Капитана Астахова вырвал из сна пронзительный рев мобильника, он всхрапнул и проснулся. Рев продолжался. Капитан пошлепал ладонью по тумбочке, поймал мобильник и прижал к уху. Там бодро зачирикали.

– Понял. Буду. Жду.

Капитан, чертыхаясь, включил ночник; посмотрел на спящую Ирочку, в который раз подивившись крепким нервам подруги: хоть из пушки стреляй – спит как убитая. С сожалением подавил желание растолкать и отправить варить кофе. Не получится, труба зовет. Тут хоть бы успеть умыться…

Часы показывали четыре утра. Рассвет был тусклый и промозглый; ночной ливень превратился в беспросветную густую морось, затруднявшую дыхание. Но уже поднимался ветерок и пошумливали деревья – значит, есть надежда, что к утру разгонит тучи. Все лето прошло в дождях, правда, в середине сентября природа вдруг спохватилась и вернула солнце и жару… Последние беззаботные деньки. Ненадолго, как оказалось. Достала уже эта вода! Собирались на Магистерское озеро мужской компанией, костерок, вмазать на свежем воздухе, посидеть с удочкой… Рыбу, правда, надо купить в соседней деревне. Ночевка в спальниках… Эх, романтика! Да как тут выберешься, если всю дорогу дождь!

Синий джип влетел во двор и с визгом затормозил у подъезда. Капитан погрузился, и джип рванул с места.

– Всем доброе утро, – поздоровался капитан. – Что у нас?

– В речном порту утонула машина, – сказал судмед Лисица, бодрый и неизменно пребывающий в самом прекрасном расположении духа. – Слетела с пирса. В три позвонил сторож и сообщил про аварию.

– По пьяни слетела? Они что, гонки там устраивали?

– Пока неизвестно. Должны подогнать подъемный кран, через час примерно, и водолазов. Пришлось перебудить полгорода.

– Чертова погода, – заметил капитан, ни к кому не обращаясь. Это значило: чэпэ в порту, адская рань, а тут еще и дождь. А все вместе – чертова погода. Ну хоть бы какой-то позитив!

– Вроде развиднелось, – сказал Лисица, известный своим оптимизмом. – Кстати, это наш стажер Глеб. Прошу любить и жаловать.

Только сейчас капитан заметил в углу машины тощего очкарика. Он кивнул. Рука очкарика дернулась к виску отдать честь.

– Кофе будешь? – спросил Лисица. Он был чисто выбрит, и от него приятно пахло – как всегда, впрочем. И кофе! Большой термос, на всю бригаду. И большой пакет с печеньем, причем собственной выпечки. Лисица – легенда, его все знают. Сказать, что он пример для подражания, значит, ничего не сказать. Хотя никто ему подражать не собирается, так как это просто невозможно. Сорок лет с одной женой, оптимист, никаких депрессий, всегда даст дельный совет, знает победителей в грядущем футбольном чемпионате и прекрасно готовит. На свой день рождения в июле собирает народ на даче… Тоже стоит посмотреть! Все цветет, плодоносит и пахнет. Коллеги по работе идут к Лисице неохотно – посещение дачи плохо отражается на их семейной жизни, сразу же начинается вынос мозга насчет разгильдяйства, лени, заросших огородов и вообще: а мама ведь говорила!

– Буду. Развиднелось… Хорошо бы, – буркнул капитан, устраиваясь поудобнее, принимая стаканчик кофе и закрывая глаза. Кофе от Лисицы хорош!

Они въехали в ворота речного порта, когда уже рассвело. Дождь прекратился, тучи не торопясь дрейфовали на запад. Порт был пуст – ни барж, ни пароходиков, так, пара прогулочных катеров. Мрачноватая громадина управленческого здания, наполовину сданная внаем грузовым компаниям и паре ресторанов.

На краю пирса стояли трое мужчин, смотрели на подъезжающий полицейский джип.

Водитель Сева тормознул, машина стала; они выбрались наружу. Мужчины представились: начальник порта, главный инженер и сторож, позвонивший в полицию. Машина нырнула с пирса в затон – видимо, на скорости, под углом; ее зад неясно просматривался в мутной зеленоватой воде. Капитан наклонился, пытаясь разглядеть номер. Сторож, старик в кителе, с винтовкой, сказал, что все было тихо, рестораны на территории гуляли до двух, потом стали разъезжаться, а этот заехал, может, в полтретьего…

– Вы видели, как он выехал на пирс? – спросил капитан.

– Не видел я его, как раз пошел к себе чайку сделать… Холодно, дождь… Да тут и красть-то нечего! А потом слышу – вроде как удар, и сирена включилась. Я выскочил, смотрю, глазам своим не верю – волны в затоне ходуном, аж на пирс выплескиваются! Я туда – а там машина! Упала! И фары горят! Сирена уже молчала, правда. У меня сразу сердце схватило…

– То есть вы не видели, как она падала?

– Не видел. Говорю ж, чай пил, для сугреву… – От сторожа несло перегаром, одним чаем не обошлось, видимо.

– Когда это было, помните?

– Я на часы не сразу посмотрел, прямо охренел с перепугу, стою, глазам своим не верю, да что ж, думаю, за… это самое! Минут десять прошло, я думал, люди выплывут, бегал, смотрел… Почти три было, два пятьдесят. Я сразу кинулся вам звонить…

– То есть здесь никого не было?

– Не было. Никого не видел. Пусто. Ночь, да и потом, мы далеко, из города просто так не доберешься… И дождь. Фонари горят, видно кругом… Не, никого не было, точно!

– Ворота были открыты?

– Они всегда открыты. Когда-то был пост, а теперь нагрузка меньше стала, так сняли. Экономия, говорят.

– Я приказал закрывать, – подал голос начальник порта, толстый одышливый мужчина. – Почему не выполняете?

– Так не успел, говорю ж! Только к двум разъехались из ресторанов, как гулянка кончилась, так и поперли, потому и не закрыл. Крик стоял до начала третьего. Я смотрел, чтоб не врезались, а потом пошел чайку сообразить… А тут он! – Сторож махнул рукой на затон.

Мужчины смотрели в мутную воду затона.

– Ну и где кран? – недовольно спросил капитан.

– Так вон, уже едет! – Сторож потыкал рукой в арку-въезд.

…Водолазов было двое. Один за другим они исчезли в нечистой воде, таща за собой металлический трос. На поверхности забулькало – казалось, вода закипела. Они стояли и смотрели, как разматывается бухта, и трос, скрежеща по бетонному покрытию пирса, опускается в воду. Сторож перекрестился.

…Машину словно выдернули из чьих-то цепких лап, и она, устроив небольшое цунами, зависла над поверхностью затона. Из разбитых окон с ревом рванулась наружу вода; дверца со стороны водителя мотнулась в сторону и повисла, напоминая вывихнутую руку; нос со смятым капотом и разбитыми фарами был испачкан илом. С грохотом приземлили помятый механизм на твердую почву; зрители подошли ближе…

В машине был человек. Женщина. В красном платье. На пассажирском сиденье. Водительское место было пусто.

– Выпал, – сказал начальник порта. – Не иначе как выпал. Надо искать.

Водолазы работали еще около часа, но тело водителя найдено не было.

– Тягун… – пробормотал сторож. – Могло вынести на стремнину.

– Не, воды мало, – возразил один из водолазов, – течения почти нет, вот в половодье – тогда да, а сейчас нету. Не похоже, что там был еще кто…

Труп пассажирки вытащили из машины и положили на асфальт. Это, как уже упоминалось, была молодая светловолосая женщина в красном вечернем платье с блестками по вороту. Лицо ее было разбито, видимо, от удара о приборный щиток, широко раскрытые голубые глаза смотрели в небо. На шее – продолговатый синяк от впившегося ремня безопасности. Лисица, усевшись на корточки, внимательно ее рассматривал. Картина вызывала озноб и желание отвернуться…

Вещи – сумочка, белый плащ и туфли – лежали поодаль от тела хозяйки. Капитан открыл сумочку: паспорт, мобильный телефон, ключи, косметичка, кошелек с небольшой суммой, сигареты и вскрытый конверт…

Погибшая, Лидия Владимировна Мороз, тридцати четырех лет от роду, не замужем, проживала, судя по адресу на конверте, по улице Пушкина, тридцать, в пятнадцатой квартире. Машина, черный «БМВ», была зарегистрирована на Белецкого Игоря Семеновича, проживающего на проспекте Мира, двадцать, в квартире двенадцать.

…Улица Пушкина находилась в спальном районе; Лидия Владимировна Мороз снимала жилье около полугода, как показала квартирная хозяйка, ахающая суетливая тетка. Девушка приехала из глухой провинции завоевывать город. Скорее всего, из искательниц приключений, как подумалось капитану; вряд ли работала, но платила исправно. Квартирная хозяйка отперла им дверь. Скромная двушка, безликая, ничего не говорящая о жившей здесь женщине. Порядок, пустота, ни безделушки, ни брошенного шарфика или тапочек. Нет, тапочки были – аккуратно задвинутые под вешалку, красные, маленькие, в цветочек. Впрочем, были еще одежда и обувь. Немного, но хорошего качества, недешевая. Капитан вспомнил золотые украшения, дорогую сумочку… Видимо, она неплохо зарабатывала.