– Замолчи, пожалуйста, – говорит рыбина, наконец все понимая, и кидает небрежный жест охраннику: – Отпусти ее.

Тот в это же мгновение убирает руки и отходит, но я чувствую его пристальный взгляд на своей спине.

– Перепутали, – с какой-то ненавистью выдыхает женщина всего одно слово, и почему-то ее худые плечи опускаются вниз, как под тяжелым невидимым грузом. Но это лишь на мгновение – почти сразу она берет себя в руки. Ее голос становится спокойным и официальным, с ноткой важности, как у политика, дающего интервью.

– Как вас зовут? – спрашивает она.

– Санни Ховард, – не вижу я смысла скрывать свое имя.

– Мисс Ховард, прошу извинить за неразбериху и причиненный моральный ущерб. Мы все компенсируем. Вас перепутали с моей дочерью, – холодно говорит она.

У меня с сердца падает ком размером с Лессер-биг-тауэр[9].

Перепутали. Просто перепутали. Всего лишь.

На меня вдруг теплой волной накатывает усталость – все закончилось. Этот кошмар развеялся. А вот женщина начинает злиться – я вижу отсветы огня ярости в ее серых глазах, но теперь она хорошо скрывает свои эмоции.

– Не знаю, как это произошло, – с каменным лицом говорит женщина. – Но допустившие подобное будут наказаны. Мисс Ховард, вас разместят в гостевой комнате. А утром отвезут по любому названному вами адресу.

– А ваша охрана не заметила подмену? – спрашиваю я иронично. Ну кто еще кроме меня мог попасть в подобную ситуацию?

– Это новые люди, – не самым приятным голосом говорит рыбина. – После побега моей дочери ранним утром мы попросили охранное агентство сменить весь персонал. Видимо, теперь нужно будет сменить и охранное агентство, – уничтожающим взглядом скользит она по мужчинам, как будто это они виноваты. Как я понимаю, им просто привезли меня в бессознательном состоянии и сказали, что это хозяйская дочь, которую нужно стеречь до приезда госпожи.

– Извинитесь, – кидает им женщина.

И охранникам ничего не остается, как повиноваться. Еще недавно я хотела каждого из них вырубить и сбежать, но теперь мне неловко, что взрослые мужчины, как провинившиеся школьники, начинают извиняться.

– Все в порядке! – говорю я тихо. – Не стоит.

– Стоит. Отвратительная работа. Мисс… Как вас? – уже забывает мою фамилию рыбина.

– Ховард.

– Мисс Ховард, прежде чем вы отправитесь в спальню, нам нужно поговорить, – сообщает женщина, – чтобы понять, почему вас перепутали с моей дочерью.

И если сначала я думала, что она проявляет гостеприимство, оставляя меня на ночь в своем роскошном особняке, то сейчас приходит понимание, что меня не отпустят до тех пор, как не найдут ее дочь со славным именем Диана.

Мы разговариваем. Приходит еще какой-то мужчина, видимо, тоже из охраны, и просит меня вспомнить все произошедшее в мелких деталях. Он словно полицейский умело ведет допрос свидетеля. Говорит, что я должна расслабиться и закрыть глаза, должна вспомнить все в мельчайших подробностях, вплоть до звуков и запахов. И я честно пытаюсь рассказать обо всем. Я говорю про экзамен, про то, как возвращалась с Лилит из парка на 111-ю улицу… И вспоминаю ту странную девушку с серыми глазами, которая слушала мою игру. Мне показывают фото этой самой Дианы и спрашивают – она ли это? И я говорю, что возможно – их глаза похожи, но я не видела ее лица полностью. Я начинаю рассказывать, что она все это время была рядом со мной – в таком же плаще, с маской на лице, и волосы у нее были красными, почти как у меня.

Именно поэтому нас и перепутали – странное стечение обстоятельств, которое позволило бы сказать фаталистам, что это – судьба. Но я не верю в судьбу, я верю в себя.

Мне скупо сообщают, как нас перепутали, – охране сообщили, что видят Диану в начале 111-й улицы, на пересечении с 73-й, неподалеку от Грин-Лейк парка, и они едут туда, однако в первую очередь замечают меня, а не ее. И хватают, потому что думают, будто бы я – это она, потому что все совпадает: маска, красные волосы, плащ, темные джинсы, к тому же мы примерно одного роста, а широкого покроя верхняя одежда скрывает телосложение.

Меня хватают. А сама же Диана в это время куда-то пропадает. Куда – никто не знает, потому что она попала в «слепую зону» камер наблюдения. Да и искать ее перестали, потому что думали, что уже обнаружили и спокойно доставили домой. А посредине ночи выясняется, что произошла ошибка – потому что охрана особняка никогда не видела Диану, она охраняла ту, которую привезли коллеги, сказав, что это – дочь госпожи.

Наиглупейшая ситуация, и мне даже становится смешно, но, видя, какое напряженное лицо у рыбины, которая наверняка переживает за дочь, я не издаю ни единого смешка. Зато говорю, что мне немедленно должны вернуть гитару. Они обещают, что к утру она будет у меня, и вновь напоминают о компенсации, даже (как в полицейском участке) разрешают сделать звонок Лилит, которая просто с ума сходит и кричит, что полиция не хотела брать заявление о моем похищении, успокаиваю ее как могу, а потом меня выпроваживают.

Меня отправляют в гостевую комнату на первом этаже, вернее сказать, двухкомнатные апартаменты, которые не уступают номеру люкс какого-нибудь шикарного отеля. Дизайн там уже в другом стиле – что-то вроде неоклассицизма: светлые тона и нежные оттенки, плавные, изогнутые линии и симметричность, античный орнамент и венецианская штукатурка. Просто восхитительно, но мне не по вкусу. Это нежное царство всех оттенков кремового и столько изящества, сконцентрированного в одном месте, – не по мне.

Я долго осматриваю комнаты, стою у открытого окна, дыша свежим ночным воздухом, в замешательстве сижу на кровати с балдахином и резным карнизом, зачарованно глядя на огромную люстру с имитацией зажженных свечей. Тут красиво и даже уютно, а я хочу сбежать к себе домой. Просто парадокс! Я не знакома с этой Дианой, но мне уже хочется сказать ей пару ласковых при встрече. Какого черта она сбежала из этого своего царства роскоши? Нет, серьезно, ведь у нее есть все – чего не хватало капризной принцессе? Хочется познать «настоящий мир»? Хочется самостоятельности? Хочется доказать себе, что она может просуществовать и одна, без поддержки родителей? Но побег – это такой глупый детский способ! Она всего-навсего привлекает к себе внимание.

Меня это ужасно бесит. Я не могу представить себя сбежавшей от бабушки и дедушки, как мать. Не могу представить, что оставляю их одних. Не могу даже думать о том, как они бы волновались за меня. В голове сама собой проводится тонкая серебряная ниточка – параллель между Дианой и Дорин. Я понимаю, что предвзята к Диане, но, боже, неужели нельзя было решить вопрос своего самоутверждения иначе?

Я не хочу ее осуждать, но не понимаю. И просто хочу, чтобы ее нашли, а меня отпустили.

Засыпать я не собираюсь. Открываю бар, достаю бутылку вина, но понимаю, что без штопора не открою, и ставлю назад. Зато нахожу там содовую, лимонад и шоколадный лед – напитки просто божественны. С бокалом в руках я встречаю рассвет – он неспешный и темный, небо на востоке по цвету напоминает давленую бруснику, которую рассыпали по темно-синей скатерти. И когда становится чуть светлее, я понимаю, что хочу погулять по саду, окружающему особняк, – с высоты второго этажа он кажется красивым и ухоженным, как и полагается любому приличному богатому саду, за которым ухаживает команда садовников, и наполняет утренний воздух слабым ароматом роз.

Я переодеваюсь и вылезаю из окна – второй раз за последние часы. Я просто поброжу по саду, потому что мне скучно. Надеюсь, охрана позволит мне сделать это – наверняка они все видят по камерам. Я иду мимо кустов с гордыми розами, цветущих вишневых деревьев, экзотических растений, альпийских горок, фонтанчиков – кажется, что это не частный сад, а настоящий парк. Я поднимаю глаза и вижу чудесную картину: на востоке тонкой полоской льется темно-красный рассвет, кое-где истончаясь в розовый, а на западе все еще густая тьма и видно несколько звезд и тонкий утонченный полумесяц. Это выглядит столь красиво, что я задираю голову и долго смотрю вверх, думая, что неплохо было бы написать песню о звездном саде.