Тебе не нужны неожиданности, сказал он себе. Тебе не нужны шаги и дыхание за спиной. Прокалываются на мелочах. Твое кредо: делай до конца. А ты, убрав Варгу, сделал наполовину.

Жаль. Очень жаль…

…Он ожидал ее во дворе, он все рассчитал. Но она вернулась с подругой, и та осталась у нее ночевать. Он не придал особого значения неудаче, бывают сбои, никуда не денешься. Во второй раз он поджидал ее около салона на Чешской, и снова облом. На улице появился какой-то подвыпивший хмырь, искавший туалет, по-видимому, и она рванула оттуда со всех ног. Он подумал, что она чувствует опасность… Как кошка.

Он решил дождаться ее дома. Открыл дверь тонкой металлической полоской, как делал еще мальчишкой, потеряв ключи. Дверь была хлипкой, не по теперешним временам. Он входил в ее квартиру, когда заскрежетал замок соседской двери, и он поспешно нырнул внутрь, не будучи уверенным, что его не заметили.

Он с любопытством походил по ее дому, заглянул в ящики серванта, посидел на диване. Квартира ему понравилась – светлая, даже радостная, желто-зеленая гостиная и голубая спальня. Он открыл шкаф, невольно усмехнувшись: пестрые одежки, бирюзовые, розовые, голубые, белые, были… он задумался на миг – радостными! И бижутерия в шкатулке на трюмо тоже была радостной. Он вытащил нитку копеечного розового жемчуга с вычурной застежкой… Поднял взгляд – и вздрогнул, увидев в зеркале незнакомого человека. Он смотрел ему прямо в глаза, взгляд был настороженный, словно человек прислушивался. В чужой спальне с ниткой розового жемчуга в руке. Что ты здесь делаешь, спросил он себя. В чужом доме. В доме незнакомой женщины. Тебя не звали, уходи. Ты не хочешь причинять ей вред. Пусть живет в своем бирюзовом небогатом мире. Уходи. Тем более… Тем более тебя могли увидеть, когда ты входил в ее дом. Тем более она побочный продукт… Всего-навсего.

Значит, не судьба. Соседи могли тебя увидеть, а тебе не нужны свидетели. Уходи.

И он ушел, полный сомнений. Он не любил менять планы. Ему было легче, когда все четко спланировано и идет без отклонений. В русле. Эта женщина, Эмма Короткевич… Это снова случилось, в третий раз, и тут уж впору задуматься. Что-то здесь не так. Она выскальзывала из рук, никоим образом не подозревая о его существовании. Ангел-хранитель, не иначе. Ладно, сказал он себе, поставим ситуацию на паузу. Решение придет, не может не прийти. Время терпит. Пока…

Шибаев постоял на улице, рассматривая витрину салона «Эмма». Там были три пластиковых женских головы в париках – белом, рыжем и черном – и разбросанные в художественном беспорядке выгоревшие коробочки-упаковки всякого косметического товара. Над витриной на длинной пике висела вывеска в виде щита: готический шрифт и еще одна женская головка, но уже рисунок, с высокой старинной прической. Слегка потускневшая, слегка поскрипывающая, очень наивная.

Звякнул колокольчик, и Шибаев переступил порог заведения Эммы. Зал был пуст, он был единственным клиентом. Девушки сидели на узком диванчике и разговаривали. Полная, очень немолодая женщина, видимо, баба Аня, молодая тощенькая носатенькая с белыми волосами… Кристина! – вспомнил Шибаев. Третьей была Эмма. В углу возилась девочка со шваброй. Бормотал телевизор, шел турецкий сериал. Все трое замолчали и повернулись к нему. Причем Эмма вспыхнула и сделала вид, что они незнакомы.

– Мне постричься, – сказал Шибаев. – Добрый день. Можно?

– Можно! – Кристина махнула на кресло у окна и встала. – Садитесь. Что делаем? Можно убрать височки и оставить наверху, сейчас самый шик. Годится? Или хотите выбрать в журнале?

– Мне бы как есть, но покороче, – сказал Шибаев.

– Мыть будем? – деловито спросила девушка.

– Можно.

– Сюда, пожалуйста.

Баба Аня и Эмма наблюдали. Шибаев уселся в кресло. Кристина надела на него пелерину и открутила воду. Под взглядами сидевших на диване бабы Ани и Эммы Шибаев чувствовал себя неуютно. К счастью, снова звякнул колокольчик, и на пороге появился новый клиент – молодой парень. К Кристине. Покрасить и постричь.

– Виталик, подожди, – сказала Кристина. – Не спешишь?

– Ваш клиент? – спросил Шибаев.

– Ага. У нас летом тихо, все в отпусках. Ходят свои в основном. Не горячо?

– Нормально. Вас тут трое работает?

– Трое мастеров и Зоя на маникюре. Сегодня выходная. Вы вроде у нас еще не были, да?

– Не был. Меня друг отправил, адвокат, говорит, был, обслужили замечательно. Женщина в возрасте, Анна… не помню отчества, верно?

– Верно. Анна Савельевна, наша заслуженная пенсионерка, – Кристина кивнула в сторону дивана. – Вон, сидит с хозяйкой.

– Это ваша хозяйка?

– Ну. Эмма. А как зовут вашего друга? У нас постоянный контингент.

– Алик. Он попал к вам случайно, могли не запомнить.

– Пусть приходит, всегда рады.

И так далее, и тому подобное. Беседа ни о чем. Баба Аня и Эмма негромко переговаривались, не глядя на Шибаева, а он украдкой рассматривал их в зеркало. Эмма была в голубом платье и бирюзовых бусах. В ушах тоже бирюза – длинные, до плеч, шарики на цепочке, они раскачивались маятниками. Несколько раз они встречались взглядами, и Эмма, вспыхнув, отводила глаза.

Зазвенел телефон. Девочка отставила швабру и бросилась к столу; сказала официально:

– Я вас слушаю! – Подтянула к себе журнал. – Да, можно. Эмма Владимировна сегодня до шести. Не получится? Тогда на завтра. Хорошо, записываю.

Шибаев насторожился. Тот тип может прийти сюда… Хотя вряд ли. Эмма видела его и запомнила. А его ли? Мало ли на кого она могла налететь? Не обязательно он. Ладно, сегодня попытаемся его увидеть…

Он вздохнул. Его не покидало чувство, что он играет в какие-то детские игры, притворяясь и делая вид, что воспринимает их серьезно. Одинокая женщина вообразила себе… Алик сказал бы… Как он любит говорить? По Фрейду. Не хватает мужского внимания и гормонов, вот и мерещатся мужики. Бизнес никакой, похоже, едва сводит концы с концами, рейдерство… Вряд ли. Заведение неперспективное, в глухом закутке, ходят невзыскательные постоянные клиенты и пенсионеры – вон на двери листок с надписью от руки: «Пенсионерам скидка». Он снова подумал о поклоннике. Если он существует, то вполне. Эмма – женщина видная. Он покосился на хозяйку, и они снова встретились взглядами. С другой стороны, поклонники так себя не ведут. Давно подошел бы, познакомился. А может, робкий? Стесняется? А может, из тех, кто подглядывает? Будет таскаться следом и дежурить под окнами. И вламываться в квартиру в отсутствие хозяйки. А ключ? У соседки… – он покосился на девочку со шваброй. – У налоговика… Интересно, вернул? Эмма сказала, что ключ ему не давала, а что на самом деле, поди знай. Алик считает, что прекрасный пол врет просто так, без всякой выгоды и умысла, поскольку запрограммирован на постоянное украшательство, а что такое вранье, как не попытка приукрасить действительность? Хотя зачем ключ? Такую дверь открыть – пара пустяков. Пилкой для ногтей, надо же! Интересно, о чем она думает? А потом кошмары по ночам.

– Она у нас, между прочим, холостячка, – шепнула Кристина. Шибаев вздрогнул, чертыхнулся мысленно – физиономистка! – Муж сбежал за границу, детей нет. Бьется с бизнесом… Господи, ну какой бизнес! Одно название. Я ей давно говорю: да продай ты его и иди мастером… Да куда угодно! А на бабки живи припеваючи. А она не хочет… Как Миша уехал… это муж, она сама не своя стала, дерганая, перепуганная. Миша всю бухгалтерию вел, счета оплачивал, а тут самой надо крутиться. На нее недавно наехал один, не вылазил от нас, все проверял, настырный такой, корчил из себя крутого. Слава богу, отстал.