3/XI-41
Наш поезд продвигается по 100–200 метров; потом останавливается и стоит добрых часов шесть. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Этот поезд просто анекдотический. Говорят, перед нами едут около двадцати составов, которые должны проехать ― и проезжают, но безумно медленно, и это нас задерживает. Я в первый раз в жизни так путешествую. Абсолютное сумасшествие ― такой способ передвигаться, ковыляя, не километрами, а метрами. И еще, как только поезд трогается, все впадают в радостные трансы, хотя мы прекрасно знаем, как будет дальше: поезд пройдет метров 250, потом вдруг остановится; и снова черные паруса пессимизма заволокут этих несчастных и жалких мнимых писателей. «Настоящих» писателей, я имею в виду более или менее известных, всего трое: Державин и Кочетков, поэты-переводчики, да еще Марк Криницкий ― дореволюционный писатель, теперь почти забытый. Остальные ― знаменитые неизвестности. Я помирился с Макаровым ― впрочем, это не была настоящая ссора, а скорее недоразумение. Я вижу, что Макаров под предлогом новой дружбы хочет воспользоваться продуктами, которые я с собой везу. Но я слежу; если я с ним и имею дело, то только потому, что этот тип забавнее остальных, молодой, циничный (к примеру, хотя он и критик, он довольно необразованный). Надо мной издеваются, потому что я пишу дневник, но мне начхать ― что мне от этого? Ах ты, какое странное путешествие! Мой личный комфорт, например, улучшился оттого, что Кочетковы мне дали подушку, и теперь я спокойно могу ночами отдыхать. Да, вот, старик, если мы будем так продвигаться к Ташкенту, мы приедем в 43 году. Довольно-таки долгонькая дорога. Но я думаю, что когда мы проедем определенную зону, будем ехать живее, чем сейчас. Этот м… Державин взял с собой жену и детей, но никаких продуктов; теперь им приходится просить жратву у Кочетковых. Продолжаю читать «Богатые кварталы». Вот книга, которая мне кажется интересной по-другому, чем книги Грина или Жида. Забавна все-таки история нашего путешествия. Надеюсь над этим вместе с Митей посмеяться. Умылся и почистил ботинки.
4/XI-41
5 дней пути. Вчера сутки стояли в поле и разводили костры, на которых грели воду и харчи. Поезд был похож на лагерь. Интеллигенция поддувала костры. Фетровые шляпы ― и тут же угольки и хворост. Трава. Совершенный «примитивный» образ жизни. Довольно глупый вид был у этих академиков, готовящих отвратительную жратву на случайном костре, с красными от осеннего холода носами… Но затем, когда все было согрето и готово, мы отлично пожрали. Сегодня утром носили воду, ее не хватало для паровоза. Очень медленным ходом мы к 11 ч. добрались до Кочетовки № 3, где мы находимся теперь. До этого мы стояли пару часов на станции Хоботово, где я полтора часа ждал в очереди на жутком холоде, чтобы принести кипятку для чая. Хуже всего стоять ― настроение становится совсем пессимистическим, надежда продвинуться вперед рассасывается из-за зря протекающего и никаким действием не наполненного времени. Во всяком случае, без всякого сомнения, безусловный факт ― то, что мы продвигаемся вперед, как бы ни было медленно. До сих пор нас не бомбили, это уже хорошо и, может быть, главное. Говорят, на Западном фронте бои на новом направлении: к Подольску. Говорят еще, что в ночь с 30 на 31 был очень сильный воздушный налет на Москву, много жертв, а также что бомбили поезд эвакуированных на следующий день после нашего отъезда: может быть, тех писателей, которые как раз должны были ехать на следующий день после нас. Скоро пойду мыться. Эти костры, манера подносить воду к паровозу, все это очень похоже на первые годы революции. Слышал характерный анекдот. «Француз, англичанин и немец, да еще русский, держат пари: кто дольше просидит в маленьком амбаре в компании… козла. Входит француз. Проходит три минуты… Француз выскакивает, как ракета, из амбара, затыкая нос, он орет и ругается. Англичанин выходит через десять минут, проведенных наедине с козлом, и говорит (это были четверо солдат): я, собственно говоря, под арестом. После четверти часа… моральной пытки немец выходит, чтобы выпить свое пиво. Входит русский. Проходит час, два. Вдруг дверь амбара распахивается настежь и выскакивает козел… почти задохнувшийся». Замечательно! А что я, собственно, буду делать в Азии? Кочетков прав, когда он говорит, что надо во что бы то ни стало знать английский… Надо сказать, что рано еще говорить о том, что мы будем там делать, пока мы дотуда не добрались. В вагоне болтовня идет полным ходом. Все же они все сплошные м… Продолжаю читать «Богатые кварталы». В купе холодно, нет угля. А все же было бы здорово доехать до Ташкента и поехать в Ашхабад повидать Митю. На 23е число он был там; да и вряд ли оттуда уедет. Ничего! Доедем! Что там будет ― неизвестно.
5/XI-41
6 дней пути. Продвигаемся довольно медленно в направлении Тамбова, куда мы должны сегодня приехать. Продолжаю жрать досыта, за счет Кочетковых, конечно. Погода бесподобная, яркое солнце, но мороз, температура очень низкая. Кирсанов ― Тамбов ― Артыщев ― Пенза ― Куйбышев ― Чкалов ― Ташкент ― таков наш приблизительный маршрут. Вот те на, а я вшивый: чесался всю ночь и сегодня утром нашел двух вшей: одну на брюках, другую на жилетке… Вчера в страшнющий холод, во время остановки в Кочетовке, простояв три часа на страшном холоде, я принес хлеба на весь вагон, по 250 гр. на пассажира. Меня назначили «ответственным» за кипяток. У Кочеткова температура 38,5. Он простудился, пока стоял в очереди за кипятком в Хоботове. Говорят, ситуация на Московском фронте стабилизирована, самые жестокие бои идут на Крымском направлении. Держу пари, что немцы Крым возьмут. Что бы я хотел, так это сразу же, как приедем в Ташкент, уехать в Ашхабад. Но от желания до его исполнения… хотел бы я, чтобы было поближе. Во всяком случае, теперь кажется совершенно ясным, что мы из опасной зоны выехали. Какая гадость и унижение ― эти вши. Продолжаю читать «Богатые кварталы». Район Тамбова мне больше нравится, чем все те, которые мы проезжали. А какой будет Азия? Но пусть меня будут рвать на части, если, приехав туда, я не сумею повидаться с Митей. Будет нехорошо, если Кочетков по-настоящему разболеется. Я веду пропаганду за переезд в Ашхабад, который, после эвакуации туда Московского государственного университета, постепенно становится крупным культурным центром. Меня же, главным образом, интересует Митя. Я думаю, что мы вместе делали бы там большие дела.
6/XI-41
7 дней пути. Вчера вечером ― остановка в Тамбове, откуда выехали в ночь. В Тамбове беспорядок невообразимый: вокзал запружен составами, грязный, полно вшивых солдат, которые заполняют грязные вагоны вместе с лошадьми. Железные дороги загружены составами растерянных беженцев из разных пунктов, занятых немцами или которым угрожает оккупация. Сегодня утром остановка среди поля. Ужасно холодно, все замерзает. Солнце блестит, и деревенский пейзаж вокруг Тамбова очень красив. В Тамбове получили хлеба. И то хорошо. Надо сказать, что на железных дорогах СССР повсюду царят разгром и разруха. Многие едут в Азию из-за английского влияния, которое, быть может, будет все более ощутимым со временем. Иран и Афганистан неподалеку, там есть английские войска. Некоторые питают смутную надежду на английскую оккупацию, если Советы будут разбиты. В сущности, надо было бы, чтобы англичане заняли Баку. Многие вспоминают старую русскую поговорку, которой более тысячи лет: «Земля наша велика, но порядку в ней нет», и все время повторяют, что русских захватили варяги и только таким образом русские стали народом единым, этнически и политически, в том смысле, что англичане должны были бы занять Россию, что Советская власть показала свою цену 16 октября, в знаменитый день, когда враг наступал, и те самые, которые должны были оказаться на первых линиях обороны красной столицы, постыдно бежали, рвали свои партбилеты. Для огромного количества честных коммунистов и просто для большого количества людей этот день 16 октября был открытием, которое показало, насколько советская власть держится на волоске, до какой степени власти бессильны перед бегством своих «активистов». Говорят, что как раз в этот день у Сталина было внутреннее кровоизлияние. Через два дня, когда он выздоровел, он восстановил порядок в столице, заменил военачальников и в самой Москве, и на Западном фронте. Действительно, положение на Московском направлении как будто улучшается, но кто знает? Может быть, немцы теперь бросают большую часть своих боевых сил в направлении Крыма, надеясь занять Крым и Кавказ и, кто знает, город Баку? Желательно бы, чтобы англичане все это не прозевали. У меня только что вместе с Макаровым был спор с несчастным м…. Криницким, который воображает, что он большой оратор, в общем, просто гений. Вот придурок! Нам с Макаровым быстро надоело… А все же мы продвигаемся гораздо быстрее в сравнении с тем, как мы ковыляли все эти дни. Потихоньку, но все же двигаемся ― и очень хорошо.
