Всё это не для Пакли. Пакле скучно. Пакля хочет действовать.

Через несколько тысячелетий висения он услышал звук колокольчика. Мимо него проплыли чёрные сгусточки - насыщенно чёрные на чёрно-сером фоне Пустотемени - они и позвякивали. Это было первое, что Пакля увидел рядом с собой с тех пор, как упал в Дырку. Изнывающий от скуки, хотел поймать и вскрыть один сгусточек, чтобы понять его устройство и убедиться, есть ли внутри колокольчик. Но чёрные сгусточки легко от него ускользнули.

Ещё через век Пакля от нечего делать стал кликать "ау":

- Ау! Ау! Кто-нибууудь! Дыркааа, аууу! Ау!

Ещё через век рядом раздался шорох. И из темноты выдвинулся флуоресцентный червяк.

- Ты кто? - спросил Пакля.

- Я Ау. Пришёл на ау.

Жирный, довольный червь, чем ты питался всё это время?

- Ты друг Дырки? - спросил Пакля.

- Мы через многое прошли вместе.

- А ты знаешь, где её найти?

- Пойдём покажу.

Пакля последовал за Ау. За попоголовым лучом света, вздымающимся и опадающим. Выбирать в такой ситуации не приходилось.

Ещё через век Пакля понял, куда его ведёт Ау. В пустой темноте и тёмной пустоте была белая дырочка. Но не из хора мамы Плотти, а сама по себе, спиной к Пустотемени, дверная норка.

- Пролезь через неё и её позови с другой стороны, - указал червяк Ау.

Пакля пролез через белый кружок, оказавшийся с другой стороны чёрным, чёрный кружок в белом месте, и стал Шпаклей.

- Ты моя Дырка? - спросил Шпакля у кружка.

- Даааааа, - пропела дырка.

- А где другая дырка? - уточнил Шпакля.

- Я Другая дырка.

И стали они жить вместе в белом месте.

Другая дырка вроде та же да не та. Всем была хороша. И хозяйство вела, и домик украшала, и Шпаклю любила, но, по его наблюдениям, слишком уж часто, без продыху, открывалась и закрывалась, открывалась и закрывалась. Прежняя Дырка была тягучая. Шпакля вспомнил, как она замирала, круглая и вдумчивая, когда смотрела на Луну... А Другая дырка, бывало уж спать пора, а всё открывается и закрывается. И даже во сне. Но главное, она была маленькая, и всегда оставалась маленькой, будто девочка. В белом месте чёрная дырочка. Шпаклевать её было легко и быстро. Правда, Шпакля делал это теперь с лёгким ужасом, памятуя о том, что ему пришлось испытать в пустотемени Дырки.

Всю жизнь прожил он с Другой дыркой в белом месте. Собирали они красные ягодки среди белых блоков и варили из них варенье. Много баночек вместе закрутили. Многих катышков вместе породили. Но всю жизнь Шпакля поминал другую дырку, всё говорил своей смирной жене:

- Не права была твоя сестра. Зачем она всем навязала свою темноту? Ох не права была.

Но как же было быть строгим? Дырка жалась, чем вызывала жалость, и трогательно распахивалась для мира. Никто и не подумал её остановить. А зря.

Уж совсем поистрепался Шпакля, три волосины осталось, еле перекатывается, а всё за своё. Опять негодует, шамкает:

- Не права была твоя сестра. Кто она, чтобы за всех решать? Ох не права была...

А жена, всегда молчавшая, в этот раз слушать не стала и резко ответила:

- Да нет у меня никакой сестры! И никогда не было. Старый ты стал.

И повернулась в кроватке к мужу спиной.

Увидел Шпакля вход обратно, через спину Другой дырки, в дыркину темноту. Забрался внутрь и снова обернулся Паклей... А жена всю ночь плакала, и потом ещё много ночей. Тихо плакала, чтобы катышки не услышали.

* * * *

Плывёт Пакля в чёрной невесомости. Снова как прежде Пакля, снова молодой и волосатый. А тут темнота стала плотнее и светлее, и вокруг ходят легенды. Сказывают, есть уже то, что сумело удержаться и прижиться на тонкости мамы Плотти. Сказывают, Дырка была древняя, очень древняя. Сказывают, лежит она в хрустальном гробике. Спит, прекрасная и не бледная. В атласных лунных одёжах, а на её верхнем краешке диадема с камнями, бриллианты войны и рубины опыта. Спит, никого не ждёт. Как прежде, как всегда, невинная.

Слышишь звук?

Видишь сияние?

Это червяк Ау ползёт провозгласить, что нас продлили на второй сезон.