Нум облегченно засмеялся.

— Як! Дай моему отцу лапу. Дай лапу!

Як оглянулся на молодого хозяина, секунду помедлил в нерешительности, потом важно поднял толстую лапу с внушительными когтями и осторожно положил ее на широкую смуглую ладонь вождя Мадаев. Союз был заключен.

Куш выпрямился и, опустив руку на плечо сына, торжественно провозгласил:

— Это прекрасная мысль, Нум! Я очень доволен тобой.

Сердце мальчика радостно забилось. Он был счастлив, как никогда в жизни. «Теперь, — думал он, — битва за Яка выиграна!»

Разочарование наступило на следующий же день. Приручить дикого лесного зверя, жить все время в непосредственной близости со страшным хищником, надеяться, что он со временем начнет охотиться вместе с людьми, помогая им выслеживать и загонять добычу, что у него когда-нибудь родятся детеныши, которые появятся на свет в пещерах, где живут люди, — все эти представления были настолько новы и необычны, что Мадаи никак не могли освоиться с ними, поверить в их возможность и реальность.

Все новые, даже самые гениальные идеи требуют долгого времени, для того чтобы люди осмыслили и осознали их.

Невзирая на пример, который подавали своим соплеменникам Абахо, Куш и Нум, Мадаи упорно не желали привыкать к присутствию Яка. Они не причиняли волчонку зла, но всячески избегали его. Женщины обходили Яка далеко стороной и сдавленными от страха голосами звали к себе детей, как только волчонок появлялся неподалеку от них. А Яку так хотелось поиграть с юными Мадаями! Он с любопытством и завистью следил за мальчишками, которые носились как угорелые по долине, плавали и ныряли в водах Красной реки. Порой, не выдержав соблазна, Як бросался в самую гущу играющих, и бывал страшно удивлен, видя, как ребятишки, отчаянно визжа, кидаются от него врассыпную. Огорченный и недоумевающий, он отходил в сторону и, усевшись на задние лапы, поднимал острую морду к небу и обиженно выл. Женщины уверяли, что от этого воя волосы на их голове встают дыбом.

Старики ворчали втихомолку, что волчонок пожирает слишком много мяса. Придется заготовить для него на зиму не один десяток туш, иначе зверь, проголодавшись, начнет есть малых детей…

Нуму все это было известно. Но больше всего огорчало мальчика отношение Циллы.

Девушка ненавидела Яка и не старалась скрыть свои чувства. Ненависть ее вызывалась двумя причинами. Цилла панически боялась волчонка и при виде его не могла сдержать невольной дрожи ужаса. Кроме того, она считала, что Нум уделяет слишком много времени своему четвероногому другу. Раньше Нум сопровождал Циллу повсюду и не расставался с ней целыми днями; теперь же он ходил везде с Яком, не отстававшим ни на шаг от хозяина. Нум проводил долгие часы в Священной Пещере, куда женщины не имели права входить; Як не разлучался с мальчиком и там. Сердце Циллы терзалось страхом, ревностью и завистью.

Даже Мамма, такая добрая и кроткая, и та недолюбливала Яка. Опасаясь за своего маленького Эко, она не решалась оставить ребенка в колыбели или положить рядом с собой на землю и весь день таскала его на спине. К вечеру она так уставала, что становилась угрюмой и раздражительной.

Проходя с Яком по долине или по берегу Красной реки, Нум с горечью замечал, как вокруг них возникает пустое пространство. Мужчины отворачивались, нахмуренные и недовольные, женщины замолкали и, подхватив на руки малышей, торопливо удалялись.

Правда, некоторых охотников, главным образом молодых, чрезвычайно пленяла и увлекала мысль о совместной охоте; они понимали, что тонкое чутье волчонка и его быстрые ноги могли бы оказать им неоценимую помощь. Но сторонники Яка были слишком немногочисленны, чтобы разрядить создавшуюся обстановку, которая накалялась с каждым днем все больше и больше.

Скоро начался отлет птиц на юг, затем полили холодные осенние дожди. Они лили не переставая, упорные до безнадежности. Мадаи вынуждены были не выходить по целым дням из перенаселенных до отказа жилищ.

Нум проводил все свободное время в Священной Пещере. Абахо возобновил занятия со своим юным учеником. Теперь он обучал Нума искусству живописи, показывая, как растирать на камне краски, как пользоваться самодельными орудиями для рисования. Як лежал у ног молодого хозяина и временами тяжело вздыхал. Эта уединенная и малоподвижная жизнь совсем не устраивала его. Волчонок худел с каждым днем. Бока его ввалились, живот впал, пышная густая шерсть потускнела и вылезала клочьями. Нум не решался кормить Яка на виду у всех и приносил ему еду в Священную Пещеру. Но Як, почти не покидавший теперь свое подземное жилище с его вечным мраком и сырым, спертым воздухом, быстро терял аппетит. Он нехотя обнюхивал мясо, перевертывал его, брезгливо скривив губы, и, отвернувшись, клал морду на лапы и тяжко вздыхал, вздымая тучи рыжей пыли вокруг исхудалой головы.

Нум с тоской думал, что, если им придется провести так всю долгую зиму, волчонок не доживет до весны.

Однажды, после длительных и безуспешных попыток заставить Яка поесть, он в полном отчаянии заговорил о своих опасениях с Мудрым Старцем.

Абахо вздохнул.

— Я давно заметил все это, сын мой, — сказал он грустно, — но не начинал с тобой разговора; мне хотелось, чтобы ты сам понял, что так продолжаться больше не может. Яку стало плохо жить с нами. Надо возвратить ему свободу!

— Но он же на свободе, Учитель!

— Он был на свободе, пока мы жили здесь одни, мой мальчик. Разве ты не видишь преград, которые поднялись вокруг него с тех пор, как вернулись Мадаи? Преграда недоверия, преграда страха, преграда ненависти и даже — я знаю это! — преграда ревности. Нет, Як не свободен больше, он стал пленником Священной Пещеры. Он не может выйти отсюда наружу, не может играть и бегать, как ему хотелось бы, а скоро не сможет больше жить!

Нум опустил голову; пальцы его судорожно сжались в кулаки. Абахо заметил его жест и, помолчав немного, продолжал:

— Не надо сердиться из-за этого на наших соплеменников, Нум! Вспомни, что они не видели, как мы с тобой, нашего Яка, когда он был совсем маленьким и беспомощным. Для них он — сильный, опасный хищник, извечный враг человека, звериные чувства которого могут когда-нибудь пробудиться. И, быть может, они не совсем неправы. Представь себе, что Як сорвется и произойдет несчастный случай. Какая страшная ответственность падет тогда на нас с тобой! И вот что я тебе скажу, сын мой: думается мне, что время для союза между человеком и волком еще не наступило…

Мудрый Старец поднялся с места и подошел к стене с изображением большого быка. Теперь рисунок был закончен.

Благородное животное смотрело на своего творца кротким и задумчивым взглядом.

— Вспомни, чему я учил тебя, Нум! Когда-то, давным-давно, в этих пещерах жили люди, еще не умевшие рисовать. Обмакивая пальцы в красную глину, они чертили на стенах своих жилищ лишь самые простые знаки: черточки, точки, круги, треугольники. Ты видел их. Потом на смену этим неумелым людям пришли другие; острыми осколками кремня они выцарапывали на мягком камне разные изображения. А следующие поколения уже овладели мастерством рисунка: сначала они рисовали черным углем, потом красной и желтой охрой, потом несколькими красками одновременно. Но не сразу, не за несколько дней или месяцев достигли они мастерства: для этого понадобилось много, очень много времени, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Так будет и с нашей мыслью о союзе людей и волков, с этой смелой и прекрасной мыслью, которая пришла нам в голову — тебе и мне. Когда-нибудь, много лет спустя, люди, без сомнения, привыкнут к ней, поймут ее пользу и необходимость. Они перестанут бояться прирученных волков, будут спокойно жить в одной пещере и спать с ними рядом, вместе охотиться и добывать пищу, вместе сражаться с другими хищниками. Разум и воля человека объединятся с чутьем и выносливостью зверя. И — кто знает! — звери, быть может, будут помогать человеку и во многих других делах. Но этот человек будущего не будет, конечно, похож на теперешних людей. Он будет больше знать и больше уметь. Да и волки к тому времени уже не будут такими, как сегодня, и возможно, будут называться иначе. Чтобы понять это, сын мой, надо помнить и знать, что ничто в природе не стоит на месте. Мир вокруг нас непрестанно меняется, и мы меняемся вместе с ним, из поколения в поколение, хотя подчас и не замечаем этих изменений в повседневной жизни. Одним людям дано понимание великих Законов природы, другим — нет, пока еще нет… Мадаи, наши соплеменники, — простые сердцем охотники и воины, они не видят ничего дальше кончика своих копий…