При этом ведьма не задумываясь убьет любого, кто встанет у нее на пути. Такое уже бывало, поэтому выход оставался только один.

Посадник еще раз окинул взглядом свою небольшую дружину и провозгласил:

– Ведьму надобно уничтожить!

Неспокойные кони храпели и пятились, как будто бы, почувствовали опасность: волка или даже косолапого хозяина леса – бурого медведя.

– Но найти ее в такой темноте мы вряд ли сможем, – продолжил посадник. – Возвращаемся в деревню, завтра поутру продолжим поиски. Может так случиться, что эта история сама собой прояснится.

Всадники, не проронив ни слова, развернули напуганных чем-то коней. Ратники натягивали удила, сдерживая пыл животных. Кони чувствовали кровь и фыркали. Дай им волю, и они сорвались бы в неуправляемый галоп и расшиблись бы о темные стволы вековых сосен и дубов, а то и сбросили бы из седел своих седоков.

Но коряги и переплетение подлеска ничто по сравнению с той бедой, которая может случиться, если вдруг лошадь на полном скаку провалится ногой в барсучью нору, коих в лесу было в избытке. Залом кости – вещь непоправимая. Тогда лошадь пришлось бы умертвить.

Но все обошлось. Впереди за деревьями замелькали факелы оставшихся мужиков. Приблизившись к опушке леса, посадник с облегчением выдохнул. Терять коней и тем более людей не хотелось.

Выйдя из чащи, всадники обнаружили старосту и двух крепких селян. Староста низко поклонился, да так и застыл.

– Веди на ночлег, – приказал ему посадник.

Там, в таинственной глубине Молохова урочища творились странные, невероятные вещи. Если бы не гибель Верислава, эта история даже позабавила бы молодого посадника. Но теперь он как представитель власти должен был во всем разобраться. Кони успокоились и шли ровным шагом к дому старосты. Посадник обернулся назад.

Удар новой молнии ошеломил. Небесный разряд ударил в корявое дерево на краю леса, которое ярко вспыхнуло и сразу погасло. То ли начинающийся дождь погасил, толи сырые ветви не захотели заниматься.

– Диво дивное, – нервно прошептал посадник. – Спозаранку, завтра, все завтра.

Деревня Красатинка еще долго гудела, но мелкий противный дождик усилился, и селение угомонилось.

А ягая ведьма бежала в сырой лесной темноте, уже не оглядываясь. Она жаждала догнать лешего и предстать победительницей перед Чернобогом. Низкие еловые ветви пытались цеплять грязным мочалом бегущую колдунью, но Ягода ловко уворачивалась и, пригибаясь до сырой землицы, быстро пробиралась через переплетения колючих стволов и веток. Вынырнувшая на миг из туч полная луна пришла на подмогу – осветила трудный путь. Блеснули отполированные временем камни древней дороги.

– Его дорога! – радостно вздохнула ведьма и, вскинув руки к тяжелым тучам, утробно проскрипела: – Слава Чернобогу!

Небо откликнулось вспышкой одинокой молнии. Ослепительная стрела Перуна ударила где-то позади – возможно, в кромку леса, осветив на миг сказочный, но такой злой мир.

Следом за небесной вспышкой на деревню и примыкающее к ней Молохово урочище обрушились непроглядная темень и вязкое безмолвие, разбавляемое шепотом начинающегося ненастья.

Древний каменный путь петлял – поворот, еще один, а за ним изгиб, низинка. Ведьма чуть не налетела на заросшую опятами спину лешего.

Неказистый и коряжистый лешак по-прежнему держал на руках Преславу. Невеста один раз пришла в себя, но, разглядев, кто ее несет, вновь окунулась в пучину беспамятства. Ленты в ее косах давно развязались, и теперь волна русых волос ниспадала до крючковатых корней – ног лешего, колыхаясь в такт тяжелым шагам лешего.

– Хозяйка! – проскрипел по слогам он. – Повинуюсь.

Ягода даже подпрыгнула от возбуждения и черной радости. Ее потряхивало от вновь охватившей ее жажды крови и мести.

А там, впереди, за деревьями открывались туманные грязные берега гнилых болот и он – черный гранит заклан-камня.

– Пришла, – прошептала Ягода и, завидев изувеченный трон Чернобога, крикнула: – Сбылось!

С робостью и почтительностью ведьма подошла к отшлифованной вечностью громаде заклан-камня, завороженно погладила ладонью его холодную поверхность и вздрогнула.

В тот же миг вспыхнули мириады призрачных болотных огоньков. Каждый из них мерцал тускло и невнятно, но все вместе они озарили окрестности и обозначили границы магического круга.

Ведьма заметила, что на заклан-камне что-то лежит.

Она протянула руки и расправила старинный плащ с капюшоном.

– Ритуальные одеяния, – взволнованно прошептала ведьма.

Она отбросила в сторону не нужную теперь котомку и торжественно облачилась в ветхую, но испещренную светящимися рунами одежду.

Ведьма накинула капюшон, соединила две половинки золотой застежки на шее в виде двух костлявых кистей рук с растопыренными пальцами. Персты сплелись между собой, и застежка защелкнулась.

На смертном одре жертвенника блеснуло какое-то мутное отражение.

Ведьма уже догадалась, что сейчас увидит.

Трепеща и не скрывая восхищения, она ухватилась за витиеватую рукоять клинка и потянула на себя.

Удивительной красоты волнистый клинок беззвучно покинул замшелые ножны. Ягода невольно залюбовалась древним лезвием.

– Скверна! – проскрипел за спиной леший. – Это Скверна! Резак уныния!

Безумные огоньки заиграли в черных как смоль глазах ведьмы. Она резко обернулась к своему лесному слуге и скомандовала:

– Клади Преславу на заклан-камень.

Ягода молча наблюдала, как неуклюже двигался лешак. Он доковылял до лобного камня и неожиданно нежно положил несчастную девушку на хладную поверхность смертельного ложа.

Бледная Преслава по-прежнему находилась без искры сознания. Красный сарафан, несколько свадебных лент и волна светло-русых волос притягивали взор Ягоды.

– Красивая, – прошептал леший.

– Уйди за кромку, раб, – рассерженно прошептала ведьма.

Леший поклонился хозяйке и, больше не проронив ни звука, послушно отступил в лесной мрак.

Ведунья со злостью проводила взглядом покорное существо и нетерпеливо обернулась к заклан-камню и лежащей ритуальной жертве.

Роковой час настал, и теперь любые помехи раздражали.

Ягода покрепче ухватила рукоять Скверны. Резко вскинув клинок над головой, черная чаровница изготовилась к единственному и в то же время последнему для жертвы удару.

Миг, еще миг – мгновение сменялось мгновением, сливаясь в долгое ожидание. Расширенными зрачками ведьма всматривалась в лицо беспомощной девушки и почему-то медлила с ударом.

Никогда еще до этого момента ей не доводилось собственноручно убивать людей. Колдовством – уже приходилось, но тогда страшное дело исполняли восставшие по ее указу силы. Теперь же надобно было убить самой, своими собственными руками – именно здесь и сейчас.

Ягода перевела взор на трон, но Чернобог до сих пор себя никак не проявил.

Ведьма желала многого, она хотела исполнить кровавый ритуал на его глазах. Мечталось, что владыка загробного мира будет рядом во время жертвоприношения, и близость божества придаст ей храбрости и решительности.

Еще ведьма боялась, что сделает что-нибудь не так и попросту все испортит какой-нибудь нелепой ошибкой. Она не знала, как проводятся такие ритуалы и что в таких случаях произносят. А может быть, владыка отлучился по своим непостижимым делам и скоро проявит свою великую сущность и божественное снисхождение.

Но время шло, а Чернобог так и не явился на кровавое свиданьице.

Ягода вновь приподняла опустившиеся руки с готовой ужалить Скверной. Ведьма нацелила острие клинка в шею невесты и, собравшись с духом, решилась.

От близкого и резкого оглушительного грохота молнии Желан медленно открыл глаза.

Темнота.

Холодные капли дождя болезненно били по лицу. Он пошарил руками вокруг – одна грязь, прелая листва, желтая хвоя и толстые склизкие корни деревьев. Желан с трудом встал. Шея и голова гудели тупой навязчивой болью.