Я начал заниматься спортом очень рано. В семь часов утра. Обросшие анаболической говядиной качки, ещё спят. Девки, мечтающие отрастить упругие, похожие на выпуклый орешек, ягодицы, ещё давятся, заталкивая в себя гнусный силос, манерно называемый мюслями. Все тренажеры свободны, и никакая потная сволочь не елозит от нетерпения, и не требует от тебя поторопиться. Я пришёл к открытию зала, для того, чтобы сжечь жирок, и пробежаться. Беговая дорожка ровно и размеренно гудела под моими ногами. Я посмотрел на дисплей – он показывал четыре километра, неплохой результат для моих сорока восьми лет! Пробегу ещё километр, и хватит на сегодня. Длительные занятия спортом погружали меня в состояние, близкое к медитативному. Мысли текли медленно, лениво, мне казалось, что я слышу скрип трущихся друг об друга полушарий моего могучего мозга… Нет, не казалось, что – то действительно скрипит, и скрипит сильно! Я оглядел пустой в это время суток (раннее утро) зал. Недалеко от меня, на тренажёре, бился в конвульсиях упитанный молодой человек. Его округлое тело совершало очень странные движения – он двигался подобно пресмыкающейся змее, единственное отличие заключалось в том, что он стоял вертикально. Именно он был источником странных звуков, скрип шел, откуда – то изнутри его капитального тела. В моём мозгу промелькнула мысль – может быть, у него проблема с суставами? Что должно произойти, чтобы кости скрипели таким жутким образом? Несмазанный он, что – ли? Заржавел, как железный дровосек?
В этот момент ноги толстячка остановились, а поскольку дорожка продолжала двигаться, то он съехал на пол, и упал на спину, нелепо взмахнув пухленькими конечностями. Упал, и замер без движения. Первым моим порывом было помочь незадачливому спортсмену. Затем, (верный своей привычке не принимать необдуманных решений) я подумал – а зачем оно мне надо? Вдруг он заразный? Эбола, свиной грипп, фимоз – какие там ещё есть смертельно опасные болезни?
Я выключил тренажёр, и пошёл в душевую. В тот момент, когда я старательно обходил тело корпулентного атлета, его тело дёрнулось, он резко вытянул руку, и цепко схватил меня за лодыжку. Я попытался выдернуть ногу из потных пальцев полутрупа, но…это было просто невозможно, его пальцы сжались как тиски. Признаюсь, я запаниковал – в зале было пусто, и я не мог никого позвать на помощь. Я нагнулся, и попытался разжать пальцы незнакомца. Очень быстро (кто бы мог ожидать такой прыти от человека только что перенесшего припадок?) он схватил меня за шею свободной рукой, и притянул к себе. Пытаясь оставаться в рамках приличий, я прохрипел, – очень приятно, но я…некоторым образом…уже состою в отношениях…поэтому…
– …Вот он, в руке твоей, только душу его сбереги…
– Что? Простите? Я…не очень хорошо понял…вы о чём?
– Человек праведнее ли Бога? И муж чище ли творца своего?
– Да. Действительно. Вы, конечно же, правы. Полностью с вами согласен, и готов обсудить ваши претензии в соответствующей обстановке, и…
– Есть ли у дождя отец? Или кто рождает капли росы?
– Очень интересные вопросы, я думаю вам нужно обратиться к Вассерману за ответами, у меня есть его телефон…
– Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль?
– Я…я уверен, что эти достойные люди (что за имена такие? Дизайнеры что – ли?) смогут обойтись без моей помощи…вот телефон МЧС, у них есть необходимое оборудование, они и узлы развязывают, и…эти…узы могут…разрешить…
Толстяк поднял вверх потное лицо, и (абсолютно нормальным голосом) изрёк, – Боря, тебе конец! Что ты спрятал – то пропало! Что ты отдал – то твоё!
Я вырвался из рук сумасшедшего, и побежал в душевую, потирая шею на ходу (безумец был очень силён, и что – то мне прищемил, какой – то нерв, отчего шея быстро занемела). У входа в душевую, я встретил менеджера, симпатичного юношу с гладко выбритой головой. Он был одет в форменную, голубого цвета футболку, и белые парусиновые брюки. Бейджик на выпуклой, мускулистой груди радовал глаз игривой надписью розового цвета. Латинские буквы извещали о том, что юношу зовут «Vassya». Я поманил его указательным пальцем, – уважаемый Вассуя…
– Меня зовут Вася…
– Угу. Так вот. Уважаемый Вассуя, у вас в тренажерном зале беспорядок. Там лежит какое – то тело, и бредит. Будьте так любезны. Наведите порядок. Клининговую службу вызовите, что ли… Уберите этот мусор. Такой хороший клуб у вас…был, а теперь говорящие бомжи валяются…бесхозные…и не дают прохода нормальным людям.
Vassya очень странно на меня посмотрел, кивнул (молча), и ушёл в тренажерный зал. Я принял душ, с наслаждением поплескался в горячей воде, одел рабочий костюм, и вышел к ресепшену. За стойкой сидела Людочка, прекрасная, как весна, девушка, с огромными, лучистыми голубыми глазами, опушёнными бархатистыми чёрными ресницами, и лукавыми ямочками на нежных щёчках. Каждый раз, когда я её вижу, я испытываю неясное томление, и лёгкую слабость в членах. Сама мысль о том, что таким чудом можно обладать, такая мысль кажется мне кощунством. Будь моя воля, я бы похитил её, посадил в инкрустированную алмазами башню, и ежедневно навещал с одной – единственной целью: для того, чтобы нежно подуть на её сказочно длинные ресницы, и вызвать этим её лёгкий, серебристый (словно звон нескольких колокольцев) смех. К несчастью, время разбойников, похищающих красавиц с целью удовлетворения своих эстетических потребностей, ещё не пришло. Поэтому, я протянул Людочке для приветствия правую руку, и задержал её прохладную ладонь в своей, чуть дольше, чем позволяют приличия, чем вызвал румянец на её личике. Улыбаясь самой лучшей из моих улыбок (моё безотказное оружие), я приглушённо произнёс, – добрый день, красавица! (Жуткая пошлятина, дело в том, что в уме, я отчаянно перебирал все, знакомые мне песни и стихи о женщинах с именем Людмила, но гадкая память подсовывала только что – то вроде: Шалаву Люську знал весь наш район, она ни одному не отказала…или: стояла Люська тёмной ночью на панели, в зубах накрашенных вертела косячок…В самом деле, ну, не станете же вы нести подобную похабщину в беседе с самой красивой девушкой в мире!).
– Итак, она звалась Людмилой, и даже в ссоре, оставалась милой…
Людмила нежно порозовела, и смущённо ответила, – Борис Петрович, вы – нехороший человек, вам обязательно надо вгонять меня в краску…
Я удовлетворённо погладил верхнюю губу, имитируя жест гусара, приглаживающего усы, и негромко пропел, – девушки в цвету, моё почтенье, девушки в цвету, любви хотенье…
– Вы – настоящий романтик! Такой эрудированный, столько стихов знаете…
Я ощутил прилив крови к моим сизым, гладко выскобленным щекам, – мне показалось, или она флиртует со мной?
– Людочка, могу я задать вам нескромный вопрос?
Она дважды моргает, выражая молчаливое согласие, я набираю в лёгкие побольше воздуха…и в этот момент, откуда – то сбоку появляется Вася. Я выпускаю воздух из лёгких, одариваю его злобным взглядом, и радушно восклицаю, – О! К нам присоединился Вассуя!
– Меня зовут…
– Да – да, я в курсе. Вы навели порядок в зале? Прибрались там?
– Там никого нет. В зале, кроме вас, вообще никого нет. Вы наш первый, и единственный посетитель, за сегодняшнее утро.
Я разочарованно всплёскиваю руками, – вот, Людочка, принцип Питера в действии! Мой дорогой Вассуя (не перечьте, именно так написано на вашем бэйджике, раз уж вы такой поклонник иностранного, что пишите своё имя латиницей, то вам придётся потерпеть подобное обращение!) это очень хорошая привычка – употреблять спиртное с утра, я когда – то тоже этим увлекался, (хоть по мне и не скажешь, держу форму), немного водки натощак – это очень хорошее тонизирующее средство, но вы, похоже, не рассчитали дозу! Как это «там никого нет»? Вы хотите сказать, что у меня галлюцинации? Вы меня дураком сейчас назвали?
Юноша стремительно бледнеет, – нет,…я только сказал, что в зале никого нет, я совсем…
– Нет, вы всё – таки принимаете меня за идиота! Этот…бомж схватил меня за ногу, вот синяк остался на лодыжке! – я задираю штанину, и показываю ему девственно чистую лодыжку, – и на шее кровоподтёк! Смотри! – я судорожно расстёгиваю хрустящий воротничок, обнажая часть шеи таким образом, чтобы выгодно оттенить тренированные мышцы, – видишь?
