Каждую ночь все повторяется заново, как на заведенной пластинке – снова и снова, пока голова не закружится от переполняющих эмоций, а из горла не вырывается протяжный, наполненный болью, вопль. От заката и до рассвета, а потом время ожиданий, мыслей, тщетных попыток как-то скрыть следы прошлой ночи – темные круги под глазами, укутанная шарфом шея, хриплый от постоянных стонов голос.

И можно было бы закончить, но она не хочет. Она не может.

Не хочет – любит ведь, а иначе, почему бы стала терпеть?

Не может – если уйдет, то убьет его таким поступком.

Слишком хорошо она понимает его чувства, слишком ярко представляет силуэт разбитого сердца, слишком близко принимает его боль. Но разве можно поступить иначе, если воздух становится ядовитым паром, когда его нет рядом?

И вновь наступает ночь. В ней в очередной раз смешается все: и боль, и страсть, и молчаливая любовь, и тихий стон отчаяния. Ведь как бы она ни старалась, но из разбитых кусочков целого уже не сделать. Склеить? Разлетится при одном неосторожном движении. Нет, не исцелить раны в душе, нанесенные острыми когтями ревности и обиды.

И каждую ночь все повторяется заново – круг за кругом, в замкнутом пространстве. Ночь за ночью, пока не сломаются крылья у ангела-хранителя. Пока они не станцуют финальный танец в искрящихся отблесках огня у ног.

***

Очередной биатлонный этап позади. Впереди несколько дней – перелет, тренировки, и только пара часов на отдых. И как тут не вымотаться? Но она как-то даже не задумывалась над тем, что может устать или заболеть из-за перегрузки организма. Сейчас перед ней стояла только одна цель – вырвать Большой Хрустальный Глобус из рук конкурентов.

С утра до вечера: лыжня – стрельбище – еще кружок – не устала – круг – можно еще пострелять. И еще. Пока на часах уже стрелки не раскалятся от быстрого бега по циферблату. Слишком резво пролетают минуты, когда россиянка, полностью сосредоточившись на своем дыхании, раскатывает лыжи по заснеженной трассе, освещаемой оранжевыми фонарями.

Стоило бы пойти в свой номер, отдохнуть, прийти в себя перед следующей гонкой, которая должна была состояться уже на следующий день. Однако девушка упорно не замечала прыжки стрелок по цифрам, продолжая отталкиваться палками, переставляя ноги, выравнивая дыхание.

Но не только стремление быть первой двигало спортсменкой, заставляя ежедневно доводить себя до полного изнеможения на тренировках. Эта нагрузка позволяла отстраниться от проблем, забыть то, от чего она так старательно пыталась отгородиться несколько месяцев. Бесполезное занятие, но иногда помогало. Сосредоточиться на заснеженной дороге, слушать свое дыхание, видеть черный круг в прицеле – в эти минуты в голове не было ничего, кроме спортивного азарта и зашкаливающего адреналина, растекающегося по венам.

И сколько же раз она старалась выбросить эту безответную, выматывающую, испепеляющую любовь? Один? Десять? Разве можно сходить с ума по человеку, который совсем не любит тебя, используя лишь, как защиту от настоящего чувства, которое превратило в камень сердце? Внутри царил настоящий Ад, в котором она медленно варилась, плавала там, словно в огненной реке, сжигающей сердце и душу. Она могла бы и погибнуть, захлебнуться собственной беспомощностью и самобичеванием. Вот только…

Ничего не изменить. Слишком поздно. Слишком сильно она запуталась в нем, погрязла в собственных опустошающих чувствах, и вырваться из этих цепких объятий уже не сможет.

Сегодня она была зла с самого утра, которое началось просто чудовищно: холодная вода в душе, пролитый кофе на новые светлые брюки, и в заключение – она опоздала в ресторан на банкет к друзьям, которые чуть не сожрали ее за несколько минут.

– Минут? Минут?! – кипятился Женька, брызгая ядовитой слюной. – Да тебя ждали два часа, Власова!!!

– Ну, прости, Жень! – состроила милые глазки опоздавшая и вытащила из небольшого пакета красивую коробочку, украшенную белой лентой. – Вот, не ругайся на меня! С днем рождения, дорогой!

– Аааа, Кир, ты почти прощена! – закричал на весь ресторан довольный Женька, принимая коробку из рук подруги, тут же позабыв, что хотел поругать ту как следует.

– Что там? – к ним подошли и остальные товарищи, которые до этого сидели за столом.

– Ого! Да это же коньяк «L’Art de Martell»! – воскликнул пораженный Эдвард, который тоже был здесь, приглашенный Женей в целях «получше узнать своих врагов». Норвежский биатлонист придавал дополнительный колорит разношерстной компании своим веселым и общительным характером.

Сборные из разных стран в этом году нехило сдружились, постоянно слоняясь где-то вместе, когда были перерывы между тренировками и гонками. Особенно частыми гостями у россиян были парочка норвежцев – Эдвард и Йоханнес, словенец Алеш и, конечно, самыми-самыми частыми братья Бошан – Франсуа и Ренард.

У Жени сегодня был день рождения, который все решили отпраздновать в местном ресторане. 13 февраля, да еще и пятница – Жене не особо повезло в этом году, но он держался молодцом. В Холменколлене было особо не разгуляться, но российские спортсмены нашли неплохое местечко, где и заказали столик на десять человек.

Просторное помещение, где могло уместиться человек сто, было довольно теплым и уютным. Великолепие интерьера – вот, что первым бросается в глаза, переступая через порог ресторана. Стены выполнены в мягких бежево-шоколадных тонах. В такой же цветовой гамме, только чуть темнее оказались и расставленные по периметру мягкие диванчики, скатерти на столиках и шторы на окнах. Свет приглушенный, лишь барная стойка ярко выделялась на этом фоне, словно островок ночной феерии.

Ребята заказали столик у окна с видом на заснеженные горы и узкую улочку, уходящую в центр города. Многообразие закусок и алкоголя изрядно поистощилось, но, судя по настроению отмечающих, это было лишь началом.

Помимо иностранных гостей, Кира заметила и своих подруг – лыжниц Алену и Свету, с которыми часто тренировалась будучи юниоркой. Девчонки сидели возле окна, оживленно о чем-то болтая и совершенно не замечая появления подруги.

Все уже собрались, рассевшись за большим столом, накрытым всякими угощениями – выпивкой и закуской. Последняя была приготовлена специально для русских. Эдвард очень долго объяснял на кухне, что конкретно тем нужно сделать – в роли дегустатора выступал лично именинник. Почему Эдвард? Он знал этот город настолько хорошо, что мог бы с закрытыми глазами пройти по нему и рассказать историю каждого дома. На вопрос Жени – откуда столько информации? – объяснил просто: "Слишком часто приходилось блуждать по переулкам".

Кира сняла с себя куртку и шапку, поправила короткие русые волосы и, обернувшись к подоспевшему официанту, протянула ему верхнюю одежду, которую тот быстренько унес в раздевалку.

– Смотри! – гордо указал на «поляну» Женька. – Круто, да?

– Ого! – округлила глаза Кира, с замиранием сердца разглядывая любимые блюда: вареную картошку, селедку, даже винегрет сбацали кулинары, не поленились. – Просто невероятно! И как они все это смогли приготовить?

– Я лично им помогал! – довольно хмыкнул Женька. – Мне, как имениннику, разрешили. Садись, Власова, мы тебе оставили единственное свободное место.

– Спасибо на добром слове.

Окинув беглым взглядом собравшихся, Кира тихонько ругнулась – ей определенно сегодня везет! Интересно, вот за каким чертом Женька позвал Беатрикс, ведь знает, что с этой французской спортсменкой отношения у нее не самые теплые?

– Прости, – раздалось над самым ухом, и девушка слегка вздрогнула. Женька виновато смотрел на нее, переминаясь с ноги на ногу. – Знаю, что она бывшая девушка Ренарда, но не пригласить не мог, понимаешь?

– Не бери в голову, – сделала вид, что все в порядке, Кира, – я постараюсь не обращать на нее внимания.

– И за ним… – парень кивнул в сторону мрачного француза, сидящего в самом углу стола и не обращающего внимания ни на что вокруг, – … присмотри. Уж прости, что и сидеть тебе приходится рядом с Беатрикс, но все уже расселись, хотя, можно ведь попросить Франсуа…