- Если Вы, Ваше Высочество, - решительно сказала я, - пытаетесь таким образом внушить мне сильные патриотические чувства к Фимстии, то можете не стараться. Этим до Вас куда дольше и с куда большим прилежанием занимались наши учителя на уроках политологии.

- Вот как? - заинтересовался принц. - Но достигли ли они успехов?

- Конечно, - кивнула я. - Несмотря на скудность информации о политической ситуации в целом, знаний о том, как относятся к ан-кей в других странах нам хватило. Наибольший прилив патриотизма у многих ан-кей вызывает мысль о том, что государство видит выгоду в том, чтобы хорошо с нами обращаться. Это куда более надёжная гарантия, чем неясные высказывания о том, что мы - тоже люди и относится к нам нужно по-человечески.

Принц в ответ на мою речь рассмеялся. Этот смех показался мне вполне искренним, поэтому я даже улыбнулась ему в ответ.

- А мне говорили, что ан-кей совершенно не разбираются в политике, - покачал головой Его Высочество.

- Скорее, нам она не интересна, - пожала плечами я. - С одной стороны, мы и не имеем возможности ею заниматься, мы все - безродные сироты, а политика в Фимстии - удел благородных семей. С другой - мы не стремимся к власти, которая является конечной целью политической деятельности. Для этого мы недостаточно практичны.

- И тем не менее, - заметил принц, - за последние двести лет в социальном укладе Фимстии многое изменилось, и во многом - благодаря ан-кей.

- Теорию о том, как повлияло на расширение прав и свобод обычных людей расширение свобод и прав анк-ей нам также рассказывали. Думаю, в этом есть определенный смысл. Стремление наладить отношение с ан-кей вынудило государство уважать нас, в юридическом смысле. А поскольку мы все - безродные, то и прочие безродные тоже стали юридически более уважаемы. Тоже самое касается женщин, ведь большинство ан-кей - женского пола.

- Однако, - сказал принц вкрадчиво, - некоторым благородным семействам это не нравится.

- Это я тоже понимаю, - кивнула я, пытаясь оставаться внешне невозмутимой. Принц решил, наконец, ясно обрисовать свою цель - использовать мои способности в политической борьбе. Мне это совсем не нравилось, хотя я пока и не понимала, как именно он собирается это делать.

- Я рад, - снова улыбнулся мне принц.

Я улыбнулась ему в ответ. С таким опасным человеком нужно быть вежливой.

Скай.

Дела семейные захлестнули меня с головой, мне приходилось на ходу вникать в детали разнообразных событий, финансовых операций, споров и тайных или явных союзов, важных для благополучия нашего Рода. Только сейчас я понял, как благословен был тот период жизни, когда всё это меня практически не касалось.

Совершенно невообразимым было то, что наши соседи-землевладельцы, а также жители окрестных сел и деревень неведомым образом узнали, что готовится смена лидера Соколов. Соседи рвались нанести нам визиты, и иногда им это удавалось. Крестьяне стремились прояснить все вопросы, подать все жалобы и недоплатить все подати, какие только возможно. И благороднорожденные и простолюдины сходились во мнении, что наступают смутные времена, поэтому необходимо срочно прояснить все, что должно быть прояснено и утаить всё, что хотелось бы утаить - авось новому главе Рода будет не до того.

Дядя Сикрадир прямо бесился от всего этого. Ему казалось, что происходящее в стенах поместья - дело сугубо семейное, более того - узнать о нём чужакам просто не от куда. Он сетовал, что у стен завелись уши, что среди слуг полно соглядатаев, что соседи за нами шпионят. Тот факт, что наводнившие дом младшие родственники считали своим долгом оповестить о грядущих переменах всех и каждого, включая даже конюших и подавальщиц в соседних трактирах, от его внимания ускользнул.

В какой-то момент я, даже не отдавая себе в этом отчета, а может, просто стараясь не отдавать, стал пользоваться Искусством Ведущего в своих личных целях. Конечно, люди - не ан-кей или не совсем ан-кей. То есть, наоборот, это ан-кей - не совсем люди... или, может, больше, чем люди.

Как бы там ни было, Искусство оказалось столь же действенным в деле управления людскими массами, как и в деле управления ан-кей.

У меня не было Слова, закреплённого в их подсознаниях, зато нашлось много слов - ключей к их сознаниям. Говоря с жадными - о деньгах, с честолюбивыми - о перспективах, трусов запугивая ещё больше или обещая им поддержку, я добился определенных успехов. Даже глаза дяди Санродена стали посматривать на меня с чем-то, отдаленно напоминающим гордость.

Сам я при этом никакой гордости не испытывал. Скорее, во мне всё росло и крепло раздражение.

Когда я вспоминал о тёплых, дружеских отношениях с другими учителями и моими учениками в Академии, сравнивал их с окружающей меня действительностью и представляя свое будущее, мне хотелось поджечь поместье и станцевать на его пепелище.

Желание, более свойственное Рою или Киран, нежели взрослому, уверенному в своих силах Ведущему. Но, возможно, именно оно, точнее, сопровождавший его нехороший блеск в глазах, привело к тому, что после трёх недель беспрестанной грызни, меня, наконец, объявили Наследником Рода.

   В ту же ночь меня попытались убить.

Олеакхен.

Какое-то время мы ехали молча. Наша небольшая беседа меня весьма порадовала, но и насторожила. Киран оказалась гораздо умнее, чем я подсознательно ожидал от хорошенькой юной девушки. С одной стороны, она может стать гораздо более выгодным союзником, чем я думал. С другой - использовать её совсем уж в темную не удастся.

- Я бы хотел рассказать Вам историю, - сказал я.

- Я люблю истории, - кивнула Киран. - Только без грустного конца, пожалуйста. Вы ведь не хотите вызвать у меня приступ?

Это заявление меня несколько отрезвило. Действительно, не стоит забывать, что я общаюсь не с красивой придворной куколкой, а с ан-кей, которые куда более непредсказуемы.

- У этой истории пока нет конца. Я думаю, она ещё долго, долго не закончится. Я хочу рассказать Вам о том, как Ваше пророчество трижды спасло мне жизнь.

- О! - кажется, это её действительно заинтересовало. - Это как раз такая история, какую мне хотелось бы услышать!

Я улыбнулся. О тщеславии ан-кей ходят легенды. Кроме того, думаю, рассказать ей эту историю и показать, что моя благодарность безмерна - хороший ход для начала доверительных отношений.

Рассказ вышел довольно долгий, хотя я и опустил некоторые детали, чтобы выглядеть благороднее в глазах Киран. Не стоит её знать, сколько казнённых стали итогом этой истории.

Она слушала внимательно, лишь изредка вставляя собственные комментарии или вопросы. Киран оказалась совершенно не похожа на Дишан в этом плане, чего я втайне опасался.

- Так что же случилось потом с этой девушкой, Роной? - поинтересовалась ан-кей, стоило мне сделать небольшую паузу, чтобы перевести дыхание.

- Её... э-м, сослали в дальнюю провинцию, - нашелся я с ответом. Не говорить же Киран, что после расследования, в ходе которого её вина была ещё раз доказана, я приказал отрубить Роне голову.

- Вот как, - кивнула Киран. - Тяжело, ей, наверное, будет после жизни во дворце привыкать к провинции, - голос её звучал задумчиво, и мне не составило труда догадаться, что Киран думает о себе, и предстоящих в её жизни переменах.

- После того, как она пыталась меня убить, - заметил я сухо, стараясь отвлечь ан-кей от лишних раздумий, - это ещё очень мягкая кара.

Действительно мягкая, ведь её даже не пытали перед смертью.

- А-а, вот как, - Киран так пристально смотрела в окно, что казалось, её мыслями целиком завладел проносящийся мимо пейзаж.

- Мы скоро остановимся на привал, - сказал я. - Вы хотите услышать третью часть истории?

- Что? - Киран дёрнулась и посмотрела, наконец, на меня. - А, конечно. Про кинжал и орла....

- И стража, - кивнул я и процитировал: - «Отбрось сомненья вновь, верни ему кинжал, твой страж теперь с тобой, на дне лесов привольных». Эту часть мне было легко разгадать, ведь незадолго до этого я сместил своего друга, Фехнирдира, с должности главы моих телохранителей и забрал у него именной кинжал.