что не имею никакого права просить вас об одолжении, но я хотел бы увидеть вас ещё раз. Вы вправе отказать мне, и я всё пойму... вы будете правы... - я слышал свой голос со стороны, и мне чудилось, что он принадлежит кому-то другому. Запнувшись, я взглянул ей в лицо и был совершенно сражён его выражением - Роуз Лилиан смотрела на меня с сияющей, нежнейшей улыбкой.
- Я боялась, вы никогда не предложите, - взволнованно проговорила она. - И всё-таки, я в вас не ошиблась.
Ошарашенный её словами, я ждал ответа, и она дала его незамедлительно:
- Завтра, в это же время, на этом самом месте...
- Я буду ждать вас, - горячо пообещал я.
- Не провожайте меня. Не нужно, - предупредительно проговорила она, угадав моё намерение. - До свидания, мистер Майлз, и до завтра.
Повернувшись ко мне спиною, мисс Оук зашагала прочь. Когда она отдалилась от меня шагов на десять, чёрная роза выпала из её руки и утонула в густой траве, но девушка даже не обернулась. Со стороны могло показаться, молодая дама обронила цветок случайно, но я знал, знал: она нарочно избавилась от него! И только потому, что он не был подарен мною.
Это была победа! Незаслуженная, схваченная на лету, но победа!
III. Дух
Я намеренно шёл от Гайд-парка до угла Кенсингтон-Хай стрит и Кэмпдэн-Хилл-роуд, где располагался дом тётушки Луизы, пешком, чтобы успеть обуздать свою радость прежде, чем переступлю порог Уистлер-холла и дам пространные объяснения своего приподнятого настроения чересчур проницательной родственнице. Но вместе с неописуемым восторгом, усилились и мои тревоги, связанные с чёрными цветами.
По дороге домой я зашёл в несколько цветочных магазинов и поинтересовался у цветочниц, имеются ли у них чёрные розы. Почти в каждой мне предлагали тёмно-бордовые, которые при плохом освещении вполне могли сойти за чёрные, но они не шли ни в какое сравнение с той, которую я видел сегодня днём. Единожды мне просто улыбнулись, словно я требовал немедленно предъявить мне благородные голубые гвоздики, и вежливо объяснили, что чёрных роз в природе не бывает, или, по крайней мере, этот сорт ещё не выведен. Меня настоятельно уверяли, что если я и видел подобное, то наверняка не смог оценить глубину и оттенок цвета или попросту пал жертвой зрительного обмана, не сумев отличить живой цветок от искусственного. Я не пытался спорить, но ничего не покупал и шёл в следующую лавку.
Окончательно убедившись, что найти чёрные цветы в Лондоне не так-то просто, я даже обрадовался. Если мне всё-таки удастся обнаружить место, где они продаются, найти покупателя столь необычного товара не составит большого труда.
Но все мои надежды тут же развеялись в пух и прах. Уникальные цветы могли выращивать в одной из частных оранжерей и никогда не выставлять на продажу. Разгадав секрет необычного окраса лепестков, кто-то вполне мог заниматься ими исключительно для удовлетворения своих эстетических потребностей. Как бы там ни было, как любого нормального человека, их необычный цвет настораживал меня и заставлял волноваться. И это волнение было вызвано не так необычным цветом, как психическим состоянием дарителя, которое вполне могло угрожать чистой и наивной мисс Оук.
Роуз! Чёрные цветы тянули к её имени невидимые нити, причиняя мне почти физическую боль.
Нужно ли упоминать, что и в эту ночь я не сомкнул глаз и мысленно перебирал в уме всех присутствующих на вечере 28 июня, но ни один из них не подходил на роль рокового дарителя. А в час дня я уже стоял в обусловленном месте в нетерпении, готовясь излить опасения мисс Оук, и подбирая слова, которые бы не испугали её, но позволили отнестись к ситуации со всей серьёзностью и вести себя осторожнее.
Время шло, а Роуз Лилиан не появлялась. Золотые часы, подаренные мне дедом по случаю моего восемнадцатилетия и бережно хранимые вот уже восемь лет, каждые несколько минут выныривали из нагрудного кармана жилета и возвращались на место. Через четверть часа, когда мисс Оук так и не появилась на набережной Серпентайна, мои вялые опасения стали приобретать форму твёрдой убеждённости в том, что с ней случилась беда. А уже через полчаса я готов был сорваться с места и бежать к ней на выручку, но вся проблема заключалась в том, что я до сих пор не знал, где она остановилась. Вероятнее всего она поселилась в доме своего жениха, но с таким же успехом могла снимать номер в гостинице или даже комнаты на то время, которое планировала провести в Лондоне. Единственным человеком, способным разрешить для меня этот вопрос, оставалась тётушка Луиза и я, сломя голову, бросился к ней.
В Уистлер-холле меня поджидал новый, более приятный сюрприз - письмо, доставленное посыльным сразу после того, как я покинул особняк Уистлеров и отправился в Гайд-парк.
