Кристофер откусил свой сандвич. Он оказался с лососем. Кристофер подумал о русалках, и его едва не стошнило.

– Что такое? – прошептал Флавиан.

– Ничего. Просто не люблю лосось, – прошептал Кристофер в ответ.

Глупо было бы выдать себя после того, как Такрой приложил столько усилий, чтобы не вмешивать его. Кристофер засунул сандвич в рот, но просто не мог заставить себя откусить еще раз.

– Возможно, это следствие изъятия жизни, – встревоженно пробормотал Флавиан.

– Да, думаю, так и есть, – сказал Кристофер.

Он отложил сандвич, озадачившись, как Такрой мог есть свой с такой жадностью.

Вопросы продолжали сыпаться, когда дворецкий увез тележку. Но почти сразу же он вернулся и зашептал на ухо Габриэлю де Витту. Габриэль подумал, что-то решил и кивнул. После чего, к удивлению Кристофера, дворецкий подошел и наклонился к нему.

– Здесь ваша мать, мастер Кристофер – ждет в Малом Зале. Соблаговолите последовать за мной.

Кристофер посмотрел на Габриэля, но Габриэль подался вперед, чтобы спросить Такроя, кто получал пакеты, когда они прибывали в Лондон. Кристофер встал и последовал за дворецким. Глаза Такроя сверкнули ему вслед.

– Прошу прощения, – услышал Кристофер его голос. – Я отвлекся. Повторите вопрос.

«Русалки, – думал Кристофер, идя по вестибюлю следом за дворецким. – Рыбные пакеты. Свертки с драконьей кровью. Я знал тогда в Восьмой серии, что это драконья кровь, но не знал, что дракон возражает. Что теперь будет с Такроем?» Когда дворецкий открыл дверь в Малый Зал и ввел его внутрь, он едва мог сосредоточиться на просторной элегантной комнате или на сидевших там двух леди.

Две леди?

Кристофер моргнул на две широкие шелковые юбки. Розово-лиловая принадлежала бледной расстроенной маме. Почти столь же элегантная коричнево-золотая юбка принадлежала Последней Гувернантке. Разум Кристофера оторвался от русалок и драконьей крови, и он, не дойдя до конца, остановился на восточном ковре как вкопанный.

Мама протянула ему руку в лиловой перчатке.

– Дорогой мальчик! – произнесла она дрожащим голосом. – Как ты вырос! Ты ведь помнишь дорогую мисс Белл, Кристофер? Она теперь моя компаньонка. Твой дядя нашел нам милый домик в Кенсингтоне.

– У стен есть уши, – заметила мисс Белл самым скучным своим тоном.

Кристофер вспомнил, как ее скрытая привлекательность никогда не проявлялась в присутствии мамы. Ему стало жаль маму.

– Кристофер может разобраться с этим. Правда, дорогой? – сказала мама.

Кристофер взял себя в руки. Он не сомневался, что Зал увешан подслушивающими чарами – возможно, они были на каждой картине в золотой раме. «Я должен сообщить полиции, что здесь Последняя Гувернантка», – подумал он. Но если Последняя Гувернантка живет с мамой, это навлечет неприятности и на маму. И он знал, что если сдаст Последнюю Гувернантку, она расскажет про него, и все труды Такроя будут напрасны.

– Как вы попали сюда? – спросил он. – Территория окружена чарами.

– Твоя мама выплакала все глаза возле сторожевых ворот, – сообщила Последняя Гувернантка и обвела комнату многозначительным жестом, намекая Кристоферу сделать что-нибудь с подслушивающими чарами.

Кристофер предпочел бы притвориться, будто не понял намека, но не посмел злить Последнюю Гувернантку. Заглушающие чары принадлежали к уровню кудесника и были достаточно простыми. Сердито моргнув, Кристофер вызвал их и как всегда перестарался. Ему показалось, что он оглох. Затем он увидел, как мама с озадаченным выражением постукивает себя по уху, а Последняя Гувернантка трясет головой, пытаясь прочистить уши. Он торопливо вычистил чары в середине, чтобы они могли слышать друг друга.

– Дорогой, – со слезами в голосе произнесла мама, – мы пришли вырвать тебя отсюда. Снаружи ждет кэб с вокзала, и ты вернешься жить со мной в Кенсингтон. Твой дядя желает мне счастья. Он говорит, что знает: без тебя я не могу быть счастливой. Конечно, он прав.

Кристофер сердито подумал, что еще этим утром прыгал бы от счастья, услышав такое от мамы. Но теперь он знал: это только еще один способ сделать напрасными старания Такроя. И очередная интрига дяди Тенни, конечно. «Дяди Тени!» – подумал он. Он посмотрел на маму, и мама умоляюще посмотрела в ответ. Он видел, что она имела в виду именно то, что сказала, хотя дядя Тенни полностью контролировал ее. Кристофер не мог ее винить. В конце концов, он тоже позволил дяде Тенни очаровать его – когда тот все эти месяцы назад бросил ему шестипенсовик.

Кристофер посмотрел на Последнюю Гувернантку.

– Твоя мама теперь хорошо обеспечена, – сообщила она обычным спокойным уравновешенным тоном. – Твой дядя уже восстановил почти половину ее состояния.

«Почти половину! – подумал Кристофер. – А что тогда он сделал с остальными деньгами, которые я заработал ему задаром? Он уже несколько раз должен был стать миллионером!»

– А если ты поможешь, – продолжила Последняя Гувернантка, – как помогал всегда, мы сможем быстро восстановить остальную часть денег твоей мамы.

«Как помогал всегда!» – подумал Кристофер. Он вспомнил, как постепенно Последняя Гувернантка обрабатывала его – сначала, чтобы разузнать о Везделках, а потом, чтобы заставить его делать именно то, что хотел дядя Тенни. Он не мог ей этого простить, хотя она была преданна дяде Тенни еще больше, чем мама. И на этой мысли он снова посмотрел на маму. Может, мама и правда любила Кристофера, но она бросила его на нянек и гувернанток, и снова бросит на Последнюю Гувернантку, как только они окажутся в Кенсингтоне.

– Мы полагаемся на тебя, дорогой, – сказала мама. – Почему у тебя такой отсутствующий вид? Тебе надо лишь выбраться из окна и спрятаться в кэбе. И мы уедем так, что никто не узнает.

«Понятно», – подумал Кристофер. Дядя Тенни узнал, что Такроя схватили. И теперь он хотел, чтобы Кристофер продолжал заниматься контрабандой. Он послал маму, чтобы привести Кристофера, а Последнюю Гувернантку – чтобы убедиться, что они сделают, как хочет дядя Тенни. Возможно, он боялся, что Такрой выдаст Кристофера. Что ж, если Такрой смог лгать, сможет и Кристофер.

– Мне очень хотелось бы, – ответил он грустным нерешительным тоном, хотя внутри вдруг почувствовал себя столь же спокойным и уравновешенным, как Последняя Гувернантка. – Я с радостью бы убрался отсюда… но я не могу. Когда меня в Восьмой серии сжег дракон, это была моя предпоследняя жизнь. Габриэль де Витт так разозлился, что забрал мои жизни и спрятал их. Если я выйду за пределы Замка, я умру.

Мама залилась слезами:

– Мерзкий старик! Как это неудобно для всех!

– Думаю, – встав, произнесла Последняя Гувернантка, – в таком случае нас здесь больше ничто не держит.

– Вы правы, дорогая, – всхлипнула мама. Она вытерла глаза и подарила Кристоферу благоухающий поцелуй. – Как ужасно, когда твои собственные жизни тебе не принадлежат! Возможно, твой дядя сможет что-нибудь придумать.

Кристофер смотрел им вслед, пока они торопливо уходили, громко зашуршав юбками по ковру, как только оказались за пределами заглушающих чар. Удрученным взмахом он снял чары. Он знал, что они обе собой представляют, и всё равно испытывал боль и разочарование, наблюдая в окно, как они забираются в кэб, который ждал на дороге под кедрами. Из всех, кого он знал, только Такрой не пытался использовать его. И Такрой был преступником и мошенником.

«Как и я!» – подумал Кристофер. Теперь, признавшись, наконец, в этом самому себе, он понял, что ему невыносима мысль о возвращении в Среднюю Гостиную, чтобы слушать, как допрашивают Такроя. И, чувствуя себя несчастным, он поплелся в свою комнату. Открыв дверь, он пораженно вытаращился.

На краю его кровати, дрожа, сидела девочка в насквозь промокшем коричневом платье. Ее волосы свисали мокрыми косичками вокруг бледного круглого лица. В одной ладони она сжимала горсть насквозь промокшей белой шерсти. Другой рукой она вцепилась в большой сверток из вощеной бумаги – судя по всему, с книгами.