– А ты, Ань?

– Что я? Ты о чем?

– Да ты все меня расспрашиваешь, а сама молчишь.

– Ну, мне и рассказывать особо нечего. Английская спецшкола, потом академия дизайна и моды. Зимой диплом будет, потом стану работу искать. Хочу, конечно, в приличное место попасть. Не хочу дома сидеть, платьишки богатым дурам шить. Хотя, по слухам, дело это доходное. Опять же, на себя работать, не на дядю. В общем, пока я ничего не знаю. Время покажет.

И уже точно чтобы поддеть Сержа, продолжила:

– Хотя может ведь так случиться, что выйду замуж. И в декрет сразу…

– Отлично… Главное, какая головокружительная карьера.

– Серж, ты чего? – Девушка удивилась резкости слов собеседника. – Ты не любишь детей?

– Да почему ты так решила? Люблю. Мир должен быть населен… Просто обидно же вот так: пахала-училась, а потом раз… И все, мамочка.

– Знаешь, давай мы с тобой лучше о книжках поговорим или о музыке. А то поссоримся.

– Давай о музыке или книжках. Не хочется мне с тобой ссориться…

Девушка кивнула. У нее на языке накопилась как минимум тысяча вопросов. Почему-то разговаривать с Сержем было так легко, просто.

– Серж, а Влад, он кто?

– Славный мужик, давний мой товарищ. Учились вместе, потом он мне тут малость помог обустроиться. Физик, кристаллы, физика твердого тела.

– О господи… Ну пусть так. А семья у него есть?

– Ага, и сыночек тоже. Крестник мой.

– Ты крещеный?

– Бабушка говорит, что да. Но почему-то всегда так неуверенно. Влад ребенка не крестил, если ты об этом. Он же физик, для него религия – что-то вроде комедии или скверного сериала. Просто я свидетелем был, когда Влад сына регистрировал.

– М-да. Ну пусть. А ты? Женат?

«Эх, не выдержала все-таки, вот кто меня за язык тянул, а?»

– Нет. – Серж отрицательно покачал головой и, как показалось Ане, почему-то чересчур пристально посмотрел на нее. – Не встретилась еще моя муза.

– Ой, прости…

Девушка прикусила губу. Надо было срочно исправлять ситуацию и побыстрее уводить беседу в безопасное русло. «Вот черт, ни одного анекдота в голову не приходит… муза… А что, тоже идея…»

– Вот ты сказал «муза». Я вспомнила театральную байку. Малый театр. На сцене знаменитая Ермолова. За кулисами раздается выстрел – это застрелился муж героини. На сцену выбегает молодой артист. Ермолова: «Кто стрелял?» Ее партнер, не переводя дыхания, вместо «Ваш муж!» отвечает: «Вах мух!» Ермолова повторяет в ужасе: «Мох мух?» – и падает без чувств.

Серж расхохотался. История была давняя, наверное, когда-то он слышал ее и сам. Почему Аня о ней вспомнила после его слов о музе, было непонятно.

– О господи, – проговорил он, чуть успокоившись. – Ты к чему это?

– Да ты сказал «муза». А у нас историю костюма преподавала такая заядлая театралка, Муза Львовна. Она каждую лекцию с баек театральных начинала. Ну, чтобы наше внимание привлечь.

– Тоже вариант. Внимание господ студентов не так просто привлечь…

– Временами да… Мы такие, нас завоевать надо.

– «Какая прелестная школа…» – задумчиво проговорил Серж.

Аня вздрогнула. Отец обожал фантастику, у них дома была отличная библиотека. И, как положено любителям фантастики, отец украсил эту коллекцию собранием из двадцати пяти серо-красных томов «Библиотеки современной фантастики». Отец страшно этой подпиской гордился, частенько перечитывал. Ане же больше всего понравился в свое время десятый том. Сколько раз она перечитывала эту книгу, сказать точно не могла. Много раз и много лет. Теперь ей казалось, что можно просто взять том в руки, чтобы вспомнить каждый из рассказов. Красный тканевый переплет истрепался, мама его раза три заклеивала. И был в том томе замечательный рассказ «Какая прелестная школа». Автора Аня, конечно, не помнила, но сам сюжет…

«Вот, дружище, сейчас я тебя! Чтобы о блондинках вообще никогда не вспоминал!»

– «Интересно, когда они поймут, что эта штука никогда не свалится?»

Серж слегка оторопел. Десятый том, его любимый из двадцатипятитомника!.. Каждый рассказ он знал буквально наизусть. И вот находится девушка, которая мало того что понимает, о чем он говорит, так еще и цитату может продолжить… И не какая-то заучка, очки минус десять, а по-настоящему красивая, умная девушка. Которая тем не менее терпеть не может, когда ее называют блондинкой.

«Господи, неужели после всех этих бесконечных ног от коренных зубов ты мне послал нечто настоящее?»

Конечно, к своим тридцати четырем Серж повидал немало ног, достаточно длинных, немало бюстов, с которыми можно было беседовать, не обращая внимания на их владелицу, и немало фигур, которые напрочь отбивали всякие мысли. Но то, что хорошо в восемнадцать, как-то перестает действовать в тридцать. И хочется не просто бюста, ног или фигуры, а сначала мозгов, души, чувства юмора. Да, хорошо, когда все эти детали присутствуют, но только как оправа драгоценного камня, именуемого умом.

«Ну что ж, сейчас проверим… если ты и теперь поймешь, значит, я не зря тогда пошел с Владом в боулинг…»

– Школа… Он… Погодите! Он ходит в школу!

– А заканчивалось все так, – с улыбкой перебила Аня. – «Вы захотите встать пораньше, чтобы не опоздать в школу!»

– Ты знаешь, откуда это?

– Серж, да это же мой любимый десятый том, честное слово! Я его почти дословно могу процитировать.

– Правда?

– Конечно. И про поганого ниггера, и что нет ничего хуже, чем половина пары…

Серж откинулся на спинку плетеного кресла. Да, это она! Ему наконец повезло!

– Ты не поверишь, Ань, но это и мой любимый том… Хотя я всю серию люблю.

– Ой, ну конечно! Одна только «рыжеволосая астронавигатор» чего стоит!

Серж довольно улыбался. Милая, светлая, умница. Шьет, наверное, хорошо. «Вот бы ее с мамой познакомить. Хотя, когда я еще доберусь до дома… И когда еще смогу помириться с отцом…»

– Ань, а ты хорошо шьешь?

– И на машинке умею…

Анин собеседник усмехнулся, как ей показалось, чуть саркастически.

– Ты что, издеваешься, Серый? Кто бы меня взял в академию и учил на закройщика, если бы я шить не умела? И шью, и вяжу, и вышиваю… И вообще, рукоделие обожаю. Хочешь, костюмчик тебе скрою, в полосочку, сы-ыненький?

– Почему синий?

– Ну, во-первых, это красиво…

– А помнишь этот старый одесский анекдот? – Серж уже был сражен и просто решил проверить свое везение.

– Про обрезание, что ли?

«Да, это она! Спасибо тебе, Господи! Я не знаю, есть ты или нет, католик ты или протестант, а может быть, вовсе буддист! Но ты наконец смилостивился над рабом своим!»

«Я понимаю его с полуслова… Он, кажется, понимает меня. Но такого просто не может быть! Или все-таки может?»

Чистое с утра небо к полудню начало заволакиваться тучками, ближе к двум часам дня тучек стало больше, чем прозрачной сини. Обычно погожие, последние августовские деньки этого года баловали только дождями, причем единственным их достоинством было то, что дождики теплые.

Аня прикидывала, что бы такое надеть на прогулку, и выходило, что оптимальными будут болотные сапоги и плащ-палатка. Понятно, что ничего такого в ее гардеробе не было. Поэтому она со вздохом надела шорты и удобные сандалии, понадеявшись, что прогулка будет недолгой и закончится в каком-нибудь уютном кафе еще до того, как опять хлынет ливень. Конечно, в сумочку она положила зонт, но он, как известно, временами защищает только голову и плечи.

Серж ждал ее на «их месте» – в парке возле верхней площадки фуникулера. Аня в это удивительное лето бывала здесь чаще, чем за все годы, что провела в столице. Обычно многолюдный, парк сегодня был пустой и мокрый, похожий на промокшего уличного пса, который мечтает найти укрытие и хотя бы чуть обсохнуть.

– Привет! – Аня стала на цыпочки, чтобы поцеловать Сержа в щеку.

– Привет, – он наклонился и ответил на поцелуй.

– Ну что, куда мы сегодня?

– А куда бы тебе хотелось? – спросил он с полуулыбкой.