В замковой горе участие мамы особенно чувствовалось, в каждой дыркиной граничке, в каждой складке-краешке, в любом её продолженьице. Мама двигала ею, как мышцей. Волевая мама. Будила в Дырке дотоле спящие точки. Щедрая Плотти.

Успокоилась Дырка. Подросла и окрепла. Близостью мамы переполнилась. И поступила в тронный зал, где её ждали с провозглашением. Просторное бархатистое нутро замка переходило в нутро поменьше - блестящее и гладкое. Тут внутри мамы Плотти жили три мудрые сестрички ежевички, каждая на сталагмитовом троне из белоснежного фарфора. Перед ними Дырка и предстала.

Вгляделись в неё ежевички чутко и предрекли:

Поди.

Пойми.

Где.

Границы.

Твоей.

Доброты.

От трёх сестёр шёл такой сильный поток мудрости, что Дырку топорщило, подобно собачьим щёчками на ветру, и за торжественной необычностью обстановки она чуть не забыла главный вопрос, приведший её сюда.

- А где же Пакля? - слабо продудела-отплевалась Дырка, сносимая потоком мудрости.

И осознала без слов цену ответа, что забыть ей надлежит дорогу к маме и всё, до этого бывшее.

И услышала Дырка коридор.

Пошла Дырка через ор дыр.

Дырка через дыру. Дыра за дырой.

Ой за О за О за О.

Это мама Плотти кричала, постепенно отпуская её.

Оборвались бульк-бульк, шкрип-шкрип. Глядит Дырка - летит она через густое белковое пространство. Впереди пугающее неведомое. А далеко позади, под ней, на плоти мамы Плотти со смехом вылуплялись новые дырочки, сёстры указочки спешили их обучить, сёстры иголочки - зашить, те, кого не успевали убрать, пригождались в мамином хозяйстве и махали на прощание:

- Пока, Дырка!

- Скучать не будем, нас тут очень много!

- Тебе будет очень страшно, Дырка, обещаем!

- Как устроишься - зовиии!

Дырка вспорола собой густое полотно белка и где-то появилась.

(В следующей серии: яркое пламя, Дырка бежит, за деревом притаилась злодейка-коряга, колокольная башня в лунном сиянии, "Меня не волнуют ваши обстоятельства, - говорит нервная белка. - У меня три некормленных ребёнка. Это большая ответственность!")

Эпизод 4: Досадный лес.

Очнулась Дырка в лесу.

Одна белка пыталась схоронить в ней орех, напугали друг друга до какашечек, Дырка-то оказалась живая!

Весть о появлении в лесу новой модели дупла стремительно распространилась по корневой системе окрестных деревьев и пней, и вскоре уже Дырку на всё приглашали и везде ожидали. Только успевала представляться.

- Привет, я дырка!

- Добро пожаловать, Дырка! Я моховичок.

- А я бревно. Привет!

В лесу Дырка имела успех. Ей обменивались, ею хвастались, выставляли её напоказ. Везде она приходилась к месту, со всеми сочеталась, сдружилась с мхами, приглянулась камням, была вхожа в высшее и низшее лесные сообщества. И всюду Дырка спрашивала Паклю.

- Пакля здесь?

В том весеннем сезоне это был самый модный вопрос. Кругом раздавалось на все лады, сосновым треском, птичьим свистом и всякими жужжаниями: "Видели ли вы Паклю? А вы? Паклю видели ли? ПаклЮ? Видели ли мы? А вы?". Только вот никто его не видел. Но Дырка не слишком сильно расстроилась, так ей было весело в том лесу.

Это до заката. С наступлением ночи все заснули и о Дырке забыли. Был как на зло густой туман. И первым же делом Дырке встретился в тёмном лесу какой-то мрачный силуэт.

- Привет, я дырка! - открылась она ему с радостной готовностью.

А мрачный тип молчит. Но начал, невидимый, из темноты принюхиваться. Дырка по привычке хихикает дружелюбно, а этот молчит, и вдруг из тумана её ущипнул. Дырка взвизгнула, опять засмеялась, но уже не так уверенно, и на всякий случай побежала подальше. А этот за ней следует, опять нюхает и щипать хочет. Тут уж все улыбки прошли. Сжалась в комок, сама в себе затаилась, мрачный тип её след потерял и отстал.

Вспомнила Дырка, что не развлекаться сюда пришла. Впереди опасная дорога.

- Как страшно искать в неизвестности, - подумала она. - Куда я иду? Что я могу? Расширяться да сужаться, всего-то.

А как Дырка шла. Мнение специалиста по метафизической анатомии дыр, философа Башмака-старшего:

В своих поисках Дырка пронизывала прррростраааанства и врррремя. Ошибётся тот, кто считает, что она обладала многимя ножками с присосочкой на конце каждой и, перебирая ими, катилась, хотя обнаруженные останки древних дыр подтверждают, что когда-то они именно так и перемещались. Значит, современные нам дыры зияют именно на том месте, на котором упоминаются. Скажите или подумайте "четыре дырки", и вы получите четыре дырки со всеми особенностями их устройства, значит, где основных органов два: подвижный, закольцованный край, подсоединённый к определённой макро или микро-местности, и центр портального типа, который являет собой полное отсутствие паттерна данной местности. Вернёмся к нашей Дырке. Продвигаясь вперёд, удаляясь, она сформировала пружину растянутого тоннеля - протянутость, если позволите, к любви сквозь всё на пути. Однако, строго говоря, не обладала органами никаких из чувств.

Дырка всё же не была трубой. Сколько она знала со слов проникавшего в неё Пакли, внутри не напоминала ему ни коридор, ни дымоход, ни колодец, а вроде как распространялась позади себя (под собою) всюду, как подземный невидимый океан. Пакля часто повторял, мило сокрушаясь, что не умеет плавать, а Дырка прижималась к нему на скамеечке, клалась краешком ему на плечо, немножко и легко, чтобы не давить, и вздыхала: "Какой же ты смелый, моё сердечко".

Одинокая Дырка шла через тёмный лес.

Так от волнения подзатянулась, так подсобралась в путь, что и не видно её стало в слоях кружев и оборок, а на вытянутом краешке держала перед собой свечу и другим краем прикрывала тревожный огонёк, чтобы не задуло. Но всё равно спотыкалась о коренья, еле тропинку различая. Лес притаился, кружева за всё вокруг цеплялись и назад влекли. Послышался отдалённый бой колокола, два скорбных удара. Вдруг совсем рядом в ночи гаркнул ворон, и началась свистопляска.

От неожиданности Дырка дёрнулась и угодила в паутину. Паук к ней за шиворот грохнулся. Дырка заорала и всю себя выдала. Дорогу потеряла и метнулась в чащобу. Начали в неё тыкаться ветки и суки, пеньки и коряги. Всей толпой так и норовили в Дырку угодить и проникнуть, порвать ей платье, сорвать кружевную накидочку. Уж побежала Дырка, лес расталкивая, да свечу уронила. Всё иссушенное занялось, все палочки раскалились. Огонь размножался, расхозяйничался, селил своих детей на ветках и стволах, на кочках и муравейниках, на паутинах и сушёной листве. Весь лес кричал и на месте стоял. Дырка всё сжималась, сжималась, сжималась от стресса: платье запачкано, причёска испорчена, сейчас заревёт. И заревела - от отчаяния огнетушащей пеной. Потоками весь-весь лес забрызгала. Кажется, кто-то остался недоволен и из-под пены ворчал, но Дырка, переволновавшаяся, уже оставила пепелище навсегда.