— В последний раз, Эмили, — моё внимание привлекает Ногицунэ, который протягивает мне камень. — В последний путь, — кивает с усмешкой на губах на гроб, который открывают. Я заглядываю внутрь, отчего с моих губ невольно срывается вскрик. Здесь пыльно, везде всякие жуки и…

— Билет туда, но в этот раз безвозвратный, — Ногицунэ кладёт в мою руку камень, заставляя сжать его в пальцах. В последний раз я поднимаю глаза на испуганных друзей, которые замирают, не дыша. И тогда же под их крики оборачиваюсь, ставя одну ногу внутрь. Сажусь, брезгливо прикусывая губу. Сжимаю в руке камень, чувствуя, как постепенно слабею. Ложусь на спину, тяжело дыша. Их крики постепенно гаснут, и я отчётливо слышу всхлип Лидии и отчаянный крик Стефана.

Испуганно смотрю на склоняющегося надо мной Ногицунэ, который только и произносит хитрым шепотом:

— Прощай, Эмили, — и с оглушительным грохотом крышка захлопывается, оставляя меня лежать в кромешной темноте, сжимая камень в руках.

Взгляд нервно мечется из стороны в сторону, пока я перевожу дыхание.

Делаю глубокий вдох, сразу же закашливаясь от затхлого воздуха, отчего-то несущего мне мертвечиной. На секунду прикрываю глаза, сжимая в руках кристалл и удивляясь его неестественному холоду.

Сглатываю, чувствуя, как кончики пальцев начинает покалывать. Голову будто начинают сдавливать невидимые тиски, а желудок сводит. Будто от голода, но это не он.

Моргаю, чувствуя, как тело слабеет — очередной вдох даётся мне с трудом, пока я перевожу взгляд на деревянный потолок прямо перед носом, замечая странное фиолетовое свечение, что начинает исходить от камня в моих руках.

И тогда меня оглушает собственный крик боли, когда всё тело будто в момент скручивает. Хренов Круциатус из Гарри Поттера кажется мне чем-то далёким и волшебным, когда тело сковывает оцепенение, в то время как я чувствую ужасающую боль.

Кричу, переходя на визг. Пальцы сжимаются на кристалле, обжигаясь его мёртвым холодом. Я срываю голос, но всё равно кричу.

Как же больно… Больно… Б…

Слышу сквозь собственный крик и чувствую сквозь эту боль, как кто-то сверху кидается к гробу и начинает бить по дереву руками, пытаясь разбить потолок. И я веду носом, едва уловив знакомый запах Стюарта, которого теперь удерживают на расстоянии.

Камень будто бы начинает нагреваться, словно забирая у меня все силы. И жизнь вместе с ними.

На секунду замолкаю, когда всё прекращается. А затем снова срываю глотку, чувствуя невыносимую боль, что не даёт мне даже вдохнуть.

Крик прерывается. Изо рта вырывается хриплый кашель, а затем всё тело снова пронзает боль. Я трясусь, рычу, распахиваю в изнеможении ресницы.

Почему мне так больно?!

Кто-нибудь, помогите!

Фиолетовое свечение раздражает, заставляя буквально на секунду прикрыть глаза, а затем снова испуганно распахнуть их.

Не чувствую ног, пальцев на руках. Но всё равно ощущаю, как нагревается камень. И теперь я не в силах отпустить его, отбросить в сторону, ведь все конечности окончательно немеют.

Мне становится страшно, впервые становиться страшно за себя. По вискам скатываются слёзы, падая на сухое прогнившее дерево подо мной. И тогда же я крепко сжимаю глаза.

— Я Стай­лз, — па­рень про­тянул ру­ку.

— Эмили Филлипс.

— Зав­тра в пол­ночь, на на­шей со Стай­лзом по­ляне. При­веди­те его жи­вым и в пол­ном по­ряд­ке. Вы от­пусти­те Стай­лза, и вза­мен я са­ма сдам­ся вам.

Воспоминания быстро мелькают перед глазами. Я не успеваю узнавать их, совсем слабея.

— Обрати его.

— Нет, это хуже смерти, Скотт.

— C чего такие объятия?

— Ты… Вы­жила. Ты дол­жна быть мер­тва.

Я бу­ду ску­чать.

— Зна­чит, слу­хи не врут. Чувс­твен­ный вам­пир, за­бав­но.Толь­ко ты мог­ла об­ма­нуть Май­клсо­на.

— Не со­из­во­лите ли вы, мад­му­азель Эми­ли Фрей, по­дарить мне столь ве­сёлый и ув­ле­катель­ный ве­чер?

«Ты сей­час уми­ра­ешь»

«Приглядись»

Дыхание это часы…тикающие.

Зеркала не врут.

— Толь­ко по­обе­щай мне од­ну вещь, — го­ворит ти­хо и про­тяги­ва­ет ру­ку навс­тре­чу. — Не дай мне уй­ти.

«Прости»

— Дол­го ты бу­дешь си­деть и пя­лит­ся, или всё же пой­дёшь по сво­им де­лам, ес­ли они у те­бя во­об­ще есть?

— Имбецил.

— Коза.

— Тебя сейчас всё устраивает?

— Абсолютно.

— А знаешь…мне понравилось.

— Лицемерка.

— Люблю тебя.

— Я думала, ты не был серьёзен.

— Конечно.

Их…их слишком много. Я не могу. Я не успеваю. Я не…

Мы…

И снова перехожу на крик, окончательно теряя рассудок. Закрываю глаза, ничего не чувствуя, кроме боли.

«Ты умрёшь» — шипящий голос кажется чем-то обычным. Но только буквально на секунду, тот короткий промежуток времени, когда боль прекращается, а мне возвращается разум, я понимаю.

«Ты соврала»

Да, я соврала. Много раз. Я знаю, что умру, я…

И снова срываюсь на визг.

«Ты не исполнила желание. Ты не исполнила обещание.»

Тьма перед глазами внезапно рассеивается. Глаза почему начинает резать свет при том, что я закрыла их. Поднимаю руки перед глазами. Щурюсь, пытаясь рассмотреть чей-то силуэт вдали.

Я не чувствую боли. Я ничего не чувствую. Но я могу двигаться, я могу нормально мыслить, я…

Где я?

— Ты хочешь жить? — вопрос заставляет меня невольно вздрогнуть, а затем опустить руки, пытаясь разглядеть человека вдали.

Что я только что слышала? Это кто-то сказал? Кто?

— Эй, — тихо говорю, делая шаг вперед. Но силуэт так и остаётся на таком же расстоянии. Непонятливо верчу головой, встряхнув волосами.

Всё вокруг белое, это даже не помещение, это… Пустота. Тишина. Вообще ничего. Делаю шаги вперёд, но силуэт так и остаётся на внушительном расстоянии.

Начинаю бежать, зову эту безмолвную фигуру. Но он так и не приближается. Я бегу, спотыкаюсь, падаю. Поднимаюсь на ноги, снова бегу. Но он так и остаётся на внушительном расстоянии.

— Ты хочешь жить? — повторный вопрос звучит только тогда, когда я замираю на месте.

— Да! — кричу, подскакиваю на месте. Начинаю тяжело дышать, вертясь вокруг себя.

— Ты готова победить? — не могу понять, кто говорит со мной. Не понимаю, где он стоит. Голос звучит со всех сторон одновременно, отдаётся эхом где-то у меня за спиной. И при этом я не могу его распознать, будто никогда не слышала. В жизни.

— Да! — восклицаю отчаянно, не зная, что будет дальше.

— Тогда останови их, — металл в голосе заставляет содрогнуться. — Сделай это. Уничтожь сосуд с тьмой, — в ушах стучит сердце, пока я несколько раз озадаченно моргаю.

— Остановить? Сделать? У…уничтожить его? — «да» отдаётся эхом, пока я замираю, широко раскрыв глаза. И смотрю вперёд, на неподвижную фигуру. — Хорошо, я обещаю.

— Только в этот раз сдержи обещание, — последние слова кажутся мне шепотом, пока я завороженно наблюдаю за тем, как силуэт постепенно становится всё точнее и точнее, а за спиной появляются…

***

Крышка гроба с оглушительным треском отлетает, пока я делаю хриплый вдох, широко открываю глаза. Рывком сажусь, пошатываясь. Перед глазами всё мутнеет, пока я окончательно не встаю. Встряхиваю головой, оглядываясь. И все взгляды точно направлены на меня.

— Твою же мать… — вырывается у Ногицунэ, когда я выскакиваю из гроба. Твёрдо стою на ногах, поднимая взгляд на заклятого врага, который замирает прямо передо мной. Камень выпадает из его руки, разбиваясь на мелкие осколки у наших ног. И пользуюсь этим моментом, замахиваясь кулаком и ударяя тёмному духу прямо в нос, слыша неприятный треск. И тут же тот валится на пол, прижимая руку к носу, а я невольно вскрикиваю, чувствуя боль.

— Бар! — чёрт, рана. Аллен тут же понимает меня, вырубая мужчину за своей спиной точным ударом в солнечное сплетение. Подскакивает ко мне, произнося:

— Твою же налево, — вместе отскакиваем, когда ведьма насылает заклятие. Снова встряхиваю костяшками пальцев, морщась от лёгкой боли. — Ты вернулась, — облегчённый вздох, а затем мы оба отлетаем в разные стороны друг от друга, тяжело ударяясь об пол.