- Не зевай! - призвала первая иголочка, остриём.
- Ты чего разбросалась? - спросила вторая, блеском.
- Тебя зашить? - поинтересовалась третья.
- Не надо! - рыдала Дырка. - Верните Паклю! Ничего вы не понимаете!
- Как же не понимаем? Мы сами с дырочками, - напомнила рассудительная четвёртая игла.
- Пакля! Где мой Пакля?!
- Как сейчас помню, - начала вещать из транса пятая иголочка, - Кругом всё смерклось... Всё смолкло. В грозной тишине раздался дважды голос странный, и кто-то в дымной глубине взвился чернее мглы туманной...
Все на неё ошарашенно уставились, даже хоровод приостановили.
- А я слышала, - сообщила доверительным шёпотом шестая, с крепкими нервами, игла. - Я слышала, одна дырка так старалась всем угодить... что не заметила, как почернела!
Все поёжились, ухххх, и тут же взрогнули от Ааааа! Это неожиданно седьмая иголочка заорала, что есть мочи, и даже поседела местами. Оказалось, подопечная дырочка шокировала её своим видом, заигравшись в тот момент на фоне развёрстой пещеры. Стали дружно отчитывать малышку, чтобы больше так не пугала.
- Но где же Пакля?! - вклинилась Дырка в общий гомон.
- Взвился на свинцовое облако и понёсся вперёд, - вспомнила восьмая, немножко, правда, окосевшая.
- В куда-а-а? - Дырка аж вогнулась от изумления.
- Что-то ты совсем разошлась, - обеспокоенно заметила девятая иголочка, - Может, тебя всё-таки ушить?
- Я никогда не одобряла вашу связь, - призналась добренькая десятая игла, да ещё склонилась над Дыркой и проорала это громко, будто та оглохла.
- А у неё разве кто-то был? - удивилась одиннадцатая, поглупевшая от связи с напёрстком.
- В этом как-то замешан носкодыр, - по секрету намекнула двенадцатая сестра, и все стали обсуждать особенности поведения носкодыра в естественной среде его обитания.
Совсем оглушённая, Дырка не выдержала, растолкала иголочек, вонзившихся в неё узором металлической снежинки, и бросилась бежать, оставляя за собой еле заметную дорожку чёрных клякс.
- И не забудь принести себя в жертву! - крикнула ей вслед тринадцатая игла.
Но Дырка уже ничего не слышала - только голос Пакли, и ничего не видела сквозь слёзы - только улыбку своего затыкашечки. Как он однажды - давно это было, а помнила, как сейчас - наполнив её, сколько смог, выбрался из Дырки наружу, натрудившийся, уставший, но довольный, и прошептал в неё как будто клятву: "Я хочу быть с тобой навсегда".
- Мама! - кричала Дырка в отчаянии. - Мама, Пакля пропал! Мама-мама! Умыкнули Паклю!
И неслась, мокрая и простоволосая, к замку мамы Плотти, откуда никто никогда не возвращался.
(В следующей серии: вид на маму Плотти с высоты птичьего полёта, бархатный зал, фарфоровый зал, озадаченная Дырка висит на потолке и причмокивает.)
Эпизод 3: Мама Плотти.
- Я дырка на плоти мамы Плотти, - знает каждая дырочка.
Пока заплаканная Дырка поднималась в гору к замку мамы Плотти, все слёзы высохли, а алевшие её припухлости побагровели, так она запыхалась, перескакивая с камня на камень.
- Я дырка на плоти мамы Плотти, - повторяет с детства каждая дырочка.
Замок и был горой. Гора, больше похожая на гладкое, вытянутое ввысь пузико, и была мамой Плотти. Вздымалась над своим хозяйством и продолжалась отсюда всюду, туда и сюда до предела.
- Я дырка на плоти мамы Плотти и никогда её не покину, - пульсировало в краешках и складочках Дырки.
И хотя она не понимала значения этих слов, и во многом потому, что, по заверению Пакли, он никогда не встречал в ней ничего наподобие мозгов, Дырка верила всему, что ей говорили. Мама Плотти не занималась её воспитанием. Слишком много дочек. Все зрели, как могли, как сами себя придумали. Либо стараниями сестёр иголочек, или согласно указаниям других сестёр - прозрачных спиралей.
- Всё пригождается в хозяйстве мамы Плотти, - хором поют дырочки по мановению сестёр указочек.
Дырки вдосталь унаследовали мамину таинственность, но всё-таки исследованию поддавались. Бывали такие, где кто-то жил, крабик или крот, целое семейство пестринок, клад-холостяк или мадам Сера. Встречались дырки-близняшки -тройняшки -четвернашки: ход в одну вёл к выходу из других. А что внутри мамы Плотти, не знал совсем никто. Редкие храбринки, проникшие в горный замок, назад, чтобы поделиться своими открытиями, никогда не возвращались. Никто и не видел маму Плотти толком, разве что везде и во всём.
- Может, Пакля там внутри? - подумалось Дырке, она добралась до основания замка и проникла в садик с ароматными травами, - Если я никогда оттуда не вернусь, ну и пусть!
И решительно топнула своим нижним краешком. Хорохорилась, конечно. Неведомое впереди очень пугало, но только мама Плотти могла ответить, где искать затыкашечку. Больше его нигде не оказалось, а верить, что Пакли нет вовсе, Дырка не умела.
Она протиснулась меж двух симметрично расположенных алтарей для подношений маме Плотти - последняя граница приближения к замку - и замерла перед входом. Ну как вход... Короткий хоботок, закупоренный. Другого пути в маму не было. Дырка задочком к кончику осторожна приложилась - теперь в хоботке появилась дырочка, а он её, фффырть, и засосал всю. Так внутрь и ушла.
После случился затор. За стенкой замка хоботок переходил в горку - садись и съезжай, но Дырка оползала отчего-то неспешно. По дороге застряла, словно клёцка, стала медленной тянучкой и бесформенно растеклась на дне зала.
Только сейчас она поняла, как много прежде звуков отзывалось в ней эхом. Все ветры, задорный визг младших сестёр, трудовая болтовня иголок и спиралей. В просторе и пустоте маминого нутра все дуновения оборвались. Слышно было, но не видно, только приглушённое бульканье снеди на медленном огне и мягкий вечный скрип гончарного круга.
Бульк-бульк. Шкрик-шкрип. Дырка почувствовала, как её подбирает. Как её сильнее растягивает, в тончайшую плоскость, крутит, вертит, и всё неотрывно от округлых стенок и дна, бархатистых и с бледным свечением.
Только сейчас она поняла, какой силой до сих пор владела. По одному желанию открываться и закрываться, бродить и спать ложиться, петь и бурчать. В просторе и пустоте маминого нутра все делания оборвались. Откуда раньше приходила воля Дырки, сейчас оттуда ею управляла мама Плотти. Пришла изнутри краешков, со всех сторон - как круг на воде от брошенного камня, но в обратную сторону - натянула на себя Дырку рукавичкой и стала с ней играть.
Защипывала её складочки в косичку, легко взбивала, пока не разбухнет до воздушной громады, и кружила, кружила, предавая Дырке форму самого изящного в мире горшка, и ватрушки тоже. Дырка и не знала, что умеет принимать такие очертания. Она листочек, она загогулинка, она чмок и фигушки, она в домике из ладошек и звёздочка внтури кулачка, она много и нет её совсем - это мама Плотти обучала изнутри, ни разу со стороны не представ. Бульк-бульк, шкрип-шкрип.
- Я дырка на плоти мамы Плотти, - поняла наконец-то Дырка.
