Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Глаза Исава сверкнули.

– Да. Но думаю, они с отцом сами разобрались.

– И ты?..

– Больше никогда не возвращался к этому. Я все простил.

– Она умерла при тебе? –  взволнованно спросил Иаков.

– Да. Я принял ее последний вздох, закрыл ей глаза… –  Голос Исава дрогнул. –  Ее последние слова были о тебе. Она очень тебя любила!

Снова повисла пауза.

– Так я жду ответа.

– Мама так хотела. Ты сам говоришь.

– Ты мог отказаться – ведь это был обман.

– И я сам этого хотел… очень…

– Ну вот! Сколько лет понадобилось, чтобы признаться! Думал, я не понимаю?

– Чего?

– Ты не мог терпеть, что нас двое, все приходится делить. Тебе одному нужно было все: мое первородство, родительская любовь, отцовское благословение.

– Нет! –  запальчиво выкрикнул Иаков. –  Я…

– Да! Не пытайся лгать! Ты никогда по-настоящему не любил меня, брат.

– Исав… –  слова застряли у младшего в горле.

– Будешь отрицать? Глупо! Я всегда это чувствовал, –  он горько улыбнулся. –  В любви мы не вольны. Ни кровь, ни долг ничего не значат. Так что я не виню тебя.

– Не винишь? –  задохнулся Иаков.

– Нет. Но понять хочу: ты обманом завладел всем, что по праву мое, ты взял то, что не тебе назначено. И спокойно без сомнений можешь пользоваться всем?

– Но… Господь это позволяет. Он помогает мне…

– Оставь Бога! Я тебя спрашиваю! Ты взял столько, получишь наследство отца и живешь спокойно, зная, что все это украдено?

– Вот оно что! Положим, первородство ты сам мне уступил. Умнее надо быть!

Исав вскочил. Иаков отпрянул. Старший отошел к стенке шатра, отвернулся, закрыл лицо руками. Повисла тишина. Иакову показалось, что прошла вечность. Когда Исав обернулся, он был спокоен, лишь губы сжимались как-то особенно плотно.

– Все ясно, братец. У меня больше нет вопросов. Возвращайся к семье и не бойся – я никого и ничего твоего не трону. Иди.

Иаков заглянул брату в глаза.

– Боже… какая же я тварь, –  прошептал он.

– Что медлишь? Тебе пора!

Холодный голос Исава бичом хлестнул по сердцу.

– Исав, погоди!..

– Иди, говорю.

– Брат, позволь сказать!.. –  Иаков опустился на колени.

Исав жестом приказал ему встать, отвернулся.

– Ты все сказал. Ступай. Поторопись навестить отца – он совсем постарел.

Иаков поднялся, побрел к выходу, приподнял полог – стремительно гасли сумерки. Он беспомощно оглянулся на брата, с тяжким вздохом переступил порог.

– Постой, –  догнал его голос Исава.

Младший бросился обратно.

– Я об одном забыл спросить: ты никогда не жалел, о том, что сделал?

Иаков раздумывал несколько секунд.

– Нет!

– Тем лучше, –  печально улыбнулся Исав. –  Неси свое бремя, брат.

– Бремя?

– Ты прекрасно меня понял: когда дано так много, это больше долг, чем радость.

Иаков опустил глаза.

– Верно.

– Так-то! Все, иди. И забери свои дары. Я не приму их.

– Почему?!

Исав с иронией взглянул на младшего.

– Что ты пытался купить – мое прощение или любовь?

– Я… –  Иаков бросился к брату.

Тот предостерегающе вытянул руки.

– Только не лги снова!

– Я не собирался лгать! Я… сам не знаю! Почему ты принял меня так радушно?

Исав молчал, насмешливо глядя на него.

– Тебя родители просили помириться со мной?

– Отец даже не знает, что ты возвращаешься. Будешь объясняться с ним сам. А матери не надо было просить. Она понимала, я давно простил тебя.

– Как?!

– Неужели ты действительно думал, я подниму на тебя руку?

– Да… Ведь у тебя есть причина ненавидеть меня.

– Есть. Но мы братья. Если ты никогда не любил меня, это не значит, что я…

– Исав!

Слезы хлынули из глаз Иакова. Он хотел обнять брата. Тот удержал его.

– Не надо! Поздно… – он разжал руки. –  Видишь, покупать тебе нечего. Так что забери все и спеши к отцу. Он будет очень рад.

– А ты?..

– Собираюсь в Сеир. Хорошие пастбища, много места.

– Надолго?

– Навсегда, наверно. Надо прощаться.

Они опять замерли, глядя друг на друга. Первый шаг сделал Иаков.

– Знаешь, Исав, я правда не жалею о том, что совершил. Но мне было стыдно. И сейчас стыдно. И бежал я больше не от страха – от стыда.

Исав чуть улыбнулся.

– Я знаю. Но если бы все вернуть, ты поступил бы так опять?

Щеки Иакова снова залила краска.

– Наверно…

Глаза Исава сверкнули, но на губах появилась улыбка.

– Наконец-то ты сказал мне правду с первого раза. Спасибо.

– Еще не всю правду, брат… Только сейчас понял: я упустил великое богатство – твою любовь. Никакие сокровища мне не заменят этого…

Исав молчал. Вдруг его глаза наполнились слезами. Он быстро отвернулся.

– Слишком поздно, –  глухо сказал он. –  Ничего не вернешь.

– Да… Но я не забуду этот день… Я привык побеждать, но сегодня ты одержал верх надо мной – я не умею быть таким великодушным.

Исав обернулся.

– Может, ты просто не пробовал?

– Не знаю… Но я не забуду твой урок. Благослови тебя Господь, брат!

Старший усмехнулся.

– Тебя Он уже благословил. Так пусть не оставит никогда. Прощай.

– Прощай, брат… –  Иаков с мольбой взглянул на него. –  Дозволь?

Исав молча прижал его к груди. В тишине Иаков услышал бешеный стук их сердец. Старший разжал руки, отвернулся.

– Иди…

Младший порывисто схватил его жесткую руку, прижал к губам, вышел из шатра и стремительно зашагал в ночь.

Арлекин

1

Мне холодно. Задумчивый и хмурый
Осенний день мне выстудил нутро.
Смеркается. Безликие фигуры
Глотает ненасытное метро.
Сквозь дождь и листопада оголтелость
Иду. Сквозь город, тонущий в огнях…
Не первому кричать мне захотелось:
«Послушайте! Услышьте же меня!»
Я… Но, боюсь, вам тут же станет скучно.
Банальный мой рассказ вам ни к чему…
И если отвернётесь равнодушно,
То я пойму… Увы! Я вас пойму!
Сам виноват. Мне всё игра и шалость,
Сюжет для песни, к образу штрихи…
Мне в жизни роль хорошая досталась —
Насмешник и задира Арлекин.
Он весельчак, он шутки обожает,
Не может без проказ прожить и дня.
Я думал, мне ничто не угрожает,
Повсюду маска выручит меня.
Мне было больно – громче я смеялся,
Мне было горько – пел еще звончей.
Я тем сильнее маске покорялся,
Чем сердце бунтовало горячей.
Обида, страх – на всё своя гримаса,
Поди пойми, где образ, где я сам.
И даже плакать научилась маска,
Но жаль – по расписанью, по часам.
Я создавал и образы, и роли,
Я возомнил себя почти Творцом…
Но маска душу не спасёт от боли,
Лишь скроет от других твоё лицо.
Я скрыл за ней измены и потери,
Смеялся всем назло и вопреки…
И доигрался: кто теперь поверит,
Что загрустить вдруг может Арлекин?
Я – Арлекин с холодными глазами.
Упрям, насмешлив… Нелегко со мной!
Но как же быть с внезапными слезами
Наедине с задумчивой Луной?
Вы злитесь, что натянута улыбка?
Что песня, не щадя, по нервам бьёт?
Простите! Знаю – радость слишком зыбка,
Чтоб Арлекин смел разрушать её…
Не смеет он! А я?… Средь листопада
Иду сквозь город, тонущий в огнях…
Послушайте! Мне ничего не надо!
Примите лишь таким, как есть, меня.
2
{"b":"615441","o":1}