— Но ты претендуешь! Ты уже делал это!

— Кроме, — позволь мне закончить, — кроме права быть любящим другом ровно до того момента, как ты выйдешь замуж. И после этого, если разрешит твой муж.

— Но пока и в помине нет никакого мужа!

— Вот об этом я говорить не стану, — откликнулся Джереми, продолжая свои двусмысленные замечания.

На ее лице смех и досада, казалось, боролись друг с другом. Наконец, она перевела взгляд на зонтик, чтобы скрыть остальные эмоции.

— Хорошо, — тихо произнесла Кьюби. — Пусть так и будет.

Росс купил нового пони для Изабеллы-Роуз и положил глаз на лошадь, выигравшую второй заезд, для себя.

Не многие участники гонок могли считаться подлинными скаковыми лошадьми, даже по провинциальным меркам. По большей части, лошади из конюшен местных заводчиков были тяжеловаты для гонок. Но на Росса произвел впечатление Баргрейв (такая уж странная была кличка у коня), который проскакал милю, впечатывая огромные копыта в мягкий и вытоптанный дерн, и опередил соперников. В нем наверняка есть настоящая порода. Коню четыре года, а значит впереди еще целая жизнь. Будет жаль, если его продадут в качестве упряжной лошади, это означало бы еще максимум три года жизни. Росс не имел намерения рассекать по округе утомительным галопом, но он любил и ценил энергию и резвость, а Баргрейв, по его мнению, обладал обоими качествами.

Ставки на аукционе начались с пяти гиней, быстро выросли до пятнадцати, а потом замерли.

— Что ж, господа, — провозгласил аукционист, — этого маловато. — Как насчет семнадцати? Кто-нибудь предложит семнадцать?

Росс поднял перчатку.

— Семнадцать! Мне дали семнадцать! Могу я сказать двадцать? Предложено двадцать. Всего двадцать за такую прекрасную, сильную лошадь? Посмотрите на ее бабки и щетки! Могу я сказать двадцать две? Могу я сказать...

Росс поднял перчатку.

— Двадцать две гинеи. Благодарю, сэр. Двадцать две. Двадцать пять. Двадцать семь? Двадцать семь. Могу я сказать... Тридцать! Тридцать — раз. Тридцать — два. Тридцать две гинеи. Тридцать две — раз. Тридцать пять. Сорок. Могу я сказать сорок пять? Благодарю. Сорок пять. Пятьдесят?

Росс посмотрел на противоположную сторону арены, пытаясь найти того, кто перебивает его ставки. Никого. Кто-то сидел прямо за его спиной, чуть правее. Он повернул голову. Джордж Уорлегган.

Рядом с ним расположилась высокая, темноволосая молодая дама. А еще майор Тревэнион.

— Ваша ставка, сэр? — спросил аукционист, указывая на Росса.

Росс поднял перчатку.

— Пятьдесят, — сказал аукционист. — Благодарю вас, сэр. Могу я сказать?.. Пятьдесят пять. Пятьдесят пять — раз. Пятьдесят пять — два. Шестьдесят. Шестьдесят пять. Семьдесят. Ваша ставка, сэр? Нет?

Росс поднял перчатку.

— Семьдесят пять. Восемьдесят. Восемьдесят пять. Девяносто. Девяносто пять. Сто, сэр?

Росс покачал головой.

— Нет, сэр? Только девяносто пять? Девяносто пять? — Стукнул молоток. — Уходит вам, сэр. Вам, сэр Джордж, — добавил аукционист с подобострастной улыбкой, и клерк отошел к Уорлеггану, чтобы завершить сделку, а мальчишка из конюшни увел Баргрейва.

— Нет, — покачал головой Джордж, — лошадь не моя. Последнюю ставку сделал другой.

На лице аукциониста отразилась тревога.

— Сэр?

Джордж повторил свои слова. Аукционист взглянул на Росса. Он тоже покачал головой.

— Моя последняя ставка была девяносто.

— Нет, — сказал Джордж. — Это моя ставка была девяносто. Лошадь твоя.

Аукционист спустился с кафедры, а потом, сообразив, что таким образом лишился своей власти, снова взошел на нее.

— Сэр Джордж, я уверен в своей правоте. Я тщательно следил. Вы оба были близки, я знаю, но... — Он пошептался с клерком. — Мистер Холмс говорит то же самое, прошу прощения, но всё же...

— Я сделал предпоследнюю ставку, — настаивал Джордж. — Лошадь купил капитан Полдарк.

— Неа, — раздался сердитый бас за их спинами. — Я видел, что он смотрит прям на вас, сэр Джордж, когда была сделана последняя ставка. Собственными глазами видел!

Старик Толли Трегирлс с потрепанной и злобной физиономией, сейчас неожиданно серьезной, для привлечения внимания потряс над головой крюком.

— Что ж, — сказал Джордж, — если меня будет обвинять лакей капитана Полдарка...

— Трегирлс — не мой лакей, — ответил Росс, — я даже не знал, что он присутствует на скачках. И я был бы признателен, если бы он не вмешивался в то, что его не касается. В чем дело, Джордж, ты предложил за лошадь больше, чем можешь себе позволить? Тогда я с удовольствием тебя от нее избавлю.

— В самом деле, — вспыхнул Джордж, — тебе следует так поступить, ведь именно ты ее и купил.

Дама рядом с Джорджем повернулась.

— Капитан Полдарк.

Росс обратил к ней недружелюбный взгляд.

— Вы ведь капитан Полдарк?

— Да.

— Я Харриет Уорлегган.

Росс поклонился. Они посмотрели друг на друга.

— Муж покупал коня для меня, капитан Полдарк, и мне кажется несколько неджентльменским поступком, что вы желаете его забрать, когда я надеялась уже завтра проехаться на нем. И не имеет значения, кто сделал последнюю ставку.

На мгновение повисла тишина. Люди вокруг глазели на них с открытыми ртами.

— Я никогда бы не встал на пути у леди, — сказал Росс. — Прошу, считайте коня своим.

— Благодарю вас, капитан Полдарк. Джордж, думаю, не стоит продолжать этот спор. Мы получили Баргрейва, и я счастлива. — Она обратилась к аукционисту со спокойным высокомерием: — Мы заберем коня за девяносто пять гиней. Прошу вас, продолжайте.

Джордж не взглянул на Росса. На его щеках проступили пунцовые пятна. Он постучал тростью по земле. Харриет взяла его за руку и увела. Когда майор Тревэнион последовал за ними, то встретился взглядом с Россом. Они даже не кивнули друг другу.

Аукцион продолжился, но Росс больше не делал ставок. Через пару минут снова раздался хриплый голос Толли Трегирлса, перемежаемый приступами кашля:

— Удачно ты выпутался, молодой кэп.

— Толли, — сказал Росс, — не сомневаюсь, что в глубине души ты блюдешь мои интересы, но когда мне понадобится твоя помощь, я о ней попрошу. А до тех пор защищай кого угодно, но не меня.

— Как скажешь, молодой кэп, как скажешь. Было времечко, когда тебе нужна была моя помощь, а? И ты не брезговал со мной поболтать, а? Не брезговал. А теперь, ежели тебе и впрямь нужна хорошая лошаденка...

— Нет, Толли. Только не та, которую ты готов мне продать.

Толли снова зашелся в кашле.

— Но всё равно, хорошо, что ты не купил эту, она не стоила больше сорока гиней, это уж точно.

— Я знаю, — отозвался Росс.

Стивен и Клоуэнс наблюдали за спором с другой стороны площадки для аукциона.

— Так это и есть сэр Джордж Уорлегган, — сказал Стивен. — Надо бы свести с ним знакомство.

— И его новая жена. Я встречалась с ней в прошлом году.

— Приятная дама. Ему придется постараться, чтобы ее обуздать.

— Разве так необходимо говорить о женщинах, как о лошадях? Может, меня ты рассматриваешь как корабль, который нужно взять на абордаж?

— Да, можем обсудить, как привестись к ветру.

— Ох, что за мерзкий каламбур!

— А если серьезно, не думаю, что эта лошадь столько стоит.

— Старое соперничество всё никак не умрет, — сказала Клоуэнс.

— Что?

— Неважно. Мы сегодня что-нибудь проиграли?

— Три на первом заезде, пять на втором, но потом отыгрались. Думаю, мы в плюсе на две гинеи.

— Хорошо.

Они собрались уходить, и тут раздался голос:

— Клоуэнс? Это же Клоуэнс? Ну конечно же. Боже ты мой, представить не могу!

Это был молодой моряк, которого Клоуэнс раньше видела в компании Валентина.

— Прошло больше двух лет, — сказал он, — и я на мгновение заколебался. Как поживаете, кузина?