– Я пыталась бороться, но все было без толку. А затем, еще не осознавая, что я беременна, но понимая, что все становится только хуже, я получила от дочери и зятя предложение переехать к ним. Я продала дом и поселилась у детей. Я никогда об этом не пожалела, но ужасно скучала по Дереку! Одиночество было невыносимым, но я считала себя очень везучей, потому что у меня были родные люди, которые заботились обо мне, и была им за это несказанно благодарна.

Тихо всхлипывая, Мэри продолжала:

– А потом я узнала, что беременна. Мне было страшно и стыдно. Положение было невыносимым, но я должна была справиться с ним – единственным известным мне способом. Мой мозг лихорадило. Я начала подумывать о самоубийстве. Мне нужно было принять решение, Айлин, и как можно быстрее. У меня попросту не было другого выхода, кроме как сделать то, что я сделала.

Мэри замолчала: она рассказала столько, сколько было возможно.

Айлин зашипела:

– Я не хочу, чтобы Тони узнал о твоей беременности и о том, что ты сделала. Поняла?!

И тихо продолжила:

– Слишком поздно для сожалений. И поскольку мы решили быть честными друг с другом, есть кое-что, о чем тебе следует знать.

Айлин придвинулась ближе к Мэри.

– После того как мы все отсюда уедем, я больше никогда не хочу тебя видеть. Поняла?!

Мэри печально кивнула.

Айлин бросила быстрый взгляд в сторону лифта, но Тони все еще не было.

– То, что я скажу тебе сейчас, Мэри, никогда не должно быть произнесено снова. Никто не должен об этом узнать. Обещаешь?

Мэри кивнула:

– Да… обещаю.

Айлин подалась вперед.

– Я еще никому не говорила об этом, но хочу, чтобы ты знала, и, быть может, тогда ты сможешь понять мою боль и отвращение к тому, что ты сделала.

Глубоко вздохнув, Айлин снова зашептала, и на этот раз это был очень мягкий шепот.

– Я знала, Тони очень расстроен из-за того, что Бог так и не дал нам детей. Меня мучило чувство, что я его подвожу. Похоже, со временем он смирился с тем, что не станет отцом, – но отцовство всегда оставалось его тайной мечтой.

Голос Айлин задрожал, и она выдавила из себя улыбку:

– Правда в том, что я к этому привыкла. Мне нравится моя жизнь такой, как она есть сейчас: только я и Тони. Вот почему я не хочу, чтобы он узнал о твоей беременности и о твоем решении. Всегда помни, Мэри, что это был твой проступок, а не мой! Я даже думать боюсь, какую боль это может ему причинить! Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю.

Мэри знала, что украла у Тони альтернативное будущее.

– И я обещаю, что Тони никогда не узнает об этом от меня. Никогда!

Мэри приехала сюда, чтобы снять с души тяжесть глубокой тайны и поступить правильно, но всего через каких-то два дня осознала, что ее жизнь – и жизнь ее семьи – была гораздо более запутанной, чем она наивно полагала.

– От меня он об этом не узнает, – повторила Мэри.

Как быстро она передумала!

– Даю тебе честное слово, что ничего ему не скажу. Прости. Я очень сожалею, что открылась тебе, – добавила Мэри.

Она чувствовала себя одновременно проклятой и благословленной. И сейчас мысленно благодарила небеса за то, что в конце концов все образуется – без боли и страданий для людей, которых она любит и уважает.

К обочине подъехал автомобиль, и спустя мгновение водитель уже объявлял в холле гостиницы:

– Такси до станции для Мэри Фостер.

Мэри помахала рукой:

– Это я! Спасибо. Буду через минуту.

Она шепотом задала бывшей подруге мучивший ее вопрос.

– Айлин, пожалуйста, скажи, есть ли хотя бы малейший шанс, что ты когда-нибудь меня простишь? Как бы то ни было, мне действительно жаль, что все так произошло, – убежденно произнесла она. – И если бы был хоть какой-то способ вернуть все назад, я бы сделала это не сомневаясь.

Айлин в ответ лишь промолчала, и Мэри не могла ее в этом винить.

Впрочем, даже сейчас в глубине души она была убеждена, что, хотя все они, включая ее, испытали боль, она, Мэри, сделала в этой ситуации все, что могла.

– Не нужно ненавидеть меня, Айлин… пожалуйста, – попросила она, улыбаясь дрожащими губами.

– Я ничего не могу поделать со своими чувствами, Мэри. Но перед тем как мы расстанемся, хочу еще раз повторить то, о чем написала тебе в записке. Я так и не смогла рассказать Тони о твоем аборте. Какой в этом смысл, если дело сделано? Если бы я открыла ему правду, что бы это могло изменить? Ровным счетом ничего! Поэтому я решила никогда ему об этом не говорить. Я не хотела, чтобы он знал правду тогда, и не хочу, чтобы он узнал ее сейчас. Он вообще никогда не должен об этом узнать! Поняла? Тони не должен узнать о ребенке, который мог бы у него быть! Ты совершила страшное злодеяние, но что было, то прошло. Поезжай домой, к семье, Мэри! Что касается меня, я очень благодарна за то, что у меня есть любовь мужа, которая согревает меня и бережет. А ты, Мэри? Кому можешь довериться ты? Мне жаль тебя, потому что рядом с тобой нет никого, кто мог бы выслушать тебя и успокоить среди ночи, когда чувство вины не дает тебе спать. Я могла бы выслушать тебя тогда – если бы ты пришла ко мне. Возможно, мы придумали бы какой-то план, который спас бы всех нас. Но ты не открылась мне до тех пор, пока не стало слишком поздно – и ребенка уже не было. Сейчас я не хочу иметь с тобой ничего общего.

– Понимаю, – тихо прошептала в ответ Мэри. – Мне было очень тяжело потерять твою дружбу. С самого детства мы были вместе, как сестры, и сейчас мне страшно, что я могу тебя больше никогда не увидеть и не услышать.

Айлин не ответила.

– Простите, так вам нужно такси или нет?

Водитель начинал терять терпение.

– Да-да, уже иду, – помахала ему рукой Мэри.

– О, не торопитесь! Я подожду, – ответил водитель. – Счетчик-то все равно тикает, едем мы или стоим.

Айлин решила задать Мэри еще один вопрос, не дававший ей покоя эти несколько дней:

– Как ты нас вычислила? Как ты узнала, что мы с Тони будем в Блэкпуле именно сейчас и остановимся в этой гостинице? Тебе ведь даже было известно, на сколько дней мы зарезервировали комнату.

– Я помню, что вам всегда нравилось это место. А мне так нужно было с вами поговорить, чтобы наладить отношения! Я подумала, что вы выберете гостиницу, в которой мы с вами когда-то останавливались вместе в это время года. Поэтому я позвонила сюда, чтобы уточнить, – и моя догадка оказалась верной. Затем я написала Тони и попросила его о встрече.

Мэри бросила взволнованный взгляд на водителя.

– Прости, Айлин, но мне действительно нужно идти – иначе я рискую опоздать на поезд, а меня будет встречать дочь.

Сопровождаемая враждебным взглядом собеседницы, Мэри собрала сумки и убежала, не дождавшись Тони, чтобы попрощаться.

Убедившись в том, что Мэри покинула здание и села в такси, Тони спустился к Айлин. Он успокаивающе обнял жену за плечи и прошептал ей на ухо:

– Дорогая, я совершил ошибку, и не проходит ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Я люблю только тебя. Только ты мне нужна, и так будет всегда.

Когда Тони обернулся, Мэри уже исчезла из виду. Исчезла из их жизни.

Быть может, навсегда.

– С вами все в порядке? – спросил водитель, глядя в зеркало на утиравшую слезы Мэри.

– Да, благодарю вас. – Она смутилась, осознав, что плачет в присутствии незнакомца.

– Из отпуска возвращаетесь?

Как все хорошие таксисты, он был словно рыцарь, всегда спешащий на помощь пассажирам.

– Можно и так сказать.

– Возвращаетесь на поезде?

– Да, я не умею водить машину. Но мне нравится путешествовать на поезде, так что все в порядке.

– Вас будут встречать?

– Да.

Заметив, что водитель любит поболтать, Мэри слегка улыбнулась:

– За мной приедет дочь, Анна, с внучкой Кэти.

– Ух ты, у вас есть внучка! – Водитель улыбнулся Мэри, глядя в зеркало заднего вида. – Внуки – это особый подарок. У меня их четверо – девочка и трое мальчишек. Самый младший – Шон, ему всего три года, настоящий сорванец. Еще есть Джон и Майкл. Ну и старшая – наша Лили, ей уже почти четырнадцать.