— Бинго, детка.

— Но те дядьки в магазине видели меня! И не запуганного зайчонка, мать твою, а чувака, который помог тебе уйти!

— Жюри присяжных зачастую пропускают мимо ушей показания свидетелей. У тебя все еще есть шанс остаться чистым.

Джеджун запустил руки в волосы, лихорадочно размышляя, что делать дальше.

— Мы будем вместе, — Юнхо вновь улыбнулся Дже, — еще четыре часа, пока не увидим залив.

— Это неправильно.

Заправочная станция возникла за пшеничным полем, небольшая, но сейчас такая нужная. Юнхо свернул и, вильнув, затормозил у колонки, излишне агрессивно, чтобы возмущенный кассир выскочил и наорал за опасное вождение. А стоило только старику появиться, как Юнхо ткнул в него заранее приготовленный пистолет.

— Будьте добры двадцать литров, — доброжелательно улыбнулся парень. Старик окосел от ужаса. Пришлось подгонять его, для чего Юнхо приставил к горлу Джеджуна оружие. — Я вышибу ему мозги, если ты не зальешь чертов бензин в мою гребанную тачку!

Глянув на побледневшего парня, сжавшегося в комок, на посиневший синяк над бровью и корочку крови, старик установил «пистолет» в бензобаке пикапа и вернулся на заправку. Заработала колонка.

— Он звонит копам, — прошептал Джеджун, еле двигая челюстью.

— Пусть. Главное, что заправит.

Через пять минут машина со свистом неслась дальше. Юнхо управлял одной рукой, второй зажимал рану на боку, которая болела все сильнее и сильнее.

— Как ты? — Джеджун накрыл его ладонь своей.

— Пить хочется.

— Остался только виски.

Юнхо захихикал.

— Давай уж, чего стесняться.

— Если ты врежешься или перевернешься, уснув за рулем, не видать тебе залив.

— Ты прав, потерплю.

Солнечные блики горели за спиной, подобно пожару. Пикап же мчался в надвигающуюся мглу, где все ярче и ярче загорались звезды.

— Я все размышлял… что ты загадал тогда? Во время звездопада, — спросил Юнхо.

— Хотел вернуться домой.

— В Корею?

— Да.

— Прости, — Юнхо виновато улыбнулся. — Теперь, когда ты рассказал, желание не сбудется.

— Уже не важно.

Джеджун отцепил ремень безопасности и прильнул к плечу любовника. Рядом с ним тревога уходила, и казалось, будто ничего такого не случится, что они остановятся на ночлег, когда глаза начнут слипаться от сна. А утром вновь будут считать милю за милей, шутить и смеяться, разглядывать бесконечные дали. Дже не заметил, как задремал. Проснулся от рывка, отчего больно клацнул зубами. Впереди по-прежнему стояла мгла. А позади все тот же пожар.

— Это ведь не закат? — неуверенно протянул он.

— Копы.

— Так много?! — Джеджун опустил стекло и высунулся наружу.

— Кортеж, как у президента!

— Когда ты нацеплял их?

— Я — профи.

Ровное гудение, которое за свистом ветра не сразу достигло ушей парней, подсказал — началось любимое американское развлечение — погоня. Показался вертолет, пронесся над дорогой и зашел на вираж. Дже присвистнул.

— Это все за нами?!

— Ага.

— Прикольно!

Юнхо прибавил громкости колонкам и газанул, увеличивая скорость. Джеджун сел прямо и пристегнулся, подчиняясь инстинкту самосохранения. Им приказывали остановиться по громкоговорителю, то же самое вещали с вертолета, однако Юнхо игнорировал их. Только поднял окно, чтобы не видно было, что происходит в салоне.

— Почему они не стреляют по колесам?

— Похоже, поверили, что у меня заложник.

Справа вдруг показалась долгожданная полоска воды. Серебристая, она манила к себе. Юнхо свернул к заливу, воющая и сверкающая орава — за ним. Вдали навстречу беглецам показались огни.

— Бля, хотят взять нас в клещи. Такими темпами, хрен нам, а не залив.

Джеджун оглянулся на полицейские машины. Его штормило от эмоций, сменяющих одна другую со скоростью света: восторг, паника, веселье, страх, счастье… С тех пор, как они вновь загрузились в старенький пикап, он словно бы крылья отрастил, практически не думая о нависших над их головами проблемах. Маленький мир, ограниченный салоном авто, неизвестность, притаившаяся за каждой милей впереди. Юнхо рядом. Неотесанный уличный мальчишка, считающий себя взрослым. Он словно бы корабль, заблудившийся на просторах штормового океана, никому не нужный, проплывающий мимо равнодушных портовых городов, к которым может сунуться лишь на время. И все же вольный делать все, что захочет. А его, Джеджуна, тянет на дно тяжеленный якорь. Огромный, выкованный из вины, страха, ненависти, тоски. То окрыляющее чувство свободы, которым поделился с ним Юнхо, сладкое поначалу, сейчас казалось горьким лекарством. Ведь их поездка подходила к концу.

Дже ощутил нехватку воздуха. Зажмурившись, он тряхнул головой.

— Ты говорил про выбор…

Юнхо бросил на него мимолетный взгляд.

— Ну?

— Я… я не хочу возвращаться! Не могу… мне кажется, что я умру, если снова увижу Рузвельт. Я останусь с тобой!

Юнхо хмыкнул.

— И в здравии и в болезни, в богатстве и бедности? Дже, твой папаша и рядом не стоит с тем ужасом, который тебя ожидает в тюрьме.

Джеджун покачал головой.

— Мы не дадимся им.

— Дже…

— С самого начала наша цель — океан. Вон он, рукой подать. Поедем прямо туда!

— Ты псих!

— Но уже не трус, — глаза Дже горели нездоровым азартом, решительностью гладиатора, оставшегося с пустыми руками перед львом. — Сдохнем вместе!

Его глаза были чернее, чем небо над нашими головами. Глубже, чем океан, несущийся прямо на нас. Они смотрели на меня, но страха уже не было, только… как назвать это? Что-то такое, что я позабыл уже давно… кажется, это называлось доверием. Боже, он доверял мне, а я тащил его в ад… и он был готов умереть со мной. На мгновение я отвернулся, взглянул вперед во мрак, который стремительно пожирал противный болезненный желтушный свет фар. И он почувствовал мое сомнение, протянул руку. Этот маленький ублюдок был гораздо смелее меня, вот так сюрприз… нет, в несчастливый день родила меня мама… Отдираю пальцы от рычага переключения передач, сжимаю его теплые пальцы. Его улыбка шире, он так счастлив сейчас. Я тоже. И улыбаюсь ему в ответ, потому что успокоился, ведь я не один, ведь он доверяет мне. Черные волны впереди кажутся теперь незначительными, свист ветра в ушах заглушает стучащее как набат сердце. Нестерпимо яркий луч бьет по глазам, но тут же соскальзывает и исчезает, промахнувшись — ему за нами не угнаться, не теперь. Мы быстрее.

Еще немного и мы полетим…

Пикап вылетает с дороги, и я ощущаю, как задница отрывается от сидения. Ремень держит, хоть я и почувствовал, что боднул потолок. Рядом пискнул мой малыш, кажется, хорошенько треснулся затылком. Приземление жесткое, бедная машина разваливается на части при встрече с камнями, усеявшими склон. Скрежет и скрип оглушили. Бросаю руль, он бесполезен, хватаю Джеджуна, и он прильнул к моему ноющему боку. Больше не могу думать, настолько все гремит и вертится. Страха нет, как ни странно, просто желание прекратить тряску и безумное вращение.

Секунда спокойствия. А потом мы падаем в залив…

Больно…

— Юнхо! Помоги, я застрял!

Мысли путаются… я слышу плеск и крик любимого… хочу встать, но тело не подчиняется мне. А может, я уже мертв? Ну как, говорят, что мозг работает какие-то секунды после остановки сердца…

Темно…

— Юнхо! Я тону!

Поди раскроил башку о камни, а моему бедному малышу уготовлена долгая и мучительная смерть… И если бы я мог все вернуть обратно, я бы не пошел на это. Хочу, чтобы он жил… Только изменить уже ничего нельзя. Потерпи немного, Дже, это всего лишь инстинкт, скоро страх пройдет…

— Юнхо!

Легко…

========== эпилог ==========

Дождь лил с самого утра. По улицам текли целые ручьи, уносили листья и мусор, который натряс ураганные ветер. Горы Уосатч и Окуирр своими вершинами словно бы зацепили густые облака, и те низвергали холодные потоки на расположившийся в долине Солт-Лейк-Сити. Студенческий городок замер в преддверии экзаменов. Выпускники либо разъехались по домам, чтобы подготовиться в тишине, либо зубрили в библиотеках. Разумеется, таких было меньшинство. В основном молодые люди тусовались в клубах или зависали у кого-нибудь дома, пыхтя разнообразными химикатами и изучая самые затейливые позы Камасутры.