Значит, Андрей не рассказал Валере о своих попытках ухаживать за мной. Это и к лучшему, мне ни к чему встревать между друзьями: никто из них мне не нужен.

- Я хочу заработать на квартиру в пригороде Москвы, - продолжал Валера делиться планами, - хочу быть поближе к сыну. А свою долю нашей квартиры переписал на тебя. Оформил дарственную, так что теперь ты не можешь меня упрекать квартирой. За содержание её заплатил в ЖКХ за полгода. Вот возьми все документы. – Он выложил из кейса кучу бумаг, лицо было непроницаемо-торжественным.

К сожалению, Валера обогнал меня. Со всей этой историей с отцовством и переживаниями из-за смерти Глеба я забыла попросить адвоката довести до конца передачу моей части квартиры бывшему мужу, хотя обещала.

- Ну и напрасно, квартиру ты заслужил, мог бы продать… А у нас с Тошкой есть крыша над головой, мы ни в чём не нуждаемся, - сказала с едва заметной ехидцей, хотя, признаться, была поражена его поступком: мне казалось, он будет безумно рад остаться в освободившейся квартире, куда можно привести женщину своей мечты.

- Квартира куплена на деньги твоего отца, без тебя она мне не нужна, - произнёс твёрдо Валера и нахмурился: - Я не беспринципное чудовище, как бы тебе не хотелось думать.

Он несколько секунд расхаживал по-хозяйски по уютной нашей прихожей, что-то взвешивая в своих мыслях, потом приостановился и внимательно стал изучать меня. В глазах загорелось восхищение.

- А ты стала ещё красивее! И куда ты нарядилась? – В голосе послышались ревнивые нотки.

- Иду в театр с другом, - холодно произнесла я, проигнорировав его «стала ещё красивее».

- Не с Глебом ли? – ощерился вдруг Валера, словно злобный пёс при виде соперника. – Помню, твоя Настя говорила, он переехал в Москву с женой. Ты по-прежнему о нём страдаешь?

- Всё, уходи, надоело слушать твой бред! - не выдержала я. - Катись к своей любовнице со школьной скамьи! А Глеба не смей пачкать! - Возмущению моему не было предела, но я не стала сообщать о смерти Глеба - Валеру моя боль не касается. – Ты забыл, мы с тобой разведены, мы теперь чу-жи-е! - Последнее слово проговорила по слогам, подчеркивая необратимую суть ушедшего в прошлое брака.

- Я сына приехал увидеть, - упрямо произнёс Валера, хмуро на меня глядя.

И тут, очень кстати, распелся мой сотовый телефон. Звонил Денис: он ждёт меня у машины.

- Сейчас спускаюсь, - сказала я с показной радостной нежностью и лихорадочно принялась натягивать плащ, быстренько всунула ноги в новые чёрные сапоги на высоких тонких каблуках, застегнула молнии. На секунду застыв у зеркала, поправила причёску и хладнокровно бросила Валере: - Уходи, я же сказала, иду с другом в театр. Придёшь завтра, только позвони предварительно.

- Ты поменяла номер сотового, - пробормотал сбитый моим равнодушием поникший Валера. И адреса твоего у меня не было. Лишь в суде его получил…

Черкнув на листочке из блокнота номер сотового, сунула бумажку в руки застывшему в виде восклицательного знака бывшему мужу и поспешно направилась к двери, увлекая его за рукав куртки за собой.

На улице небрежно помахала ему рукой: «пока» - и неторопливо пошла к ожидавшему меня на машинной стоянке у иномарки красавцу атлету, выглядевшему, надо сказать, почти как греческий герой, хотя и одетый в пижонистую, отнюдь не античную, кожаную чёрную куртку. Неожиданно для себя чмокнула это «божество» в гладко выбритую щёку, чем невероятно удивила его. Денис открыл передо мной дверцу и заботливо усадил в машину.

Пока он разворачивал свою «тойоту», я краешком глаза успела заметить негодующее и расстроенное лицо смотревшего на нас Валеры.

Глава XIV

Осень – очей очарованье? В противовес поэту я не люблю природы увяданье, мне совсем не приятна её прощальная краса с затяжными моросящими дождями, гораздо больше по душе весеннее пробуждение и летнее цветение, даже с комарами и мухами.

Едва успев распахнуть редакционную дверь, тут же нажала на кнопочку зонта, и он в мгновение ока, как парашют, шумно раскрылся над головой, закрывая меня от свинцового однотонного тяжёлого тёмного неба. За мной на мокрый от моросящего дождя асфальт шагнул Андрей Васильев, тоже прикрывшийся зонтом. Он пришёл в редакцию час назад, чтобы уговорить меня сходить с ним на концерт какого-то сверхпопулярного зарубежного певца. Я не поддалась уговорам, потому что твёрдо решила не иметь с Андреем никаких отношений. Мне хватает того, что Валера с назойливой периодичностью является общаться с Тошкой почти через день.

Вот и теперь стоило о нём только подумать, как он тут же проявился в дождевой пелене.

- А вы что, вместе теперь работаете? – удивился Валера.

- Нет! - резко ответил Андрей и без всякого смущения соврал: - Мы случайно встретились с Тасей. Я пришёл в её редакцию по делу.

Безусловно, мне захотелось пнуть его как следует. Надо же, держится важно, этакая значительная персона, как говаривала моя сочинская бабушка, гордая птица, не пнёшь – не полетит. Всегда он был горделивым притворой. Скорее всего, и в любви ко мне притворяется, только вот зачем – непонятно.

- Хорошо, что мы, наконец-то, встретились, Андрей, - радостно произнёс ничего не подозревающий Валера. – Я уже несколько недель в Москве, а тебя ещё не видел.

- «Она меня за муки полюбила, а я её – за состраданье к ней», - хмыкнув, процитировала я строки из «Отелло» Шекспира. – Что ж, наконец, встретились. Теперь лясы поточите от души, - проговорила не без ехидцы. – А мне надо за Тошкой в детсад. – И, помахав обоим ладошкой, не оглядываясь, поспешила к входу в метро.

Мне хотелось убежать от них подальше, чтобы не видеть их фальшивые лица. Пусть наслаждаются своей показушной дружбой, по горло надоевшей мне за совместные с Валерой годы. О чём, интересно, воркуют бывшие дружки теперь? Расскажет ли Андрей о нашем с ним пребывании в плену, о его пламенной любви ко мне, о которой без конца твердит?

- Едва тебя догнал! - Пробираясь в толпе к стойке у противоположной двери вагона, неожиданно услышала под ухом хрипловатый знакомый голос. Это что, выходит, Валера увязался за мной?

- А как же долгожданная встреча с другом? – хмыкнула, едва повернув голову к нему.

- Мы договорились на завтра. А сегодня я настроился увидеться с Тошкой. – Шепот Валеры защекотал мне ухо.

Непроизвольно отпрянула и повернулась к нему вполоборота, опёршись спиной в стойку – мне не хотелось, чтобы он касался меня. Валера, по-видимому, не понял моих намерений или нарочно проигнорировал их: шагнул поближе и собственническим жестом обнял меня одной рукой за талию, а другой ухватился за поручень над моей головой. И оказался так близко, что я отчётливо почувствовала участившееся его дыхание.

Это привело меня в волнение и раздражение одновременно. Ведёт себя как ни в чём не бывало: будто мы в обычной глупой размолвке, а не в бесповоротном разводе. Я резко убрала его ладонь со своей талии.

- Не стоило тебе приходить к редакции, мы с тобой не влюблённые, чтобы встречать меня с работы, - бросив на него мрачный взгляд, произнесла жёстко.

- Я освободился раньше и подумал, неплохо бы нам вместе зайти за Тошкой.

- Вместе? Заруби себе на носу: вместе мы ничего не делаем, каждый идёт своей дорогой. – И добавила раздражённо: - Мы же договорились, что лично общаться не будем. – Такое условие я выдвинула перед ним, когда мы уславливались о его встречах с сыном. Валера может видеть Тошку, когда захочет и сможет, но со мной только «здрасте» и «до свиданья». О своём приходе всегда должен предупреждать по телефону. Это не потому, что он своим появлением приносит мне страдание. Нет, бывший муж меня теперь ни капельки не волнует. Просто не хочу впускать его снова в свою жизнь. Я довольна её спокойным течением. Даже мысленно не желаю соединять себя с ним. Ясно же, раз всё отрезано, оборвано, бессмысленно соединять и склеивать обрывки – всё равно порвутся.

Намеревается со мной отправиться за Тошкой в детсад? Несомненно, будет сыну нежданная (а может, и наоборот, жданная) радость – увидит нас вместе. И глубокое разочарование, когда поймёт, что это ничего не значит.