— Благодарю, — ответила она. — Я подожду Сэма.

Стивен нахмурился и взглянул на нее, как будто не поверил, потом ослабил воротник.

— Миссис Карн, вы же помните мои слова, правда? Передайте их ей, миссис Карн.

— Не понимаю я вас, — произнес Сэм, переводя взгляд с одного на другого.

— Ага, этого нет в молитвеннике, — отозвался Стивен. — И в сборнике песнопений. Но всё равно это божья истина.

Он вышел, так хлопнув дверью, что затряслись стены.

Все молчали. Потом Розина попыталась снять напряжение и снова стала заворачивать печенье. Клоуэнс села, почувствовав слабость в коленях.

— Не знаю, что тут произошло, — сказал Сэм, — но, похоже, я пришел вовремя. О чем он говорил, Розина?

— Ты пришел вовремя, Сэм, — сказала Клоуэнс. — Это не имеет отношения к Розине, только ко мне, как ты наверняка догадался. Розина... пожалуй, я все-таки выпью чаю.

Неделей позже Клоуэнс, приободренная матерью и расстроенная встречей со Стивеном, уехала во Флашинг. На следующее утро Демельза упала в обморок на кухне, Джон и Джейн Гимлетты унесли ее наверх — больше в доме никого не было. Вызвали Дуайта, и он прибыл одновременно с Россом, который заглянул на Уил-Грейс. Дуайт тщательно осмотрел Демельзу и быстро спустился.

— Она вполне поправилась и спрашивает тебя. Ребенок жив и толкается. Воды не отошли. Не думаю, что это роды. Похоже, это была просто слабость, случайный обморок. К счастью, она ударилась несильно, лишь небольшой синяк на руке.

— Но что с ней не так, Дуайт? В чем проблема?

Дуайт задумался.

— Я мог бы ответить, если бы медицинская наука продвинулась дальше. Я считаю, что все неприятные симптомы вызывает нездоровая кровь. Но причины самого этого, как и способ излечения, я не знаю. — Он взглянул на Росса — тот с хмурым видом отряхивал сапог. — Ты ведь помнишь, что до сих пор Демельза прекрасно справлялась с деторождением. Все дети родились легко и очень быстро, а после первого месяца беременности она прекрасно себя чувствовала весь срок. Она часто шутила, что это из-за ее крестьянского происхождения. На этот раз... Что ж, обычно чем больше детей женщина рожает, тем легче ей это дается, не считая того, что она сама становится старше и больше весит. Возможно, дело именно в этом, всего-навсего. Ей на десять лет больше, и потому приходится тяжелее. Я не отмахиваюсь, боже упаси, но не стоит придавать этому слишком большое значение. Только что, когда я уходил, она шутила, как будто ее это вообще не заботит. И хотела встать.

— Хотела встать!

— И тем не менее, не стоит удерживать ее от физической активности, просто пусть будет чуть осторожней. Можно немного пройтись. К ужину она точно встанет.

— Знаешь, о чем я думаю?

— О чем?

— Об Элизабет.

— Забудь, — выдохнул Дуайт. — Забудь об Элизабет. Это совсем другое.

— Почему?

— Она... Она умерла... Ты знаешь, как она умерла.

— Я никогда этого не забуду, до конца дней. И?

— Да, но между этими случаями нет ничего общего.

— Почему?

Они посмотрели друг другу в глаза.

— Поверь мне на слово, Росс.

— Но я хочу знать почему.

— Я не могу тебе сказать.

— Потому что не знаешь или потому что не можешь это открыть?

Дуайт опустил взгляд.

— Послушай, дружище, забудь Элизабет и поверь — тут нет ничего общего. Чего ты от меня хочешь? Вызвать доктора Бенну для консультации?

— Боже упаси!

— А еще в Редрате есть человек, который занял место доктора Прайса. Говорят, он работал в лондонской больнице и имеет хорошую репутацию.

Росс отмахнулся.

— В Корнуолле нет никого, да и во всей Англии найдется мало людей более сведущих, чем ты. Неужели ты думаешь, что я доверю ее какому-нибудь костоправу с самомнением, пестующему одну-единственную излюбленную теорию? Который пропишет ей нелепую диету из сырого мяса и устричного сока...

— Не такая уж плохая идея, — сказал Дуайт. — Ей нужно железо.

Когда Дуайт приехал два дня спустя, Демельзы не было дома. Несколько минут он прогуливался вокруг дома, а потом наткнулся на Росса, который работал в библиотеке.

— Как она сегодня утром? — спросил Дуайт.

— А разве это не я должен у тебя спрашивать?

— Мог бы, если бы я ее нашел.

— Боже, да куда же...

— Как я понял, она сказала Джейн, что немного прогуляется.

— С Джейн?

— Нет, одна вроде бы.

— Черт бы ее побрал! Ей следовало бы лучше соображать.

— А как он чувствовала себя вчера?

— Лучше, чем в среду. И настроение получше. Сегодня утром тоже.

— Небольшая прогулка вреда не принесет, если она хорошо себя чувствует.

— Джереми! — позвал сына Росс.

Тот как раз собирался на пляж с Фаркером.

Джереми вернулся.

— Добрый день, дядя Дуайт. Я должен вернуть вам пару книг.

— Дуайт приехал к твоей матери, — сказал Росс, — но никто не знает, где она.

— Кажется, она пошла к Джуду и Пруди.

— Боже милостивый! — взорвался Росс. — Она совсем ума лишилась? И ты не попытался ее отговорить?

— Попытался. Сказал, что их дом весь завшивел. Но ты же знаешь маму, когда ей что-то втемяшится в голову.

— Это слишком далеко, — сказал Росс. — Разве не так, Дуайт?

— Да, — ответил тот. — Разумеется, если бы я приехал прямо из дома, я бы встретил ее по пути.

— Мне сходить за ней? — спросил Джереми. — Я собирался на шахту, но это может подождать.

— Благодарю. Думаю, это было бы весьма кстати. Приведи ее домой.

Джереми изогнул бровь.

— Гарантированно такое удастся только тебе, отец. Но я постараюсь ее убедить.

Росс наблюдал, как Джереми, насвистывая, поднимается по долине, а спаниель прыгает неподалеку.

— Он сделает это тактичнее меня, — сказал он Дуайту. — В последнее время я ее почему-то раздражаю. А ведь мы всегда гордились тем, что не раздражаем друг друга. Но она... она как будто изменилась.

— Это пройдет, — заверил Дуайт. — Уж это я тебе обещаю.

Та, о ком они волновались, уже миновала подъем за Уил-Мейден, где начиналась вересковая пустошь с кустарником, ведущая к деревне Сол. Там она встретила Эмму Хартнелл, только что навестившую своего отца, старого Толли Трегирлса, поправляющегося после тяжелого приступа астмы.

В девичестве эта высокая, темноволосая, белокожая и привлекательная, а время от времени шумная и язвительная девушка работала горничной в Фернморе, когда там еще жили Чоуки. Тогда-то она и очаровала Сэма Карна, брата Демельзы и ярого приверженца методизма. Их целомудренный роман шел своим чередом, но Сэм слишком заботился о спасении ее души, чтобы дело дошло до плотской любви, а она, видимо, любила его, но боялась, что из-за ее репутации, подобный брак произвел бы слишком большое впечатление на его преданную паству. Напряжение с обеих сторон нарастало, и однажды днем, когда Демельза, Джереми и Клоуэнс собирали ежевику, Эмма пришла к ним и попросила совета.

Вскоре после этого Демельза помогла Эмме поступить на службу в Техиди-хаус в десяти милях от них, чтобы она и Сэм провели друг без друга год, а затем встретились снова и подумали, готовы ли принять окончательное решение. Но не прошло и года, как Эмма вышла за Неда Хартнелла, второго лакея.

С тех пор Демельзу мучила совесть за то, что она вмешалась в их отношения. Будучи юной и вдохновленной их с Россом любовью, она хотела, чтобы все поженились и были счастливы, и часто давала неосмотрительные советы. Но если два человека смогут жить в согласии друг с другом и с окружающим миром, не стоит ли пренебречь плохой репутацией и религиозными предрассудками?

Эмма была одета в том же стиле, как и пятнадцать лет назад, когда они встретились на Длинном поле: белая соломенная шляпка, приколотая к цыгански черным волосам, белое канифасовое платье, черные башмаки и длинный алый плащ. Довольно зажиточная трактирщица, домохозяйка и мать двоих детей, она почти не изменилась за эти годы, впрочем, став чуть более обыденной. Часть её ослепительного сияния померкла.