Этого я не знала. Так вот зачем в кадр включаются осветительные приборы и съемочная группа. Нам тычут в нос условностью происходящего… Саша! А ты не понял сцену смерти? Как она тебе? Очень понравилась. А ты понял, что ее не было? Да не было. Сергей все это представил, сидя перед бутылкой кефира. Это уж условность в условности. Спасибо тебе, теперь понятно, для чего там осветительные приборы на каждом шагу… Саша, ты сейчас так пропел: «Но кровь течет, за что меня? Что я не сделал?»… Как будто испытал подобную смерть… Ладно. Не будем лезть в душу… Я доскажу свою мысль про зрителя, который только и может рассуждать, кто хороший, а кто плохой. А вот понять новизну и своеобразие изобразительных средств, выигрышность их для данной темы – это ему недоступно… Таня Елагина, вы, кажется, того… Перегнули. За столом, окромя Саши, другие люди. А он тоже хорош. Смысловая нагрузка, которую несет разделение кадров на цветные и черно-белые…

Не могу я больше пить, честное слово. Я лучше покурю. Здесь можно?.. А я не ожидала, что Надина Люда курит. Хотя все сейчас курят. Кроме Нади, когда рядом Василий… Да поняла я эту смысловую нагрузку! Очень поняла. Когда после цветных кадров появилась черно-белая жующая морда Сергея, я чуть не закричала от восторга… Может быть, Саша. Может быть, я и испытала что-то подобное. Не будем лезть в душу… Надя с Ниной куда-то отправляются. В маленькую комнату… Так я и поверила, что спать Наде захотелось после трех рюмок. Она курить захотела… Ну наконец-то и Вася подал голос: «Курила Надя когда-нибудь или нет? Ай-яй-яй-яй! Вдруг я по нечаянности пепельницу облизал?» Люда, держись! Не выдавай подругу… А зачем меня Саша зовет в маленькую комнату? Там темно… Нехорошо в дружеский по характеру вечер создавать интимную обстановку… Черт возьми! Таню Елагину уже плохо держали ее длинные тощие ноги. Точно! Саша тушит свет и зажигает свечу… Во всяком случае Люде будет легче защищать подругу. Девочка застенчивая. Еще покраснеет… Таня Елагина прошла за чуваком в темную комнату неровным шагом… Ты смотри! Закрылись на диване одеялом и думают, что ничего не видно. Надежда курит! Точно. Каналья… Саша все еще сомневается в том, что сцена смерти героя придумана Сергеем. Мне это уже надоело… Ага. И зажигает настольную лампу… Тане Елагиной, ожидающей гнусных происков мужской сущности, стало жалко, что их не состоялось. Так как в жизни Тани был Сергей Нинашев, то оставалось сожалеть о том, что имелась возможность сойти за недоступную девочку такой ценой, и этого не состоялось. Но если б Сергея Нинашева не было… Кто знает – может, жалко было бы по другой причине. Человек, даже хороший! Это такая ерунда!.. Да придумана эта сцена Сергеем. Вот смотри – едет он в электричке. Окраина Москвы… Вдруг тут и Альбатрос, и Таня прибегают, и Трубач… Ты только в мыслях можешь столкнуть всех, кого тебе надо, нос к носу. Чего ты меня сюда позвал?.. Писать адрес?! А зачем?.. Нет, я не подумала, что ты в меня влюбился. Я еще не успела… Чего-чего, а это ты успела. Ну и чувак!.. Мне тоже было очень приятно с вами поговорить. Будем обмениваться впечатлениями по поводу просмотренных фильмов. Мы так хорошо заполнили друг другу пробелы в «Романсе»… Сейчас я приду. Только воды холодной попью… Че это такое!.. Точно… Обнаглели. Даже слышно… Таня Елагина стояла в дверях и смотрела, как муж ее подруги целуется с подругой ее подруги… Саш, где этот листок, куда надо писать адрес?.. Раздумала я пить холодную воду – на меня только что ведро холодной воды выплеснули. Даже больше… Прекрасно. Надежда встает. Сейчас вещи встанут на свои места… Уф! Слава богу! «Вася, проводи Нину…» Или не заметила, или эти подонки прекратили… А что Нину провожать? Она, оказывается, в этом же подъезде живет, на втором этаже. Сама дойдет… Люда! Давай выпьем со мной… Эх! Сейчас бы тостик ей предложить! Типа «за дружбу и за честность в дружбе». Чтоб у этой застенчивой девочки мороз по коже! Ладно, жалко. Вид у нее растерянный какой-то… Пьем, Люда, за то, что ты не предала Надежду и не сказала, что она курит! Боже мой, Люда побледнела. Тайный смысл в первой части тоста вышел произвольным… Я пойду в подъезд проветриться. Голова трещит ужасно! Якобы! А на самом деле вдребезги пьяная Таня Елагина шла к дверям пятой квартиры… Черт! Темно, как в танке!.. Она хотела посмотреть, как муж ее подруги провожает подругу ее подруги… Таня зажгла сигарету и затянулась. Тут она заметила, что ход событий теоретически заставляет ее мрачно затягиваться, а ежели честно и откровенно, то все происшедшее заслуживает здорового смеха. А вообще-то чертовски пьяна эта Таня Елагина!.. А вот и он! – муж ее подруги… Темным силуэтом… Сношается у стены с подругой ее подруги… Они тоже чертовски пьяны! Наверх, Таня Елагина!.. Все пьяны, и это может оправдать что угодно… Таня продвигалась на пятый этаж от перил к стене. Она вообще-то могла бы прямолинейно. Но ей хотелось от перил к стене! Она изволила дурачиться… Итак! Перед входом в квартиру примите, девушка, подобающий вид. Ходите по прямой, улыбайтесь приятно, пепел на ковры не роняйте!.. На Надьку смотреть не хочется. Всю жизнь! Всю жизнь около нее всякая ерунда разводится!.. Че это Саша сел слишком рядом? Может, нечаянно?.. Ну конечно. Кто это делает нечаянно… Сейчас изъявим желание идти домой… Вот и Васенька пришел! Скотина несчастная!.. Ничего не поделаешь – льется… Да. Мне только этого не хватало. Чтоб Люда пришла ко мне в понедельник. Да как я ей буду в глаза смотреть! Таня! Улыбку на рожу! – девушка потратит на вас свой отгул. До свидания, Саша. До свидания, Люда! Очень приятно было познакомиться. Чрез-вы-чайно! Оч-чень!

Холодный воздух улицы быстро освежил голову. Василий шел в недовольном расположении духа. Надежда молчала, прижавшись ко мне. Я завела с ней маловажный разговор о шмотках. Всю дорогу до дома Вася молчал. Он думал о том, что раз Надеждины подруги – проститутки, то и сама она не лучше. Самобичеванием он не занимался. Это я гарантирую.

– Ты курила?! Курила, дрянь! – услышала я за дверью возмущенный голос Василия. – Признавайся! Я это видел! – Потом в его голосе появилась неподдельная горечь: – Какая ты была раньше! Когда мы с тобой познакомились. Ты даже целоваться не умела. Я мамане говорил: «Это ж мраморная девчонка! Она жизни не видела». А ты!

В ответ на его претензии Надя виновато молчала. Я услышала глухой звук затрещины и, зло пожав плечами, пошла в свою комнату. Больше всего я была зла на Надежду.

«Ну что вы, Сергей Нинашев, скажете на все это? Нет, ничего не говорите. Мне тоже соблазнительно посмотреть на все происшедшее ироничными, ничего не берущими всерьез глазами… Черт возьми! Гениальная мысль! Я всегда тебе говорила, что все уходит корнями в материальную основу. В данный момент меня интересуют человеческие чувства. А конкретней – ирония. Что, вот просто так взяло это чувство и стало самым привлекательным в глазах современников? Ироничных людей уважают. Ироничными людьми восхищаются. И вообще с ними отчего-то хорошо. Серьезный подход к вещам чуть ли не глупость и инфантильность. Все дело в том, что двадцатый век, стремительный и быстро меняющийся, истощает запасы адаптационной энергии человека. И он спасается тем, что берет на вооружение иронию. Раньше было не то. Она была какая-то действенная. А сейчас – пассивное зубоскальство. Это про вас, Сергей Нинашев! И ревность тоже – прямое проникновение собственничества в человеческие отношения. Идиотское чувство! Свершилась Октябрьская революция, собственность перестала быть святыней. Но ревность процветает!.. Как бы хотелось быть ироничной! Как легко! И все обсмеять. Но я буду выше иронии. Я возьму все сегодняшнее идиотство и пойму его. Я сделаю так, чтобы оно не повторилось. Слышишь?! А сейчас спать…»

«Солнце… Где я?.. Ах да, в городе В… Сергей… Сережа! На этом белом свете есть Сережа Нинашев… Неужели будет когда-нибудь так, что я проснусь и начну думать про что-нибудь другое? И день не будет начинаться со слов: «На этом белом свете есть Сережа Нинашев»… Ха! А может, и такой день будет, когда я его вообще не вспомню. Это просто смешно… Отчего так хорошо?.. А один раз я проснулась первая, а он еще спал. И его профиль на белой подушке рисовался как картина… Волосы так красиво рассыпались. Я его толкнула чуть-чуть и в ухо прошептала: «Вставай». А он, не открывая глаз, припечатал мою голову к подушке. Я его поцеловала и предупредила, что сейчас скину одеяло и пускай он мерзнет, если хочет. Утро было такое холодное, после дождя. И как я отдала его спину влажному воздуху, так сразу содрогнулась от холода в надетой шерстяной кофте. «Нет, – покачала я головой. – Жалко». А он снова взял меня за шею и положил рядом с собой… Отчего так хорошо? Вчера… Что было вчера? Всякая ерунда. И все равно хорошо. Причина в биологических ритмах. Просто в организме наступил самый благоприятный период жизнедеятельности. И мне никакая гадость настроения не испортит… Почему гадость? Как это можно унизить человека словом «гадость»? Он ведь не виноват, бедный, что на него инстинкты навесили. Он что, просил?.. Все бы было в порядке, если б не Надежда. Если ее откинуть в сторону, то к Люде у меня никаких претензий. Выпила. Чувак рядом сел. Свет погасили. Я ее очень понимаю… И в то же время – «Люда! Я не мыслю без нее жизни, я люблю ее больше себя! Могу пожертвовать всем ради нее». Вот рядом с этими самыми Надиными словами Люда – самая обыкновенная сволочь! И никакая она не сволочь: смотрела на меня совсем не бабским оценивающим взглядом, а доброжелательно… Вася? Его я тем более понимаю. Все мужчины так устроены. Их в этом отношении простить легче, чем женщин. Выпил. Сел рядом с чувихой. Свет погасили. И вот тут снова появляется Надя – «Я так хочу, чтобы этот человек был счастлив. Я для него все. Теряя меня, он теряет весь мир. Больше всего на свете он любит правду, а потом меня». Ежели Надежду отбросить, то перед нами самый обыкновенный чувак. Немного отставший от жизни, но с типичным подходом к вещам. Уважает девочку за чистоту. С Нади требует огого сколько, а ему черт-те что вытворять можно. Значит, все дело в Наде. Зачем она связалась с этими людьми? И в первую очередь с Василием. Ведь он же тупой! Если назвать вещи своими именами… И на этот вопрос я отвечу. Ей всегда надо кого-то любить, обогревать, заботиться. А вялый Василий подходит для этого наилучшим образом… Вывод – все в порядке. Ничего не произошло. Но Надежде я все же расскажу. Спасала ее один раз святым умалчиванием…»