— Сука… старый козел… хотел подставить меня? Тварь! В пизду все… пошел он…

Испуг прошел, на плечи вновь навалилась тяжесть. Захотелось увидеть Юнхо, прижаться к нему, спрятаться от всех. Только где гангстера носит сейчас? Явно присутствует на «операции» или объезжает точки. Нет, нельзя сейчас соваться к нему. Сто процентов, схватит нож и помчится к ублюдкам, напорется на разборки. Только бандитских войн не хватало в городе! Домой тоже нельзя. Куда податься?!

Когда сбоку внезапно ударил яркий свет фар, Дже инстинктивно дернул руль и нажал на педаль тормоза. Его ослепило. А через секунду зрение погасло — в лицо бросилась подушка безопасности, в грудь вонзился, удерживая, ремень. Оглушительный скрежет и грохот заглушил стук крови в ушах. Ким замычал, ибо закричать попросту не смог. Жуткий страх заполнил его до краев, сковал — Дже чувствовал, что его тащит с дорожного полотна, но замер с перекошенным лицом, только мелко подрагивали ноги. Он не понял, когда все стихло, просто отпустило, и Ким забарахтался, умудрился спустить подушку. Первым делом пошевелил руками, ощупал лицо. Крови не было, повреждений тоже. Лобовое стекло покрылось косыми трещинами, фары высвечивали угол здания и клочок куста. А вот пассажирское сидение было усеяно стеклом, дверь буквально вмяло в салон мощным ударом. Остатки разума подсказывали, что это был таран.

Джеджун вылез из машины, его шатало. В голове звенело, он плохо соображал. Словно сомнамбула, он развернулся и потащился прочь. К нему спешили прохожие, кричали. Кто-то громко орал, чтобы вызывали скорую помощь и полицию. Подойти многие боялись, вдруг взорвется, ведь в фильмах так случалось с каждой второй машиной, но большинство из этого множества повытаскивали смартфоны и начали снимать. Ким прикрыл лицо руками и рванул прочь. Эти маленькие металлические хрени могут сломать ему жизнь, растоптать карьеру. Сегодня ты король, блистающий в инстаграме, а завтра пользователи интернета обольют дерьмом и желчью под мутным, еле различимым видео. Ублюдкам, сидящим ровно на жопах, доставляло садистское удовольствие ныть о своей жалкой жизни, они легко возводили знаменитостей в ранг небожителей, и с такой же легкостью сбрасывали вниз. Он не может этого позволить.

Его выносливость осталась где-то в машине, воздух закончился уже через несколько сотен метров. Как и фора. Дже расслышал за спиной топот. Бежать сил не было, и он встал. Обернулся к опасности лицом. Первый удар пришелся в живот. Открыв рот, Дже согнулся. Задыхаясь, он застонал от боли, жидким металлом растекающимся по туловищу.

— Ха-ха-ха, это весело, — звонкий голос полоснул по ушам.

Получив по лицу, Джеджун опрокинулся на спину. Ребра затрещали под градом ударов, острой болью прострелило бедро. Во рту появился отвратительный вкус крови. Свернувшись клубочком, он прикрыл голову руками. Гаснущее сознание услужливо подсунуло детские воспоминания. Когда-то давно, в другой жизни, его мочалили дети. Били с той необъяснимой яростью, которая встречалась в этих «ангелочках». Били за печенье. А сейчас? Неужели за то, что ушел, не желая терпеть унижения. За то, что хотел сохранить свое достоинство и уважение. У него что, даже на это не было права? Только потому, что он знаменит?! Именно сейчас все пошло по наклонной, стоило лишь погрузиться в счастье любить и быть любимым. Значит, он и на это не имеет права?

Удары стихли. Джеджун обмяк, несколько минут лежал, прислушиваясь к вопящему от дикой боли телу. Странно, что еще не отключился. В глазах двоилось, из разбитого носа текла густая теплая кровь. Дышать было больно. Сама жизнь, тлеющая в его полуживой тушке, причиняла боль.

— Дай-ка, — послышалось за спиной.

Дже не узнал голос. Его тошнило, звон усилился. Словно во сне, он перекатился на спину и взглянул на тех, кто бил. Неясные силуэты окружали его. Сколько их было, два или двадцать, Джеджун не понимал. В этот момент он не смог бы даже имени своего назвать. И все же ясно расслышал, как по земле скрежетнула бейсбольная бита. И вновь воспоминания захлестнули его. Два подростка в комнатке для персонала, сидят на полу и негромко переговариваются. Один — кажется он. А второй? Его лицо размыто, все размыто. Остается только рычать от раздражения. Только вместо рыка раздался стон.

— Эй, ты чего? — голос над ним налился тяжелым басом, любой звук теперь раздавался на низкой частоте, что давило на уши и грозило расплющить мозги.

— Заткнись.

Джеджун почувствовал, как на его правую руку наступили чуть ниже локтя. Раз все еще было больно, значит, он еще не умер. Какая жалость, столько усилий вложили в его избиение, а он еще способен думать. Плохо, но все же пока мог. Он направил оставшиеся силы на то, чтобы вспомнить лицо парня, сидящего рядом с ним тогда, а слезящиеся глаза наблюдали, как бита взмывает в черное небо. Он вспоминал и тогда, когда она со свистом опустилась.

И вспомнил, когда жесткая поверхность биты разнесла его ладонь, превращая кости в страшные обломки.

— Юнхо-оооо!

— Я убью его! Своими руками придушу!

Юнхо стоял у кровати, сжимал холодный пластик поручней и пустыми глазами взирал на бледное лицо Джеджуна. Фиолетовые синяки и ярко-красные ссадины составляли болезненный контраст, шина скрывала поврежденный нос. Тонкая трубка пролегла над верхней распухшей губой, и была одной из множества, опутывающих тело Кима.

— Найдите Чхве! Кто привезет его, получит столько миллиардов, сколько синяков на Джеджуне! Его же пальцем не трогать! Сам с него шкуру спущу!

— Босс, его нигде нет.

— Значит плохо ищите! — рявкнул он, обернувшись.

Бандиты притихли, столпились у двери. Они никогда не видели босса таким раздавленным. Его губы дрожали, на шее вздулись вены. Он едва сдерживался, чтобы не разнести здесь все.

— Он сказал, мелкая моторика не восстановится, — проскрежетал зубами гангстер, имея в виду врача, минуту назад едва не задушенного прямо у кровати пациента его разъяренным посетителем. — Никогда, вы слышите? Вы понимаете, что это значит?!

Бандиты понурили головы, кивнули. Юнхо мотнул головой, чтобы убирались, вновь обернулся к Джеджуну. Тот спал, накаченный лекарствами, полусидя. Под бледно-голубой пижамой его грудь покрывал бандаж, не стесняющий и не мешающий дышать — медики обнаружили у него два сломанных ребра, повезло, что они не вызвали повреждений внутренних органов и тканей.

— Я найду его, Дже. Обещаю! Из-под земли достану!

Юнхо без содроганий не мог взглянуть на руки Джеджуна. Они были загипсованы и пристегнуты ремнями к кровати, чтобы тот, очнувшись, не начал метаться и махать ими в предсказуемом приступе паники. Правая кисть была измочалена с особой жестокостью, пришлось прибегнуть к спицам. Кроме этого было диагностировано сотрясение мозга. Сколько бы сам бандит ни дрался, сколько бы не бил сам, никогда не мог и представить, каким образом ему вернется содеянное. Он бы вытерпел, случись это с ним самим. Всю жизнь ведь терпел и выкарабкивался, а сейчас был растерян и подавлен. Он не знал, что сказать, когда Ким очнется. Какие слова вообще могли бы утешить его?

Вечером больницу сотряс очередной приступ ярости гангстера.

— Членовредительство и хулиганство?! — Юнхо стиснул бумаги в дрожащих кулаках. От ярости те аж побелели, а вот его лицо наоборот покраснело. Он оскалил зубы, как раненный волк, испепелил взглядом помощника. — Это официальное заключение?

— Да, босс.

— Найди другого юриста, пусть костьми ляжет, но добьется пересмотрения. Вон — лучший в таких делах, позвони ему. Деньги не играют значения. Хулиганство, мать его… Поссать в миску собаки, вот хулиганство, блять! Его чуть до смерти не забили!

Скомкав бумаги, гангстер запустил ком в стену. Его жутко выбесила работа полицейских. Ну ладно, в нем сейчас говорили ярость и горечь, возможно до покушения там не хватает пары пулевых или ножевых ранений. И все же его Джеджун сейчас лежал в больнице! Он имел право буйствовать! Гематомы и ушибы по всему телу. А руки… Тонкие пальцы, порхающие по клавишам рояля теперь в прошлом. Даже если неизвестные ублюдки сохранили жизнь Дже, они убили его второе «Я».