До звонка было ещё минут десять, когда Вадим, сидевший у окна, сделав круглые глаза, почти шёпотом сообщил Алисе, что в школу идёт её мать. Скучный урок обрёл интригу, даже Ольга Кирилловна, вместе с половиной класса, выглянула в окно.

Мать Алисы шла по дорожке в небесно–голубом кримпленовом платье, на высоких каблуках, на шее играла в лучах солнца жемчужная нитка, волосы причудливо уложены в причёску «смерть мужикам», в руках ридикюль из кожи экзотического земноводного. Эльвира Корнеевна, когда отдавала маме эту сумочку, говорила, что ей самой, с её суставами, нужна не авоська из австралийской лягушки, а тёплая муфта из кавказского барашка.

Под пристальным взглядом учительницы шёпот утих, и урок продолжился. Ольга Кирилловна, подойдя к Алисе, вопросительно показала глазами на выход, на что девочка отрицательно мотнула головой. Пожав плечами, учительница продолжила вещать про проливы и континенты.

Владимир Степанович подшивал в папки отчёты и постановления высоких и не очень инстанций. Как всегда, когда ему что–то не нравилось, он шевелил пышными бровями и сдвигал их. И, судя по тому, что брови дёргались без остановки, работа эта ему очень не нравилась. Но что делать, с гороно шутки плохи, а конец учебного года не за горами. В дверь постучали.

– Да, пожалуйста.

Директор поднял глаза на открывающуюся дверь.

– Здравствуйте, Владимир Степанович, я…

– Светлана Викторовна, проходите, пожалуйста, извините за беспорядок – отчётность и… – Он махнул рукой в сожалении, что всё так неаккуратно смотрится, и стал сдвигать предметы на край стола.

– Да не беспокойтесь, я быстро. Вот, надо исправить кое–какие анкетные данные, вы дайте задание, пожалуйста.

Директор принял комплект документов и углубился в чтение. По мере того, как он продвигался по выпискам и документам, на которых строчки свободной не было из–за подписей и печатей, брови его ползли вверх.

– Да, удивительно, я и не знал, что такое существует… Большое государство – много тайн. Да о чём это я?.. – Потянувшись через стол, он пододвинул к себе телефон.

– Наталья Фёдоровна, голубушка, зайдите, пожалуйста. Да–да, очень срочно. Хорошо, жду.

Он встал и, открыв сейф, достал папку.

В кабинет вошла пожилая ухоженная женщина. Встретившись со Светланой взглядами и признав в ней «равную», она приветливо улыбнулась.

– Вызывали, Владимир Степанович?

– Да. Пожалуйста, Наталья Фёдоровна, помогите Светлане Викторовне с документами разобраться, только вам могу такое доверить.

Та, взяв документы, пробежала взглядом по шапкам и с интересом посмотрела на Светлану.

– Да, необычно. Я сейчас девочек на обед отправлю, и мы спокойно, без посторонних, всё сделаем. Пойдёмте, пожалуйста, там и чайку попьёте.

– Да я только…

– Без возражений, без возражений… Всё понимаем, всё сделаем.

Оставшись один, Владимир Степанович покачал головой. «Вот судьбинушка женщинам жизни калечит, там война была, а здесь–то…» И, махнув рукой, он вернулся к бумагам.

Алиса стояла в холле и смотрела в окно. Когда появилась мама, она дёрнулась к ней, но та кивком головы показала на выход.

– Я долго ещё, иди домой – там всё приготовлено, только разогрей.

Майское солнышко приятно ласкало кожу. Забавно щурясь и что–то мурлыкая, девочка пошла пешком, укрепляя мышцы.

Поздоровавшись с сидевшими у дома бабушками, Алиса вбежала в подъезд. Приятная прохлада старого здания освежила.

Дома, переодевшись, слепила бутерброд и забралась в кресло. Как обычно задремав, не услышала, что пришла мать. Проснулась, когда та уже шумела на кухне.

– Ой, мамочка, притомило меня. А где причёска? Ну, я так не играю, произведение искусства загубила. – И девочка обняла мать за шею.

«– Искусство не гибнет», – произнесла мама и высоко подняла голову. – А шарм наведём, садись давай.

Когда перешли к чаю, Алиса заёрзала, поглядывая на мать.

– Чего там?

– Ох, любопытная.

– Ну мам!

– Исправили все данные, где положено – записали, где надо – вычеркнули. Так что анкета в порядке – для тех, кому не положено знать. В университете тоже не всё так просто: там элиту для страны растят, потому и спрос особый.

– А у меня тоже всё в норме, по половине предметов годовые оценки уже известны.

– Ну и хорошо. Вот только с четвёрками бы…

– У нас всё под контролем.

– У кого это «у нас»? – мать аж застыла в напряжении.

– Да у меня и моей головы, мы договорились жить дружно.

– Ох, пугаешь ты меня, горюшко луковое. Ну, поела – беги, вместе с головой.

Забравшись в кресло, Алиса дотянулась до проигрывателя – заиграло что–то лёгкое: то ли джаз, то ли блюз. Уроки делать не надо, английский только, но на этом уроке лучше ответить хуже, чем на самом деле знаешь. Как говорил кто–то из великих, «конспирация, конспирация и ещё раз конспирация».

– Ангелочек, вылезай, поболтаем.

– А я и не уходил никуда.

– Шутишь – это хорошо. Чем летом займёмся?

– Грибы, ягоды, рыбалка. И очень много спорта.

– Спорт – это хорошо. Причёску мамину видел?

– Да откуда мне…

– Не ври.

– Очень твоей маме была к лицу. Настоящий кудесник над ней колдовал.

– А теперь посмотри на меня. Разница есть?

– Извини, сам дурак. Не вели казнить, вели слово молвить.

– Выкладывай план спасения девичьей репутации.

– У тебя пусто, надо на ветвь матери твоей заглянуть, в журналах покопаться.

– Ну, «пусто», ты зря сказал, я дождусь, и с тела твоего за разум неразумный спрошу со всей моей пролетарской ненавистью. Теперь насчёт сна. Так Вадима, говоришь, можно в гости пригласить? Не, маленький ещё, а то я, как честная девушка, должна буду женить его на себе. Ну… тогда… море, пальмы, фрукты и одиночество.

Утро началось, как обычно, с трели будильника. «Руки бы оторвала производителю этого чуда – трещит и трещит».

Ещё чуть поворочавшись и побубнев, Алиса выбралась из постели. Приведя себя в порядок, она повеселела.

– Ангелочек, вылезай.

– Я тут, моя госпожа. Вам сегодня снилось…

– Я помню, спасибо, этот прекрасный корабль с алыми парусами – как романтично. Я пыталась рассмотреть капитана, но так и не смогла. Это был он? Ну, сознавайся.

– Да, это был его образ, он поприветствовал тебя и дал понять, что ты ему нравишься. Все контакты, даже во сне, извини, табу.

– Ну, табу так табу. Зато появилась надежда и… Ладно, пойдём в школу. Ох, скорей бы уже конец года…

Майские деньки пролетели, и в последний учебный день в школе царила торжественная суета. Седьмой класс прощался с биологией и с любимой учительницей Еленой Владимировной. В следующем году будет анатомия, с новым педагогом. Сворачивали плакаты с растительным и животным миром планеты, с эволюцией человека по Дарвину, укладывали в антресоли гербарий. Вадим носился по классу с макетом цветка и приставал к девчонкам с просьбой срочно повторить с ним тему опыления растений и поподробней рассказать ему о целях пестика и тычинок в этом загадочном действии.

Диана, под бдительным контролем Елены Владимировны, остригала ножницами увядшие листики с комнатных растений. Аккуратно придерживая красный цветок гибискуса (китайской розы), Диана склонилась над ним. Вадим, подкравшийся сзади, внезапно изрёк:

– А что ты мне поведаешь о пестиках и тычинках?

– Чего? – Диана повернулась к Вадиму и щёлкнула ножницами.

В классе наступила тишина. Отстриженный цветок лежал возле горшка. Виновница происшествия, подняв розу, пыталась пристроить её на место и что–то шептала в оправдание. Вадим забрал у ошарашенной девочки цветок и воткнул его ей в волосы.

– Да, дрогнула рука хирурга, Кармен.

Под общий хохот он вылетел из класса с криком, что имеет право на один звонок и адвоката.

Глава 5

Первые дни каникул выдались дождливыми. Сидя у окна, Алиса вглядывалась в небо, в надежде увидеть просвет. Полистав старые математические пособия, которые бережно хранила мать, она поняла, что они безнадёжно устарели, а в университет мама собиралась только на следующей неделе. Подойдя к зеркалу, девочка взъерошила волосы и попыталась их уложить в подобие причёски.