- Пойми, Ишчель, я не смогу растить её чисто физически. К тому же, Ллотр будет искать её. Я попытаюсь сбить его со следа. Как можно дольше.

- Каким образом, расскажи пожалуйста?

- Остаток силы.

- Что, прости?

- Остаток силы. Это небольшое количество дремлющей энергии, оставленное в неодушевленном предмете, или в месте силы. В какой-то момент, она все-таки выплеснется, и будет действовать как маяк. Ллотр обязательно её почувствует, но, издалека оно будет казаться, что это кто-то из нас. Говоря проще: Ллотр будет гоняться за призраками.

- Интересная затея. Возможно, она даже сработает. Признаться, меня смущает только один момент. Помимо того, что ты будешь постоянно мотаться по миру.

- Какой же?

- Где же ты, умник возьмешь столько силы? Активировать один маяк - можно; много энергии на это не уйдет. Но, твои ресурсы тоже не бесконечны.

- Ты права. У всего есть цена. Я буду расплачиваться своей силой.

- Ты ведь понимаешь, чем это грозит?

- Да.

- И ты сознательно пойдешь на это?

- Да.

- Ради этого человеческого ребенка, и эфемерной возможности убить брата?

- Ответ положительный.

- Прекрати. Через несколько лет ты просто состаришься и умрешь.

- Я осознаю это.

- И всё же...

Тотль взял сестру за руку.

- Ишчель. Пойми меня. Эти маленькие смертные люди верили в то, что Праматерь дала им последний свой дар. Жертву. Я согласен принести в жертву самого себя. В конце концов, это ведь и делает нас людьми.

Тотль спал на просторной кровати, застеленной черным шелком.

Ишчель сидела в кресле напротив. Она смотрела на него, пытаясь сосчитать количество шрамов, появившихся с прошлого раза. И сбилась со счету, где-то в районе правого плеча. Она ещё о многом хотела поговорить с братом, но, как только открывала рот, мысли путались. Когда вы не видитесь с человеком один день - вам есть что рассказать друг другу. Но, когда прошло тридцать тысяч лет - вы даже не знаете, с чего начать разговор.

На руках у Ишчель был ребенок, укутанный в белую волчью шкуру. Она впервые в своей бесконечно долгой жизни кормила кого-то грудным молоком. Девочка спала. Она не плакала и не ворочалась во сне.

Ишчель гладила её высокий лоб, и поняла, что даже не удосужилась спросить у брата имя этого ребенка. Она посмотрела на Тотля. Ему в очередной раз снился кошмар.

Ему всегда снятся кошмары.

* * *

Кхаа сперва не понял, что произошло. Он услышал крики и собачий лай на улице. Маат встрепенулась.

- Что там такое? - Спросила она.

- Не знаю. Сиди здесь, и дожидайся меня. Или Тотля. - сказал он.

На улице бушевала метель, и горел один из домов. Пламя, раздуваемое ветром, подбиралось к следующему дому, казавшись ненасытным животным. Вдалеке мелькали тени.

Кхаа схватил нож, и почувствовал целую бурю эмоций. Запах крови, первобытный животный азарт, безумную, неукротимую силу. И злобу. Он понял, что случилось, но, ничего не стал говорить жене. Он знал, что рано, или поздно придет тот, кого он так боялся увидеть.

Он пришел. Он был очень похож на своего брата. Телосложение, рост, цвет волос - все было в точности таким же. Вот только лицо. Покрытое шрамами, оно будто застыло в постоянной безумной улыбке. И глаза были другими. Пустыми.

Кхаа понимал, что его племени не выстоять против этого существа (он даже не думал о Ллотре, как о человеке). Он видел, как тот расправляется с мужчинами и женщинами. Видел, как он наносит нечеловеческой силы удары. Как с одного замаха, отделяет голову от туловища. Видел. И понимал. Ллотр не убивает. Он только забавляется.

Кхаа говорил, и практически не слышал сам себя. Но, он верил, что та, к кому он обращается, слышит его.

- Праматерь. Позволь мне умереть быстро, и уйти туда-откуда-нет-обратного-пути. Присмотри за моей Маат, и не родившимся ребенком. Дай им сил не умереть сегодня. И крепко держи мою руку, которой я собираюсь сразиться с твоим первым сыном.

Всё случилось быстро. Большой белый незнакомец двигался молниеносно. Кхаа почувствовал холод в груди, и понял, что кровь уходит из него. Он опустил глаза, и увидел большую дыру в груди. Правой рукой он продолжал сжимать свой нож из черного металла. Дышать было тяжело. Рот заполнился кровью.

Мир перед глазами расфокусировался. Все замерли в неестественных позах. В воздухе зависли брызги крови.

- Праматерь? Ты меня слышишь? Почему твои дети убивают друг друга? Почему Сын Бизона убивает Детей Черного Лиса?

- Ты ведь знаешь главное правило? - произнес голос в его голове.

- Кажется, да. Это единственный дар, который мы получили?

- Да. Всё правильно. Это жертва. И я её принимаю.

Кхаа улыбнулся и почувствовал, как растворяется в темном густом ничто. Оно застилало глаза до тех пор, пока не осталось ничего, кроме тьмы.

Голос.

- Кхаа!

- Да, Праматерь.

- Хочешь услышать окончание истории?

- Да, Праматерь.

- Тогда слушай. Когда Я забрала сердце Белого Бизона, и ушла к ядру земли, где было тепло, Чёрный Лис рассердился. От своей злобы, он иссохся настолько, что его черное каменное сердце выпало из него. Собрав все свои оставшиеся силы, он взял его, и бросил на землю, сотворив последнее своё проклятие:

Пусть всяк, владеющий осколком,

Распоряжается им с толком.

Из камня сотворит ножи

И у детей отнимет жизнь.

ГЛАВА 6.

В разные эпохи его звали по-разному: Кетцалькоатль, Локи, Тифон, Шакти, Дахак. Суть оставалась одна. Змей. Серпент. Олицетворение человеческих страхов перед пресмыкающимися, во плоти.

Племя местных людей не просто поклонялось ему. Они ещё и кормили его своими сородичами. Тотль как раз застал ритуал кормежки. Когда стало темно, пришла небольшая группа людей, с коптящими факелами. Одного из людей, не связанного, вели под руки. Двое помощников насильно опустили мужчину на колени, предварительно разрезав и сорвав с него некое подобие укороченных штанов. Из одежды на нем не осталось ничего. Затем, ещё один (Тотль чувствовал, что это был жрец) с деревянной чашей, с рук напоил его пахучей патокообразной жидкостью. Человек закашлялся, но проглотил всё без остатка. Тотль понимал, что жертва добровольно решилась на подобную участь.

Спустя несколько минут человека развязали, и подняли на ноги. Голова его упала на плечо, а руки повисли плетьми. И только ноги оставались подвижными. Человек сделал несколько неуверенных шагов, а затем вошел в портал шпилеобразного храма, под монотонное бормотание шамана. Группа людей так и осталась стоять, пока жертва не скрылась в темном проёме. Несколько минут царила тишина, прерываемая лишь ночными насекомыми. Затем раздался крик. Он был долгим и протяжным. И оборвался в один момент; будто кто-то просто выключил звук. Группа людей развернулась, и молча скрылась в дебрях тропического леса.

Тотль чувствовал, что змей сейчас заглатывает пищу. Он ощутил его удовлетворение от поедания человеческого тела, от слепой покорности своему богу, и постепенное ослабление животного голода. Тотль вышел из зарослей, и шагнул в логово бога-змея.

Темнота сначала окутала его целиком, а затем начала постепенно отступать. Тотль на несколько минут закрыл глаза, настраиваясь на темноту, а когда открыл их, отчетливо видел всё. Прямо перед ним была ровная круглая площадка, с одним проемом, уходившим вниз. Ступенек в спуске не было. Либо, они стерлись очень-очень давно.

Тотль на секунду подумал о том, что, возможно, проем будет для него мал, но, когда начал аккуратно спускаться вниз, понял, что те, кто возводил это сооружение (либо довершал начатое природой), были, явно больше него по габаритам.