Из лифта я вышел в просторный холл с множеством стоек, разделенных плепсигластовыми листами с небольшими окошками. Ну, а прямо передо мной стояли: турникет, металлоискатель и полупрозрачная, очевидно карбоновая дверь, наш пропуск на свободу.

Я зафиксировал в мозгу каждую деталь моего пятнадцатиминутного путешествия, мой план побега оброс недостающими подробностями и приобрел законченный вид.

Я открыл глаза. Передо мной вновь оказалась темно-серая стена темницы. Но в душе я ликовал и даже стал напевать себе под нос какую-то несуразную белиберду.

Заснул я сном праведника. И ни разу не проснулся до самого завтрака. Разбудил меня металлический лязг затвора и тяжелые шаги тюремщика.

– Вставай, скотина, – Он зло посмотрел на меня и швырнул миску на стол.

– Да по тебе часы сверять можно, – пробурчал я еле слышно, во всю хваля про себя тюремный педантизм.

Поев, я взвесил на руке металлическую миску, не гиря конечно, но для осуществления второй части моего гениального плана вполне сгодится. Хорошо, что посуду охранник забирает только после ужина, к тому времени у меня их будет аж четыре штуки.

Время до ужина превратилось в густое, тягучее желе и, казалось, вообще остановилось. Каждая минута для меня превратилась в часы нелегкого ожидания.

Вот мой внутренний будильник отмерил последние секунды до обеда. И ровно в три дверь отворилась.

Я съел свой обед. Сложил три миски одна в другую, и снова взвесил их. У меня в руке, оказалось почти полтора килограмма добротного металла.

Надо сказать, что мой план побега строился не только на моих временных способностях, но и на моей наглости, и небольшой доле везения.

В семь пятнадцать я нырнул во временной поток на очередные полчаса. Я еще раз прошел весь маршрут предполагаемого побега, запоминая каждую деталь.

К этому времени все тюремные чинуши и их начальство, давно уже были на пути домой, а охрана занималась своими делами, кто играл в кости, местную разновидность домино, кто спал, а кто проводил время, просто уставившись в экран визора.

Лишь пара надзирателей из последней смены караула, позевывая, обходили коридоры, причем точно каждые двадцать минут.

Короче, я не увидел никаких препятствий, для претворения в жизнь, моего гениального плана.

Единственная деталь, которой мне недоставало, были электронные ключи от дверей камеры и караульного помещения. Но их я надеялся раздобыть у тюремщика, который принесет ужин. У него же я собирался разжиться оружием.

Мои биологические часы пробили семь двадцать девять, я открыл глаза и сел на койке, напустив на себя скучающий вид.

Засов заскрипел ровно в половине восьмого. Тюремщик, громыхая сапожищами, вошел внутрь, поставил на стол ужин и оторопело уставился на то место, где обычно я оставлял грязную посуду.

А через какие-то доли секунды его лицо приобрело еще более удивленное выражение, после того, как я приложился охапкой мисок по его макушке.

Его тело обмякло и по стенке сползло на пол. Я решил не рисковать и врезал ему еще раз.

Я быстро обыскал его карманы, выложил на стол стопку электронных ключей и туда же сложил оружие. Затем раздел его до трусов и примерил форменную одежду на себя. Последней я напялил на голову дурацкую шестиугольную фуражку и развесил на поясе оружие.

Теперь я выглядел как штурмовик из дешевых боевиков. С пояса у меня свисала эбонитовая дубинка с электроразрядником на конце и пара наручников. С левой стороны под мышкой кобура с нейропарализатором, а на спине примостился легкий пехотный бластер, оружие очень серьезное и совершенно непонятно зачем оно тюремному надзирателю. При благоприятном стечении обстоятельств я мог отправить в ступор или на тот свет весь караул, и осталось бы еще немного на их начальство.

Одежда пришлась мне почти в пору, даже полусапоги, только куртка немного топорщилась в плечах.

Я еще раз осмотрел себя, насколько позволяло отсутствие зеркала, бросил прощальный взгляд на лежащего без сознания охранника, вышел в коридор и затворил дверь.

На все про все у меня ушло три минуты. Я подхватил тележку со стоящей на ней пайкой и, проехав вперед, открыл дверь соседней камеры.

Я с каменным лицом вошел внутрь, не глядя на арестанта, бросил на стол тарелку с едой, и что-то просипев, сквозь сжатые губы вышел. Я решил не нарушать принятого распорядка, чтобы не вызвать неудовольствия у местных сидельцев.

До камеры Голди оставалось пройти всего пять шагов.

– Здравствуй, милый! – Голди вскочила на ноги и обняла меня, прижавшись всем телом.

– Привет, женщина! – Я немного оторвал ее от себя и поцеловал в губы.

– Ну, а теперь, ноги в руки и вперед! На мокрые сантименты времени у нас нет!

– Да, дорогой, – Голди подхватила меня под руку, и мы покинули камеру.

Мы не спеша дошли до караульного помещения. Я огляделся по сторонам, хоть и знал что в эту минуту и в ближайшие десять, здесь никто не появится, но береженого бог бережет, и потянул рукоятку двери. Она не поддалась. Тогда я достал из кармана три электронных ключа красного, зеленого и синего цвета, не раздумывая, вставил в затвор замка красный. Дверь автоматически отползла внутрь стены, и мы переступили порог караулки.

Дежурный обреченно смотрел на дуло парализатора, направленного ему прямо в лицо.

– Выйди из-за стола, руки держи перед собой. – Я махнул пистолетом в сторону стены.

– Голди обезоружь его.

– Есть, сэр!

Моя женушка подскочила к охраннику и развернула его спиной к стенке. А уже через минуту, весь его арсенал перекочевал в ее руки.

– Теперь открой дверь и топай к лифту, – для пущей убедительности я ткнул ему под ребра дулом бластера.

Лифт быстро доставил нас на первый этаж. До свободы оставалось сделать несколько шагов. Я обнял Голди и быстренько поцеловал ее в разгоряченную щеку. Голди, как кошка потерлась головой о мое плечо.

Я подошел к турникету, достал ключи и вопросительно посмотрел на нашего пленника. Он выбрал из связки синий ключ и вставил его в регистратор. Турникет разблокировался и теперь нами оставался последний барьер, тонкая карбоновая дверь.

– Открывай, – Я грозно посмотрел на испуганного охранника.

Он судорожно сглотнул слюну, взял из моей руки зеленый ключ и положил ладонь на сканер. На стене у двери загорелась зеленая панель в щель, на которой он вставил ключ, и дверь бесшумно заползла в стену.

Перед нами открылось серо-синее пространство, которое пересекала широкая дорога, ведущая к городу, сверкавшему яркими огнями километрах в пяти.

Я поставил парализатор на минимальную мощность и выстрелил в пленного.

Флаер мягко и бесшумно скользил над ярко синим венерианским лесом, едва не касаясь своим сверкающим пузом верхушек псевдодеревьев, которые были как на заказ одной высоты и размера, с заостренными, как лезвие бритвы спиралевидными верхушками.

Псевдодеревья напоминали земные ели по своей конфигурации, своеобразные синие конусы, вдетые один в другой и расширяющиеся к основанию.

Когда на них падал свет от прожектора флаера, они начинали сверкать, как рождественские елки, переливаясь всеми цветами радуги.

Венера хоть и считается земной сестричкой, но это далеко не так, даже совсем не так. Это самая близкая к Земле планета, по космическим меркам, рукой подать всего-то 41 миллион километров, у нее плотная атмосфера, состоящая из углекислого газа и азота. Венера находится на границе «зоны златовласки», то-есть расположена в том небольшом промежутке между Солнцем и Юпитером, где возможно зарождение жизни.

Венера находится всего в 108 миллионах километров от звезды. Температура в верхних слоях атмосферы более четырехсот градусов по цельсию, настоящий ад. Но все не так плохо, такая высокая температура на высоте примерно в 80 километров, а у поверхности она достаточно сносная с точки зрения нас, землян, а если быть точным от 40 до 70 градусов, плюс очень высокая влажность. Есть здесь и моря очень богатые сероводородом и своеобразной растительностью и животным миром.