Задумавшись, Винни не заметил, как подошла к концу поездка в метро, как подошел троллейбус, и опомнился только, когда ключ подошел к входной двери.

Его ночного отсутствия никто не заметил, и в этом не было ничего удивительного, учитывая, что Винни обладал сразу двумя качествами, каждое из которых и в отдельности способно было превратить человека в изгоя: он не пил и у него никогда не было денег. Поэтому он беспрепятственно проник в свою комнату и, усевшись на кровать, обвел свой быт критическим взглядом.

Критического взгляда быт не испытывал давно и, как следствие, не выдержал, стушевался и тут же разложился на частности. Те, в свою очередь, и не думали скрывать, что стары, дешевы и, по большей части, безвкусны.

Винни вздохнул и принялся собираться. Через час все было кончено, а Винни растерянно озирался, не веря, что имущество, которое человек нажил за тридцать с лишним лет, может уместиться в две, пусть и большие, сумки. Но оно уместилось, а во второй сумке даже осталось место для сковородки и личных продуктов из общего холодильника: нескольких яиц, пачки пельменей, масла и батона хлеба.

Случись Винни передавать земные дела, как некоторое время назад это пришлось сделать его дяде Пуху, у него точно не возникло бы трудностей с заметанием следов. Винни взвесил сумки в руках.

– Да на помойку! – уверенно решил он. – Куда ж еще.

Он еще помедлил в пустой комнате, прислушиваясь к привычной ругани соседей справа, к бормотанию сумасшедшей хозяйки слева, к обычной сваре на кухне и подозрительной возне в коридоре, потом поднял сумки и тихо вышел, оставив ключи в замке открытой двери. Предупреждать о переезде у местных жильцов было не принято: война так война.

Оказавшись на улице, Винни вдохнул полной грудью, покрепче перехватил сумки с остатками прежней жизни и двинулся в обратный путь. Когда он добрался до агентства, уже темнело. В будке у посольства кротко коротал очередные сутки очередной блюститель порядка. Лицо было незнакомым, но Винни на всякий случай помахал рукой, и – безответно.

Винни усмехнулся, вставил в дверной замок ключ и тут же похолодел: дверь подалась под его рукой и стала медленно открываться. При этом Винни отлично помнил, что, уходя, тщательно ее запер.

Он оглянулся на милиционера, но тот равнодушно глядел в сторону. Связываться с ним у Винни не было ни малейшего желания. Он глубоко вдохнул и резко толкнул дверь так, чтобы она распахнулась настежь. Она и распахнулась, открывая его взгляду картину, будто вырезанную из какого-то забытого фильма ужасов. Заросший травой пустырь с едва слышным шелестом шевелил в сумраке длинными ломкими пальцами, целя ухватить Винни.

Тот отшатнулся и, всмотревшись, побледнел: примятая трава и сломанные кусты красноречиво указывали на незваных гостей. Гости не стеснялись и не церемонились. Если Винни продирался сквозь кустарник, по привычке стараясь не наделать шуму и не сломать лишнего, гости – кто бы они ни были – вели себя уверенно и вызывающе. Судя по ширине проложенной ими дороги, они нашли где-то палку и расчищали путь ею.

Винни решил, что это говорит об особой дерзости злоумышленников. Об этом же свидетельствовал и свет, беззастенчиво горевший во всех окнах. Пришедшие либо не ждали Винни, либо, напротив, ждали и нисколько его не боялись.

В обоих случаях, решил Винни, один он туда не пойдет. Деньги деньгами, частная собственность – собственностью, но жизнь дороже. Он совсем уже было решился обратиться к милиционеру, чтобы тот вызвал товарищей, когда его озарило.

Помощник! Господи, ну разумеется! Нотариус ведь говорил, что даст ему ключ. Винни чуть не рассмеялся вслух. И надо же было так испугаться. Хорош детектив: боится зайти в собственное агентство!

Радость, только что сменившая испуг, уступила место досаде и раздражению.

– Дверь надо запирать, – пробормотал себе под нос Винни. – Он, интересно, в туалете тоже за собой не спускает? Ну, ничего. Мы его быстро научим хорошим манерам. Крыса канцелярская!

Он прикрыл за собой дверь, но запирать не стал. Так, на всякий случай. Мало ли что. Пройдя по обозначившейся просеке к дому, он толкнул входную дверь и с мрачным удовлетворением убедился, что она не заперта тоже. Сжав зубы, он шагнул за порог и застыл на месте. Гостиная полностью преобразилась. Все лампы горели. В камине пылал яркий огонь. Откуда-то доносилась легкая приглушенная музыка. В кресле, боком к двери, протянув к огню руки, сидел совершенно не знакомый Винни старик. Гость выглядел точной, но изрядно потасканной, усушенной и уцененной копией уже знакомого Винни нотариуса. Он был ниже, суше, старше и дряхлее своего патрона. Кроме того, при копировании благородные белоснежные седины нотариуса испачкались, свалялись, пожелтели и расступились, образовав лысину. Глаза посветлели и начали слезиться. Нос и щеки побагровели. При всем при том старик выглядел на удивление бодрым и энергичным.

Уловив краем глаза появление Винни, старик дернулся, проворно спрятал что-то под кресло и попытался встать – без особого, впрочем, успеха, поскольку кресла, как успел вчера убедиться Винни, редко отпускали свою жертву с первого раза. Нужно было хорошенько раскачаться и одним резким мощным движением выпрыгнуть, пока инерция не угасла. Кроме некоторой тренировки, для этого требовался неплохой пресс. Ни того, ни другого у гостя явно не было.

– Сидите, сидите, – машинально проговорил Винни, оценивая на глаз уровень жидкости в оставленной на столе бутылке. – Насколько я понимаю, вас прислали из адвокатской конторы?

Старик предпринял еще одну неудачную попытку выбраться из кресла и, видимо, обессилев, сдался.

– Совершенно верно, – радостно закивал он. – Совершенно. Позвольте представиться, Ипполит Федорович Шанц к вашим услугам.

Из глубин кресла протянулась рука, и Винни ничего не осталось, как подойти и пожать ее, согнувшись чуть ли не вдвое. В процессе выяснилось, что от гостя оглушительно пахнет мятой. Запах был настолько сильным, что у Винни защипало глаза.

Выпрямившись, он снова покосился на бутыль. Сомнений не было: уровень пал, и пал низко. Кроме того, бесследно исчез стакан, стоявший с утра на столике.

– Алкоголик, маразматик и сволочь, – мысленно подытожил Винни, склонный к поспешным выводам.

– Очень приятно, – сдержанно произнес он вслух, продолжая рассматривать гостя.

И где его только выкопали? – недоумевал он. – С пенсии выдернули, что ли? Ни за что не поверю, что он там работает..

– Очень приятно, – повторил он вслух. – Вениамин Игоревич Кольчужный.

Старик радостно захихикал и потер сухие ладошки.

– Взаимно, взаимно.

Он склонил голову набок и, точно воробей, искоса поглядел на Винни.

– Только ведь, любезный Вениамин Игоревич, вы так не думаете, верно? Думаете-то вы признайтесь, что, вот, навязался старый пень на мою голову. Не было печали, думаете вы, любезный Вениамин Игоревич…

– Да что вы! – покраснел Винни.

– Думаете, думаете! – поднял вверх костлявый указательный палец старик, разом превращаясь в Кощея Бессмертного. – Но, любезный Вениамин Игоревич, у меня есть для вас хорошая новость.

Он выдержал паузу, икнул и, покачав головой, скромно закончил:

– Вы ошибаетесь.

– Да? – не зная, что еще сказать, спросил Винни.

– Страшно ошибаетесь! – заверил его старик. – Никогда еще внешность не была так обманчива, как в моем случае.

Винни, уже порядком заинтригованный, приготовился слушать.

– Никогда! – продолжал старик. – Ибо в моем лице вы приобрели не бездушного безразличного соглядатая, не формалиста, отсчитывающего часы до конца рабочего дня, не беспомощного старика, в конце концов, как вы поспешно меня охарактеризовали на основании обманчивых – обманчивых, поверьте! – внешних данных, но верного друга, преданного помощника и, не побоюсь, пожалуй, пламенного единомышленника, ибо…

Старик запнулся и, покрутив в воздухе пальцем, видимо, намотал-таки на него витавшую там мысль, потому что достаточно бойко продолжил: