Гангстер осклабился.

— Задел тебя, да?

— Ну знаешь, за последний месяц меня как только не называли, но вот подстилкой… — Джеджун подавился густыми клубами дыма, выплюнул недокуренную сигарету. — Я устал и хочу есть. Поехали, папочка.

Юнхо шепнул одному из бандитов, чтобы убедились в смерти Чхве и подчистили хвосты, а также взялись за поиски некоей Минджи. Сам втиснулся в салон.

— Куда теперь, босс? — спросил его водитель.

— Домой.

Джеджун откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. В сон не клонило, просто так легче было терпеть головную боль. Злость улеглась, оставив пустоту, которая грозила засосать черной дырой. Юнхо удивленно приподнял бровь, когда Ким вдруг засмеялся.

— Что случилось?

— Ничего. Просто подумал, почему многие думают, что постель откроет безграничные возможности. Ну глупость же, — Дже поднял глаза на бодигарда. — За возможность чпокнуть мисс Мира ты бы подставил шею?

— Нет, господин.

— Точно?

— Проблемных баб посылаю.

— Умно, — развеселился Джеджун. — А ты, Юнхо? Ну дал я тебе… предположим, переписал бы ты на меня свои мотели?

Юнхо нацепил на глаза очки, которые приготовил для Кима.

— Личное и бизнес не смешиваю.

— Вот как, ну-ну. Мужики, есть анальгин? Башка трещит, не могу.

На то, чтобы добраться домой, ушел час. Джеджун все же уснул, потом зевал, поднимаясь по лестнице к подъезду.

— Завтра снова в больницу? — спросил он гангстера уже в лифте.

— Сказали, пару дней можешь погулять.

— Сколько это стоило?

— Не разорило.

Юнхо открыл дверь. Квартиру быстро обшмонали на предмет опасности, после чего охрана отбыла. Щелкнув замками, гангстер опустился на колени перед Дже, принялся распутывать шнурки на кедах.

— Сначала в душ, потом поешь или наобо…?

— Как долго мы будем делать вид, что ничего не произошло?

— А что-то произошло? — бандит поднял лицо и взглянул на Кима снизу-вверх.

— Убивать становится проще и проще, да? — горько усмехнулся Джеджун. — Тебя совсем совесть не мучает, чудовище?

— Я хорошо сплю, если тебя это волнует.

Дже поджал губы

— Ты — убийца, а я кто? Дьявол с модной стрижкой?

— Не наблюдаю ни того, ни другого.

— Пусть сам я никого не зарезал, но я направлял тебя. Тот мужик, которого в детстве мы… вы забили, я уже и имени-то его не помню. Потом мама, Мина со своим хахалем, теперь Чхве. Если бы не я, возможно, они все еще были живы.

— Их мог убить кто угодно и когда угодно. Ты не должен брать на себя эту тяжесть.

— Юнхо, я раздавлен. Иногда мне кажется, что никогда не смогу отмыться, от меня воняет разложением. Лучше бы они мне башку разнесли, а не руки, и я бы все забыл.

— Угомонись. Я люблю тебя и не важно, что ты за человек.

Юнхо выпрямился. Его руки скользнули по бедрам Дже, сошлись сзади на копчике.

— Слышишь? Люблю.

Джеджун закусил нижнюю губу, кивнул. Ему хотелось улыбнуться, сказать что-то нежное в ответ, но почему-то горло свело спазмом. Вспомнился кошмарный звук, с которым лопата вонзалась в землю. Что, если в следующий раз он или Юнхо будет корчиться на дне ямы?

Отчаянно захотелось прильнуть к мужчине, обнять, но он не мог позволить себе даже эту мелочь. Прикрыв глаза, он выставил подбородок, потянулся вперед. И получил мягкий поцелуй в губы. Юнхо притянул его к себе, осторожно, чтобы не давить на гипс.

— Я соскучился.

На улице яркое солнце радовало своим теплом, а в спальне, где скрылись любовники, царила темнота. Джеджун лежал обнаженный на постели, раскинув руки. Юнхо предложил обездвижить его ремнями, почти как в больнице, но Дже отказался. Гангстер облизывал его живот, медленно опускаясь все ниже. Его чувственные губы и горячий язык волновали и путали мысли, что сейчас и требовалось Джеджуну. Хотелось отречься от злости и боли, хотя бы на некоторое время почувствовать себя счастливым. Юнхо с удовльствием взялся помочь ему в этом. Поглаживая напряженный член любимого, бандит потерся щекой о его бедро, потом водрузил правую ногу себе на плечо и пощекотал дыханием. Джеджун улыбнулся, невольно потянулся к своим чреслам. Понял тщетность попыток приласкать собственную плоть, с разочарованным стоном прикрыл глаза.

— Не терпится разрядиться? — пожурил его Юнхо, вновь опускаясь вниз.

— Я месяц дрочить не могу… ох, не так резко!

Мужчина ввел в него влажный от слюны палец на всю длину, приник к члену и втянул в рот. Дже поджал ноги, ощущая себя нетерпеливым подростком, готовым кончить даже от такого минимума.

— Ах… Не надо так сильно! Юнхо! Подож…

Они так давно не занимались сексом, что Джеджун кончил, едва нырнул во влажную глубину. Юнхо сглотнул, отстранился и вытер губы внешней стороны ладони. На его лице читалось дикое возбуждение, ресницы мелко подрагивали, ноздри трепетали, так яростно он втягивал воздух и запах любимого тела.

— Не смущайся. Мне нравится твоя несдержанность.

Щеки Дже горели от стыда, но всего лишь несколько секунд, ибо мужчина тоже не мог долго бороться со своим возбуждением. Уткнувшись в промежность Джеджуна, он потерся о него горячим, твердым членом. Оба томно застонали, заводясь еще сильнее. Потратив минуту на то, чтобы надеть презерватив и увлажнить истомившуюся ожиданием узкую дырочку, Юнхо пошел напролом. Дже зажмурился и застонал, выгнулся. Почувствовав, что мужчина медлит, отчаянно зашептал, чтобы не останавливался. И повторял, как заведенный, пока не оказался полностью заполнен. Юнхо сгреб его тело в охапку, уткнулся лицом в шею. Удерживая упругие ягодицы любимого пальцами, он двинулся назад, рывком вернулся. Под ним всхлипнули. По спине хлопнул гипс, когда Джеджун обнял в ответ. Бандит вновь совершил подобный маневр, на этот раз плавнее и медленее, одновременно толкаясь и в губы Дже. Тот с жадностью втянул его язык в рот, потерся своим. Юнхо нравилось ощущать, как его рывки отдаются в теле любимого, выталкивая из легких воздух, а из горла стоны. Они вдоволь нацеловались, разминаясь перед главным действом. Потом Юнхо приподнялся, выпрямил руки и задвигал тазом, мощно и быстро. Смазка чавкала, когда врывался внутрь, сочно шлепались друг о друга тела. Этим звукам вторили стоны.

Джеджун вцепился зубами в гипс, выругался, ударившись. Кончил во второй раз. Юнхо оскалил зубы, встречая собственный оргазм. Его на миг оглушило. Словно одурманенный, он опустился на Дже, обмяк. Сердце гулко колотилось в груди.

— Зубы на месте? — осведомился он, едва дыхание выровнялось.

— Да.

Юнхо опустил руку и вытащил член, придерживая соскальзывающий презерватив. Не глядя швырнул на пол, вновь распластался на Джеджуне, ощущая животом остывающую сперму Дже. Ким поднял ноги и зажал бедра мужчины, снова обнял, невольно заехав ему по затылку.

— Как ты там пел? — пробормотал Юнхо, стоило им отсмеяться. — «Ты моя религия, мой космос…»

— «Мой абсолют», — гораздо музыкальнее продолжил Джеджун. Усмехнулся. — Что за дурацкая песня.

— Моя любимая, — Юнхо потерся щекой об упругий холмик соска любимого. И продолжил напевать, нещадно терзая слух Дже. — «Мой ангел, упавший в грязь.»

— О господи, заткнись!