Однажды Володя острожно спросил у него: "А ты чем болеешь?"

- Воспалением хитрости. Я же тебе говорил: на обследовании лежу. Печень что-то того. - Он осторожно погладил левый бок.

- Печень с другой стороны!

- Да? А они, дураки, здесь лечат. А я, думаю, почему лекарства не помогают? Как ты думаешь, сказать, или обидятся?

В общем, отшутился. И Володя отстал: не хочет человек говорить, и не надо. Мало ли какие болезни бывают...

Когда кончились пульки, Антон придумал другое развлечение. Началось с рассказа: "Знаешь, как спецназ тренируют? Их от пуль учат увертываться.

- Ври. От пули увернешься, как же!

- Ну, когда выстрелят, уже не увернешься, надо в тот момент, когда стрелок уже решился на выстрел, а спуск еще не нажал. Называется инерционная зона. У нас инструктор по стрельбе - капитан Конев. Ох стрелок знатный! С двух рук по четырём мишеням. И всё зачёт. Они с командиром взвода лейтенантом Глебушковым, когда дежурят ночью, друг друга холостыми обстреливают метров с трех: если газами задело, то, типа, готов. Вот и мы так: нарежем ластик, ты постреляешь, а я потренируюсь уходить...

Они нашли алюминевую трубку чуть большую по диаметру, чем канал ствола пистолета, заточили ее о камень и нарезали из листа резины около полусотни пулек.

Антон был ловким и пружинистым, попасть в него было практически невозможно. Володю стрельба увлекала. В какой-то момент пистолет показался ему боевым оружием и стрелял он, как на поражение. И тогда... Он сразу понял: что-то не так, потому что хлопнуло особенно отчетливо, потому что Антон схватился за щеку, потому что предохраняющие его глаза очки полетели в траву. По щеке размазалась кровь. Володя смотрел, ничего не понимая. Пистолет оказался заряженным по-настоящему. Но откуда взялась пулька?..

Кто-то отодвинул его в сторону. Это был главврач. Забрал пистолет и сунул его в карман брюк. Затем подошел к Антону.

- Покажи, что там. - Тот убрал руку, щека была в крови.

- Пап, это я его попросил. Мы резиной стреляли...

- Пошли, я тебя посмотрю. Резина... Эта пулька височную кость пробивает. - Они ушли. Володя постоял немного и побрел прочь. Вернуться в палату было выше его сил. Он почувствовал себя преступником. Вышел за ограду в лес. На полянке неуклюже, в три приема, лег на спину и стал смотреть в высокое земное небо, гладкое, ясное, словно марсианское "стекло", только много ярче. Оказывается, он скучал по Марсу. И понял, что вернется, что Земля - это временно. На душе стало легче, и он задремал. Проснулся от того, что по лицу щекочась лапками, пробежал муравей. Когда открыл глаза, над ним с соломинкой в руках наклонился Антон.

- Одурел? Там уже розыск объявлять собираются. Пошли.

Сел, с трудом приходя в себя после сна. Увидел на щеке друга пластырь. Спросил виновато:

- Сильно?

- Ерунда. Ранение в голову для офицера не опасно. Там же кость! Кутузову два раза череп прострелили, и что? Ничего. До генерал-фельдмаршала дослужился.

- Как же ерунда? - не принял шутку Володя, - а если бы убил? - И вспомнив слова главврача, сказал, - в висок, например?

- Опозорил бы на веки. Убит из пневматического пистолета... Офицеру с таким прошлым карьеры не сделать.

- Но откуда пулька? Я ж отлично помню, что резиной заряжал. - Сказал и вдруг понял, откуда. Вспомнил свой азарт, вспомнил, с каким чувством стрелял. Предположение было фантастичным, но он уже твердо знал, почему так вышло. Хотя объяснить этого не мог. Полез в нагрудный карман, достал пластмассовый пенальчик, где лежала у него стеклянная марсианская горошинка. Он, как и предчувствовал Володя, был пуст.

- Потерял бусинку? - спросил Антон. Жаль. - Он обнял Володю за плечи: ему нравилось чувствовать себя сильным и великодушным. Они шли, обнявшись, по лесной дорожке к госпиталю. И не хотелось даже думать, что могло быть иначе, что Антон мог бы лежать где-нибудь в холодной мертвецкой, а главврач сидел бы рядом с ним, обхватив могучими и бессильными руками голову, проклиная затею впутать сына в это дело - в излечение марсианского доходяги, который и сам не жилец и... А что бы делал он сам?..

Слава Богу, что все обошлось, слава Богу. Он повторил это несколько раз, для верности вспоминая отца Кирилла: так надежней должны были его слова достигнуть ушей Того, благодаря Кому все кончилось благополучно.

- Да не убивайся ты так! Я тебя еще и благодарить должен, потому что мужчину шрамы украшают, - подбодрил его Антон. Хочешь в знак благодарности я тебе синяк поставлю?

- Молчи уж, подсадной.

Антон засмеялся: "Тогда правильней не подсадной, а подложный".

Все это лето, выписавшись из госпиталя, Володя жил на даче у Климовых у Селигера... А осенью вновь вернулся в госпиталь, где для него оборудовали палату с антигравитатором под кроватью. Тогда аппараты эти только появились и были еще несовершенны. Тут и жил, пока не закончил две школы - среднюю и художественную, а когда поступил в художественное училище, ему поставили более мощный антигравитатор, который устойчиво держал заданное значение и не отключался по несколько раз в сутки. У него неплохо шла живопись, а его марсианские пейзажи пользовались большим спросом. На последнем курсе Володю пригласили консультировать оформление раздела 'Марс' в учебном пособии по астрономии, кроме того, он иллюстрировал популярные издания о Марсе. А каждое лето Климовы забирали его к себе. По сути он стал, если не членом семьи, то ее близким другом. Все вместе ездили к морю, но больше всего времени проводили на даче. При этом Володя не был нахлебником. У него были хорошие заработки, да и пенсию, как марсианин, он получал солидную. Конечно, денег с него не брали, тем более, что семья генерала Климова была достаточно состоятельной. Но он мог позволить себе делать им подарки. Здоровье не то, чтобы наладилось: лечился он постоянно - но таких кризисов, как раньше, уже не было. И когда Антон, окончив военный институт, уехал по месту службы, и они почти перестали видеться, Володя понял, что на Земле его больше ничего не держит и стал думать о возвращении на Марс. Но случилось это не сразу. Была ещё учеба в академии художеств и даже поездка в Италию.

Глава седьмая

Корабль завис над планетой, встав на круговую орбиту. Пассажиры, одуревшие после трехмесячного безделья, зашевелились, ожили. Планетолет рассчитан на двадцать человек, не считая экипажа, но на этот раз привез он только восемь специалистов. 'Двадцатник' был самым маленьким межпланетником, курсирующим на трассе 'Луна - Марс', который в шутку называли еще космической маршруткой. Однако недобор пассажиров на спецрейсы не считался проблемой: случалось, что гоняли корабль и ради одного человека. Впрочем, это было даже выгодно - вместо пассажиров, шутили космолетчики, корабль брал на борт 'полезный' груз.

Началась предпосадочная канитель. Отзванивали предупредительные и подтверждающие сигналы, зажигались индикаторы готовности. Наконец поступила информация о том, что к кораблю пристыковалась капсула лифта. Пассажиры перешли по короткому узкому рукаву в круглую кабину, уселись в креслах, расположенных, словно лепестки в ромашке, по периметру. Кресел было двадцать, поэтому их рассадили, оставляя промежутки.

Как карусель в будний день, - подумал Антон, вспоминая детство.

Вещи сложили в решетчатый контейнер в центре кабины. Зажглась зеленая лампочка и табло с просьбой пристегнуть ремни. Притяжение резко уменьшилось. Кабину, как только капсула опустилась в атмосферу, начало трясти и раскачивать. Так продолжалось в течение получаса. Затем последовал мягкий толчок. Тело сново обрело вес, но не в полном земном объеме. После нескольких минут горизонтального движения вновь последовал мягкий толчок - теперь боковой. Вновь открылся рукав и через него пассажиры по одному пришли в подсвеченное голубым сиянием просторное помещение, со стенами словно из замутненного белым стекла. Это и было стекло. Но не обычное - марсианское. То, что 'стекло' светится и выделяет тепло, знали все. Но многие видели его впервые, потому рассматривали с интересом. Прикладывали к стене ладони. И, в самом деле, теплое! Вновь прибывшим нетерпелось взглянуть на Марс через легендарный проем, который, как известно, ничем не прикрыт, однако надежно удерживает земную атмосферу внутри Марсианских катакомб. И, как только рукав переходного коридора отошел, они получили такую возможность. Многие видели Марс впервые, и потому разглядывание красноватых песчаных дюн несколько затянулось. Впрочем, дежурная смена не торопила. Знали, что для новичков зрелище это притягательное.