Перси отрешенно смотрит на собственные шершавые ладони, мысленно представляя белокурые волосы любимой; пронзительные серые глаза, что смотрят с лёгким осуждением; тёплые руки, что обвивают его шею.

Перси Джексон скучает по Аннабет Чейз.

И ничего не может это изменить.

***

Мари тяжело вздыхает, а затем открывает пластиковые белые двери, произнося крайне доброжелательно, а точнее, насколько это вообще возможно для неё:

— Добрый день, у вас есть атипичные нейролептики? — подходит к стойке, протягивая тонкую бумажку — рецепт с заранее исправленным месяцем выдачи.

Мари знает, чем рискует. Понимает, что, возможно, Гермес мог ошибиться или подставить её, но у Лили таблетки заканчиваются, а без них…

Если сказать проще, то Мари просто боится, что случится что-то ужасное.

— Конечно, вам подойдёт кветиапин?

— Очень, — кивает Мари, уже доставая кошелёк. — Сколько с меня?

Она расплачивается, всё ещё нервничая. Чувствует, как дрожат руки, когда она кидает целую упаковку в рюкзак, вновь улыбнувшись женщине за стойкой. Уже разворачивается, направляясь к дверям, когда вновь слышит её голос:

— Гермес попросил передать вам, что он был рад оказать вам такую услугу.

— Спасибо большое, — вздрагивает Мари, выходя наружу.

Переводит дыхание, прикрывая глаза.

Всё, таблетки есть. На месяц хватит, это точно. Теперь осталось только…

Телефон. Раздаётся приятная мелодия, а также вибрация.

Макс звонит. Придётся ответить.

— Да, братик? — сжимает зубы, вновь вздохнув.

«Ну и где же вы?» — голос четырнадцатилетнего звучит бодро, но с претензией. Даже сейчас Мари может представить его нахмуренные брови и пронзительный взгляд.

— Всё ещё в дороге, — увиливает, обводя внимательными глазами улицу.

«В каком смысле, сестрёнка? Родители в ярости, Коулманы также, хотя ещё волнуются, что Лили что-нибудь да натворит. Или уже натворила?»

— В порядке всё. Я купила ей таблетки. Всё прекрасно, — Мари поджимает губы, замечая идущего в её сторону на противоположной стороне улицы Питера. — Ты позвонил. Скажи им, что всё в порядке. Скажи, что нам предложили экскурсию по северным штатам по маленькой цене. Скажи, что у меня есть необходимый запас таблеток.

«А что мне ещё им сказать?» — Макс сомневается. Её младший сводный брат — пташка добрая и хорошая. Но в то же время является скрытым козырем в рукаве Мари, личной «тёмной лошадкой» или помощником по телефону.

— Я тебя очень люблю, Макс.

«Я тебя тоже, Мари. Ты закончила? А можешь теперь сказать правду, где вы сейчас и с кем?»

Вуд вновь вздыхает, закатывая глаза. Видит, как Питер переходит дорогу. А затем молвит коротко и ясно:

— Я тороплюсь, поэтому слушай внимательно, — хмыкание по ту сторону провода. — Небраска, город не скажу. Мы с Лили… Оказалось, что не все наши биологические родственники не мертвы. А ещё мой один крайне надоедливый новый знакомый уже идёт мою сторону, поэтому я говорю тебе пока.

«Прощай, сестрица. Если ты там сдохнуть посмеешь, убью»

— Специально ради тебя попытаюсь не найти неприятностей на свою задницу, — коротко усмехается. А затем нажимает красную кнопку, опуская телефон и тут же поднимая глаза на сына Гермеса.

— С кем говорила? — голос Стивенса звучит крайне приветственно, но это никак не меняет резко сменившегося настроя Мари.

— Не твоё дело, — резко отрезает, вздохнув. Именно сейчас её почему-то задевает её средний рост, а ведь Питер выше неё чуть ли не на голову.

— Прекрасно. Я почему пришёл, — он проводит ладонью по своим тёмным волосам, подбородком кивая вперёд. — Тебя искала Лили. А только я знал, что тебе надо было в аптеку, — он улыбается, но Мари это никак не веселит. — Кстати, зачем? Купила то, что надо?

— Да, — цедит она сквозь зубы, фыркнув. Резко разворачивается, вновь взмахнув своими тёмными волосами, из-за чего Питер заливается смехом.

— Что смешного?

— Ты, — Питер не перестаёт улыбаться, оставаясь стоять на месте.

— Я? — изумлённо произносит она хмуро. — Почему же?

— Порой ты так хмуришься, что это забавляет. А порой тень улыбки проскальзывает на твоём лице, и это заставляет тоже усмехнуться. Мимика твоего лица определённо вещь очень странная.

— Спасибо за столь изощрённый комплимент, — фыркает девушка.

Она уходит. Питер смотрит ей вслед, не отводя взгляда.

Он не знает, что она растягивает губы в улыбке, а сама Мари заливается румянцем.

***

Маленькая девочка мило улыбнулась Дину, отступив назад.

— Ты в порядке? — спросила она, несколько раз моргнув сонными глазами. С мальчика всё стекали капли дождя, под его ногами на полу уже успела образоваться небольшая лужица.

Капли громко бились об крышу над головой.

— Да, — хрипло молвил Дин, улыбнувшись. Лили улыбнулась ему в ответ.

— Хочешь фисташковое мороженое? — спросила она, заведя руки за спину. Те нервно дрожали. — На кухне в холодильнике целое ведро, а я сама вряд ли съем его всё.

— Очень хочу, — он проследовал за ней на освещённую кухню.

В тот день они съели всё фисташковое мороженое в том ведре, тихо разговаривая друг с другом под шум ливня за окном.

***

— Ты снова здесь? Опять?! — надоевшее чувство злобы уже захлестнуло Мари полностью, заставив раздраженно махнуть рукой на Питера и продолжить есть шоколад, лишь с большим остервенением.

Стивенс же наоборот с сомнением хмурит брови, неловко переминаясь с ноги на ногу. Внимательно разглядывает портрет девушки, что сейчас заинтересованно пялится в экран смартфона, листая страницу с научной статьёй.

В номере горит лишь маленькая лампа у одной кровати. Мари сидит в кресле, удобно устроившись в полумраке. Лили ушла ещё час назад к брату, но так и не вернулась. Пусть пообщается, дочери Аида сейчас жизненно необходима тишина.

— О чём читаешь? — тихо спрашивает Питер. Делает неуверенный шаг вперёд, опираясь рукой на стоящий рядом стол. В этой комнате преобладают тёмные тона, или сама девушка заставляет всё погрузиться во мрак лишь одними мыслями?

— Чёрные дыры и теория вероятности Эйнштейна, — на автомате выговаривает чётко и вполголоса. Аккуратно отрывает кусочек дорогого чёрного шоколада, затем заворачивая упаковку и кидая себе в рюкзак.

— Любишь физику? — пытаясь поддержать разговор, Питер проводит рукой по растрёпанным волосам.

— Люблю знания, — отрезает, пытаясь сдерживать внутреннюю злобу. Первое — самоконтроль, второе — чувства. Стать кем-то другим, в душе оставаясь собой.

Слишком сложно.

— Так и будешь пялиться, или всё же скажешь, зачем пришел? — не поднимая глаз на парня, произносит девушка. Глаза замирают на одном лишь выражении: «Время и пространство там фактически не имеют совсем никакого значения».

Время и пространство. И ведь у Мари сейчас такое впечатление, будто секунды тянутся невозможно медленно.

— Я… — снова затыкается Питер, пытаясь правильно сформулировать предложение, но все слова в голове предательски путаются между собой:

— Там это… Нико попросил передать, что хочет поговорить с тобой сегодня вечером.

— Почему же он тогда не пришел сам? — взгляд пронзительных зелёных глаз пронзает Питера в тот же момент, заставляя невольно опустить глаза в пол. Стивенс пожимает плечами, вздохнув.

— Ладно, — Мари выключает телефон, поднимаясь на ноги и закидывая рюкзак себе на плече. — Во сколько и где? — подходит, накидывая на плечи джинсовую куртку.

— Через 10 минут у фонтана на заднем дворе, — говорит парень, всё страшась поднять глаза на девушку. Она же на несколько секунд замирает перед ним, коротко улыбнувшись.

— Вот так бы сразу, коротко и ясно, — толкает дверь, выходя наружу. И с тем же оставляя Питера в лёгкой потерянности.

Мари уверенно следует вниз по лестнице, смело шагая. И тут же чувствует, как кто-то аккуратно хватает её за руку, дёргая вбок. Она поднимает разозлённый взгляд на Дина, что тут же выдавливает:

— Лили идёт в бассейн. Одна. Я пойду с ней, — чётко, ясно, а главное — конкретно. Мари хмыкает.