Мне пришлось вернуться в гостиницу, чтобы показаться на глаза друзьям. Однако я пообещала Эдварду вернуться в течение часа. Я улыбнулась, вспомнив обиженное лицо парня, увидевшего, что я ухожу…

Стук в дверь прервал меня.

Едва открыв дверь, я вскрикнула:

– Папа? – я удивленно уставилась на отца, стоявшего под дверью.

– Привет, Белз. Впустишь?

Всегда насмешливое лицо моего отца сейчас выглядело расстроенным. Я попыталась пошутить:

– Предполагалось, что я буду отдыхать с одноклассниками. Или ты соскучился, пап?

Когда я посторонилась, отец молча вошел в комнату и задумчиво уставился в окно. Это было настолько на него не похоже, что я в недоумении стояла около двери, все еще крепко сжимая ее ручку.

– Пап, что случилось? – наконец выдавила я.

– Дочка, – отец слегка повернулся ко мне, но мыслями он был далеко, – я приехал не просто так, хоть и очень переживал о тебе.

– Это я уже поняла, что не просто так.

– Да, да… у меня для тебя известие. Не очень приятное…

– Папа, да что произошло? Что-то с бабушкой?

Я испугалась за свою бабулю, она все еще жила неподалеку, хотя папа не раз приглашал ее переехать к нам.

– Нет, бабуля в порядке. Это про твою маму.

– И что с ней?

– Она погибла… Я знаю, что она далека от совершенства, но ты должна почтить ее память. Мы должны лететь в Финикс … сейчас.

Свою маму я видела лишь несколько раз. Впервые она приехала, когда мне было восемь. Я была от нее без ума. Несколько дорогих игрушек завоевали детское сердечко, а сладости и вовсе растопили лед. Несколько дней пробежали, и мама отправилась на покорение новых берегов, оставив на память фотографию и диатез на сладости. Папа долго лечил меня – и не только от аллергии, но и от разбитого сердца, что ему удавалось с трудом.

Второй раз она явилась через пару лет, но меня тогда было уже не купить, поэтому она убралась ни с чем. Приехав еще пару раз и не получив ответного чувства, она сложила оружие и больше меня не беспокоила – до сегодняшнего дня.

– Хорошо, но мне нужно пару часов, чтобы…

– Нет, собирай вещи, мы уходим немедленно.

Я недоуменно смотрела на своего всегда покладистого отца и не могла поверить.

– Ты, что, до сих пор ее любишь? – вырвалось у меня.

– Да, дочка, несмотря ни на что…

Обняв отца, я задумалась о том, как непредсказуема жизнь и как слепа любовь. Мой прагматичный отец влюблен в женщину, на которой женился двадцать лет назад и которая его бросила после рождения дочери. Неожиданно.

– Мне нужно сбегать в одно место, а ты собери мои вещи. Я быстро.

Я была возле двери, но отец остановил меня:

– Заедем по дороге, – сказал он, кидая мои вещи в дорожную сумку.

Мы сделали небольшой крюк, выезжая в аэропорт. Квартира Эдварда была всего в квартале от моей гостиницы, поэтому это не заняло много времени, и отец, как всегда, был немногословен.

С грустной улыбкой на губах я выбежала из такси. Во мне боролись два чувства – радость и разочарование. Радуясь, что скоро увижу Эдварда, я грустила об отъезде. Мы едва встретились, но наши чувства были слишком сильными, чтобы отпустить их на волю случая.

Добравшись до нужной двери, я постучала. Ответа не последовало. Улыбка сбежала с моего лица. Неужели он вышел? Может, в магазин? Ведь в его холодильнике не было ничего, кроме льда, а мы хотели провести вместе весь день, не выходя на улицу. Разочарованно вздохнув, я вытащила из сумочки записную книжку. Вырвав страницу, я черкнула свой форкский адрес и телефон. Немного подумав, я дописала: «Мне жаль расставаться именно сейчас, но обстоятельства того требуют. Прости. Мой адрес и телефон у тебя есть. Буду ждать тебя. Всегда. Навеки твоя, Белла».

Немного пафосное письмо вызывало у меня раздражение, но в голову не приходило ничего другого. Вздохнув, я втиснула записку в дверь и вернулась к машине. В последний раз взглянув на окна квартиры Эдварда, я со вздохом села в машину, не зная, что ждет меня в ближайшем будущем.

Похороны матери проходили тяжело для отца. Он много думал, меряя шагами небольшую мамину квартирку. Фил, ее нынешний муж, не мешал моему папе, тоскуя не меньше. А я была немного удивлена теми чувствами, что эти двое прекрасных мужчин питали к моей ветреной матери. Когда я спросила отца об этом, он ответил просто:

– Любят не за это.

– А за что тогда любят?

– За то, что он – тот самый человек – есть, что он был в твоей жизни.

Я расплакалась впервые с момента похорон. Я была поражена этими словами, но в душе согласилась с ними. Ведь если бы я не встретила Эдварда, это было бы намного хуже, чем встретиться лишь однажды.

Немного погодя со мной начали твориться странные вещи. Тошнота меня накрыла спустя несколько недель после похорон. Усугублялось это тем, что я не могла получить звонок от Эдварда, ведь я дала ему форкские координаты, а сама находилась в Финиксе уже черт знает сколько времени. Только в конце февраля я поняла, что беременна.

К тому времени мы перебрались назад в Форкс, но звонка по-прежнему не было. Я бегала с телефоном в руке, ни на минуту не выпуская его из рук. Я принимала звонки от одноклассников, цветочника, мясника и даже нотариуса, который передал мне в наследство от мамы небольшой отель. От Эдварда звонка не было.

Долго обдумывая свои планы, я решилась.

– Папа, я еду в Вашингтон.

– Зачем? – удивленно заметил отец.

– Давай, я расскажу тебе это после поездки, – аккуратно начала я.

– Не понял, – папа напряженно вглядывался в мое лицо.

Я отвернулась, боясь показать свои чувства.

– Я уже большая девочка, – атаковала я, – справлюсь.

Удивительно, но отец сдался, позволив мне ехать самой, и даже сам отвез меня в аэропорт. Я ему так ничего и не сказала, решив оставить пока все так, как есть.

Из вещей у меня было лишь сменное белье и наличные, поэтому, не заезжая в гостиницу, я направилась на знакомую улицу. Несколько раз поворачивая назад, я все же добралась до нужного этажа и постучала в дверь. Сердце стучало, как молот.

Звук шагов и скрип двери вызвали почти нервный срыв. Наконец дверь распахнулась, и на пороге появился симпатичный парень с русыми волосами и загадочной улыбкой. Одно было не так – это был не Эдвард.

***

Моя голова раскалывалась от обилия мыслей.

Искал? Снилась?

– Но я ведь оставила тебе свой адрес, – как-то невнятно пробормотала я, не понимая, к чему он клонит.

– Какой адрес?

– Записку! Я оставила тебе записку.

Ответом мне был недоуменный взгляд. Тогда я попыталась объяснить все членораздельно.

– Когда я пришла в гостиницу, там был мой отец с сообщением о смерти матери и билетом на самолет до Аризоны. Я не могла не вернуться, поэтому по дороге в аэропорт заехала к тебе. Никого не было дома, и я оставила записку с объяснением и номером телефона. Через несколько месяцев вернулась в Вашингтон, но в твоей квартире жил другой парень.

Посмотрев на Эдварда, я увидела в его глазах неверие.

– Приняв душ, – начал он, словно рассуждая, – я услышал стук в дверь, открыл, думая, что это ты. А там была… Таня…

– Ты встречался с Таней еще тогда? – пораженно спросила я.

– Нет, нет, мы дружили … по всей видимости, она так не считала, – заключил он.

Он меня искал! Через столько лет я наконец узнала, что он меня искал. Слезы брызнули из моих глаз. Он меня не бросил. Просто… так вышло.

– Сколько твоему сыну лет? – тихонько спросил Эдвард.

Я боялась и ждала этого вопроса.

– В августе было три, – так же тихо ответила я.

– Мой сын, – прошептал Эдвард.

Затем добавил:

– И ты назвала его Эдвард?

– Это показалось мне логичным, прости, – добавила я.

– За что ты просишь прощения?

– За то, что перевернула твою жизнь с ног на голову.

– Да, это так. Только произошло это еще четыре года назад, – признался он, – теперь у меня сын. Мама его уже любит, а я его не знал… погоди. Но ведь я оставил там Джеймса на случай, если ты придешь. Тот парень – опиши его.