Как восторги, так и негодование студентов потихоньку росли, а Блэк все сильнее уверялся в мысли, что профессор капитально двинулся головой на войне, которой ему, видимо, очень не хватало. Парень вполне мог его понять (чисто теоретически, разумеется), но в качестве образцов, то есть людей, которых он вообще видел в серьезном бою, у него были всего два человека – Сириус Блэк и Ремус Люпин. И на Ремуса Муди совершенно не был похож.

Что касается остальных предметов, то тут все было спокойно. На арифмантике он теперь по большей части спал. Пару-тройку занятий профессор Вектор ограничивалась косыми взглядами, однако потом ее терпение лопнуло, и она вытащила Блэка к доске, потребовав пересказать материал. К ее глубочайшему удивлению – Гарри пересказал, после чего был осмотрен недоуменным взглядом и отпущен обратно в царство Морфея.

Примерно та же ситуация была на заклинаниях. Уж в этих-то двух предметах учитель натаскал его что надо, тем более что с началом учебного года парень и сам не забросил заниматься, а после разговора с Дамблдором и вовсе вгрызся в книги как в шмат мяса. Собственно поэтому для сна и использовалась каждая свободная минута, и их (минут) все равно не хватало. На него уже начинали мрачно поглядывать и Рон и даже Гермиона, поскольку чуть ли не каждый вечер Блэк проводил с какой-нибудь книжкой в одной руке и карандашом в другой. Он даже честно попытался добыть у мадам Пинс пособие по высшей трансфигурации, но получил ответ, что без разрешения всяким неучам такие книги не выдают.

Глядя правде в глаза с трансфигурацией все действительно обстояло куда печальнее, чем с заклинаниями, но, вдохновленный примером директора, Гарри собирался исправить это в самом скором времени.

Картину портили два самых паршивых, на его взгляд, предмета – Гербология и История Магии (Зельеварение в его личном рейтинге постепенно поднималось), но с ними он ничего поделать не мог. Впрочем, немного подумав, Гарри пришел к выводу, что не так уж это и нужно. В конце концов, он хотел защититься от сторонников Волдеморта, а не стать круглым отличником. В целом его успеваемость и так держалась на более чем приличном уровне. Хотя, до Гермионы ему все еще было как до Китая пешком.

Было очень стыдно, но день рождения подруги он проспал. В ночь на девятнадцатое за ним снова пришел его личный кошмар – была полная луна. Гарри полагал, что уже привык, и ничего особенно жуткого не ждал, но оказалось, что он ошибался. Наверное, к этому невозможно привыкнуть, просто воспоминания немного поблекли, забитые новыми впечатлениями. Честно говоря – про полнолуние он вообще совершенно забыл, и это сыграло с ним не самую хорошую шутку.

Домашнее задание Гарри сделал еще в субботу, от арифмантики его уже тошнило, никаких особенных планов не было, и они с Чжоу в тот вечер сильно загулялись, допоздна просидев во внутреннем дворике. Когда спохватились – отбой уже прозвучал, и на охоту вышел бдительный завхоз со своей верной подругой – миссис Норрис. Попадаться, да еще и вдвоем, было совершенно не с руки, так что пришлось воспользоваться Картой Мародеров, предварительно взяв с девушки клятвенное обещание, что от нее про артефакт никто не услышит. Положа руку на сердце, не то чтобы существование Карты было абсолютной тайной – о ней знали и близнецы Уизли и, как подозревал Гарри, еще некоторое количество людей. В конце концов – сам Филч. Но увеличивать число осведомленных лиц не очень хотелось.

Он безопасной дорогой проводил Чжоу до гостиной, сорвал пару поцелуев и спокойно отправился к себе. Тут-то это и произошло.

Его скрутило прямо в коридоре. Из горла вырвался какой-то слезливый хрип, ноги подогнулись, скрюченные от боли пальцы проехались по стене, и Блэк распластался на полу. Тело словно начинили осколками костей. Он тихонечко взвыл, перевернулся на спину и, ухватив край мантии, затолкал его в рот. Крутанулся в одну сторону, в другую. Встать не получилось.

Нет, боль не была ослепляющей или лишающей рассудка, наверняка, Круциатус, или даже более легкая Тормента, – куда более неприятные штуки, но нормально передвигаться в таком состоянии было совершенно невозможно. Добраться до гостиной нечего было и думать.

Из горла снова вырвался стон. Мордред, будет просто отлично, если Филч найдет его в таком состоянии!

Вдохновленный этой мыслью, Блэк все-таки смог перевернуться и, пачкая мантию в пыли, пополз. На то чтобы добраться до конца коридора ушло минут десять. На лестничный пролет, вот сюда. В чулан. Метлы, щетки, банки с чистящим средством. Не слушающимися пальцами, Гарри каким-то невероятным образом сумел вытащить палочку и наставить ее на дверь. Прохрипел

- Signaculum! – услышал щелчок и провалился в темноту.

Выбравшись утром из святилища чистоты, он почти не отражал действительность. Кое-как доковылял до гостиной, под испуганными взглядами друзей прошел в спальню и, вкривь и вкось переодевшись, отправился на уроки. К счастью, ни одного занятия со Слизерином у них в понедельник не было, уж Малфой-то бы не упустил бы случая проехаться по его состоянию. Сразу после того, как занятия завершились, парень вернулся в спальню и отключился до следующего утра.

Так что отпраздновали друзья без него, зато в компании с Хагридом, от которого принесли «больному» кусок самодельного торта. Торт, кстати, был хорош, умение Хагрида их печь Гарри отметил еще в свой первый день рождения в Хогвартсе. Было совершенно непонятно каким образом вкусные торты уживаются с совершенно несъедобными пряниками, но факт оставался фактом.

Раки лесничего росли не по дням, а по часам. Если на первом занятии они были размером меньше кулака, то на втором – уже примерно в ладонь длиной. На третьем – в две. На четвертом Симус, заглянувший в бочку, получил в лицо заряд пламени и лишился бровей. После этого все последовали примеру Гарри и старались не приближаться к опасным существам ближе, чем того требовало поддержание левитационных чар.

Кому как, а Блэку это служило напоминанием. Чем скорее вырастут зверушки Хагрида – тем скорее участники Турнира с ними встретятся. То есть связь была обратной, если вообще была, но одно было истиной – каждый новый дюйм страшилищ приближал неизбежное. Первый месяц учебы неожиданно оказался очень длинным, но все равно не был резиновым – гром должен был грянуть.

И он грянул. Проснувшись очередным субботним утром, Гарри бросил взгляд на календарь и понял, что наступило первое октября.

За завтраком директор сделал объявление.

- Сегодня наступил день, которого, я думаю, многие из вас ждали. Вечером в девять часов прибывают делегации Шармбатона и Дурмастранга. По этому случаю сегодняшние занятия отменяются. – Профессор Дамблдор подождал, пока радостный гул стихнет, улыбнулся и продолжил. – Надеюсь, все мы постараемся произвести на гостей хорошее впечатление.

Директор сел обратно, и в зале тут же поднялся гомон.

- А что это вообще за школы такие, кто-нибудь знает? – поинтересовался Симус. – А то я вот ни про одну не слышал.

- Шармбатон французская, – отозвался Рон. – Мы на чемпионате видели народ оттуда. А про Дурмстранг не слышал ничего.

- Дурмстранг где-то в Восточной Европе. И у него не очень хорошая репутация, – чуть нахмурилась Гермиона.

- Почему?

- Ну, раньше все было нормально, а потом школу захватил Гриндевальд, и в ней расцвели темные искусства.

- Так его вроде бы Дамблдор победил?

- Победил. Но след все равно остался, там до сих пор сильный уклон в темную магию. По крайней мере, так пишут, – девушка пожала плечами. – Может быть, на самом деле ничего такого и нет.

- Вот сегодня и увидим, – подытожил Рон. – Вряд ли Дамблдор пустил бы в Хогвартс кого-то совсем темного.

Блэк, в свете последних откровений директора, в этом сомневался, но озвучивать свои мысли не стал.

Целый день в замке царило предпраздничное возбуждение. Филч полировал все, до чего мог дотянуться, даже то, что не полировалось в принципе, студенты, невиданное дело, по собственной инициативе вылизывали гостиные и спальни (можно подумать, в них кто-то из гостей попадет) и вычищали форму. Преподаватели ходили будто навеселе. Прямо на глазах у Гарри профессор Синистра рявкнула на каких-то второкурсников, сидевших на подоконнике, и сняла с них десять баллов за имидж не соответствующий статусу Хогвартса. Потом развернулась и тут же запуталась в собственной мантии, едва не полетев на пол. Из всеобщей картины выбивались только шесть человек. Колдуэлл, который как был идиотом, так и остался, МакГонагалл, которую смутить чем-либо было трудно, Муди, который АВРОР, и их троица.