– Не надоело? – угрюмо перебил Шибаев. – Почему три месяца?

– А сколько?

– Пошел ты!

– Ты же сам понимаешь, что это не для тебя! – Алик повысил голос. – И работа, и она. Особенно она. Эта страница твоей жизни перевернута, а умные люди говорят, что никогда не нужно возвращаться, возвращаются только неудачники…

– А я кто, по-твоему? Удачник?

– Ты между мирами.

– Где?

– Между мирами провалился. Планида у тебя такая. И теперь у тебя три пути. Первый – принять то, что не можешь изменить, утереться и шагать дальше. Второй – попытаться вырваться и сбежать, не суть куда. Можно в охрану. Главное – сбежать.

– А третий?

– Повеситься.

– Значит, уходим в охрану.

– Неправильный ответ. Внутри у каждого из нас стержень. Твой стержень – сыск – ломать не надо. Художник не может петь в опере, там нужны другие параметры. Возьми меня, например. Иногда так достанет… – он махнул рукой. – Все, думаю, ухожу!

– Интересно, куда?

– К чертовой матери! В детский сад воспитателем. Или дворником. Неважно, куда. Главное – соскочить. В омут с головой. Охрана – тот же омут. Можно переступить и утереться, а можно назло всем, и себе тоже, – в омут. Ты представляешь себя охранником? Наденешь желтый комбинезон с надписью на спине и на груди «Вооружен и очень опасен», кепку… или что там у них? Берет с пером?

– Почему желтый?

– Ну, синий. Неважно. Или розовый. Главное – комбинезон. Раз-два, левой! Строем. Под козырек! Сейчас ты на вольных хлебах, что хочу, то и ворочу. Хочу – сплю до обеда, хочу – пью до утра. Ну, так и дуй вперед, не топчись на месте, и главное – не возвращайся и не распускай сопли. Поезд ушел, страница перевернута, забудь. Все проходит, пройдет и это. Знаешь, кто сказал?

– Сам придумал?

– Мудрец сказал. Ну, вышибли тебя, так получилось, встань и ползи вперед, жизнь продолжается и…

– Давай еще про свет в конце туннеля, – буркнул Шибаев. – И без тебя тошно.

Алик открыл рот и… промолчал. Уж очень расстроенная физиономия была у друга. Ничего, подумал он, самое главное он, Алик, обозначил, теперь пусть думает сам, своей головой. Чертова Жанна нарисовалась, как всегда, некстати. Вот же вредная баба! Ну, было, встречались, быльем поросло. Бегала от мужа к Шибаеву и обратно, мельтешила – туда-сюда, туда-сюда! Ему, Алику, она никогда не нравилась. Капризная, самовлюбленная, характерец – о-го-го! Норов! Все должно быть, как она сказала, или никак, шаг в сторону – побег, из всех орудий – пли! Короче, сиди тихо и не отсвечивай. Ладно, разбежались, зализали раны, поставили точку. Все! Ан нет, опять на те же грабли. У Шибаева чувство обгаженности из-за того, что вышибли из полиции, можно понять. Никак не проходит, однолюб чертов! Родная гавань – и хоть трава не расти! Сколько оперов соскочили в охрану или в телохранители, живут припеваючи, так нет же! Карьера, видите ли, накрылась медным тазом. Причем вышибли по нелепейшему обвинению в коррупции. Ши-Бон, конечно, лопухнулся. Какой-то лавочник сунул конверт, в чем-то там он был замешан, а Шибаев не среагировал сразу, а потом уже было поздно – поднялся визг, тот барыга его же и обвинил. Вышибли по состоянию здоровья – зачли старые заслуги и чтобы не ставить пятна на репутацию заведения. И на том спасибо.

Разумеется, не обошлось без бэ супруги Веры. В смысле, бывшей. Куда же без них! Не одна, так другая. Шибаев – парень видный, так и липнут, но при этом норовят согнуть. Ушла к какому-то мелкому предпринимателю, не выдержала ночных дежурств с облавами и хронического финансового тупика. Теперь счастлива, хотя еще с год примерно бегала к бэ мужу под предлогом сготовить котлеты или прибраться, а на самом деле убедиться, как ему без такого сокровища хреново и невыносимо. Проявляла заботу. Вся из себя, в белом костюмчике, увешанная золотыми колотушками… Ну скажите на милость, что за жлобское пристрастие к килограммовым цацкам? Причем гарнитурам, чтоб на всех частях тела все одинаковое. Какое-то скудоумие и ноль фантазии. Он, Алик, ее не то чтобы боялся, но опасался. Хотя, чего уж там греха таить, изрядно побаивался. Она же его терпеть не могла, ревновала, гадости измышляла, обзывала бледной немочью и кое-чем похуже. Да что с ними такое? Никакого чувства реальности! Как-то нашла губную помаду… Крику было! Что Шибаев себя губит, путается с кем попало, опустился до падших женщин, ей соседка Алина донесла, та, что имела на Ши-Бона виды, да не срослось. Якобы переживает за него, дурного и несмышленого, за отца своего сына, а как же! Чисто по-человечески. Помада, кстати, была Аликова. Не его, конечно, а барышни, которую он пригласил на романтический ужин, попросив Шибаева сходить в кино.

Достала, в общем. И бегала, пока Шибаев не сменил замки и не сказал «шиш тебе», когда она потребовала ключи. Умерла так умерла. Между прочим, замок Шибаев сменил с его подачи, прислушался. Тоже толкала его в охрану… Да что ж им всем так неймется затолкать его в охрану! А Ши-Бон послал, говорит: сдохну раньше, он один из лучших оперов… был. Стажировка в Штатах, карьера, успех. Как в той песне: все было, все было, было, да прошло. Алик убежден, что есть индивидуумы, которым лучше не пытаться. Не получится у них ни взятки нормально брать, ни с бизнесом, ни в политике, потому что прямые, как рельса – ни гибкости, ни дипломатии, ни подлости. И честные! Да-да, не смейтесь. Собаки-ищейки, в хорошем смысле. Бежать по следу и вынюхивать – больше ничего не умеют. Так и Ши-Бон! Бежать по следу, соображать насчет мотива и вынюхивать. Тут ему нет равных, тут он даже Алику с его воображением дает фору.

А дело было так. Эта… бывшая Вера попросила Шибаева купить ребенку компьютер, намекнув, что новый муж и сам в состоянии, но есть же живой отец, и мальчику приятно. Ши-Бон и завис, так как с финансами не шибко. А тут конверт суют… Да не взял бы Ши-Бон никогда этих денег! Сначала не врубился, потом уже поздно было. Дурацкая история. И, как везде, шерше прекрасный пол. Правда, Веру прекрасным полом можно назвать с большой натяжкой, что еще обиднее – пропадать, так с музыкой.

Короче, помог он Шибаеву с лицензией частного детектива, пустил в свой офис. Друзья познаются в беде потому что.

Друзья… Да не дружили они никогда! Учились в одном классе, было, да, а вот дружбы не было. Какая там дружба! Бледный задохлик Алик Дрючин и любимец школы здоровенный лоб Ши-Бон. Кликуха у него была такая – Ши-Бон, а еще Китаец, что ни в какие ворота, так как физиономия у Шибаева вполне славянская. Чемпион по бегу, плаванию, гребле, футболу… Китаец Ши-Бон! Как звучит, а? Девчонки визжали при виде Ши-Бона, а на него, Алика, ноль внимания, разве что списать попросят. Ши-Бон и понятия не имел, что существует на свете такое недоразумение, как Алик Дрючин. Одно погоняло чего стоит. Как-то уже в университете Алик всерьез задумался, чтобы сменить фамилию, долго выбирал, да так и не выбрал ничего путного. Не знал, на чем остановиться. То ли на чем-нибудь с историческими аллюзиями – Македонский, например, то ли из области права и философии… Аристотелев или Правдин… Черт, прямо горе от ума. Нет чтобы взять что-нибудь нормальное, человеческое… Русланов! Так и чудится что-то посконно-былинное. Адвокат по бракоразводным делам Алик Русланов. Нет, слишком манерно. А с другой стороны, Дрючин – редчайшая фамилия. Много вы знаете Дрючиных? Не знаете вовсе, потому что людей с фамилией Дрючин раз-два и обчелся. Носили ее Аликовы предки с деда-прадеда, нормальные люди… Может, хорош выпендриваться?

Они столкнулись совершенно случайно в каком-то шалмане – Алик забежал перекусить, торопился в суд, а Шибаев пил водку, переживал душевную травму, и вид у него был не ахти. Алик, повинуясь импульсу, подсел к нему; Шибаев поднял затуманенный взгляд, спросил: «Ты кто?»

Не иначе насмешница-судьба столкнула их лбами и изменила жизнь обоих. А теперь смотрит откуда-то сверху и хихикает. Такие разные, крючкотвор и трепло Алик Дрючин, книголюб, философ, психолог и поэт – да-да, сочиняет стихи и все шекспировские сонеты наизусть читает, от зубов отскакивают, знаток классической музыки, трепетно бегущий на зов любви – в смысле, влюбляется без продыху и сразу женится, и все четыре раза облом – с одной стороны, а с другой – жесткий, немногословный, упертый и драчливый Ши-Бон, бывший мент, прямой, как рельса, которому тоже не везет с женщинами. Такие как Шибаев ломаются, потому что пропал смысл. Такие как Алик гнутся, но не ломаются – если пропал смысл, начинают искать другой. Мужику нужна работа. Занятие. Понимая это, Алик схватил слабыми руками здоровенного Ши-Бона и потащил. Напоминая крошечного муравья, тянущего стрекозу. И испытывая при этом чувство глубокого морального удовлетворения: он, незаметный Алик Дрючин, – путеводная звезда легендарного Ши-Бона!