Дамблдор покачал головой.

- У меня не так много власти, как ты думаешь, мой мальчик. Турнир Трех Волшебников – международное мероприятие, в которое вложили силы многие люди.

- И вы ничего не можете сделать?

- Нет, Гарри, я ничего не могу сделать.

Парень помолчал. Это было ударом, но не таким сильным, как он ожидал.

Дамблдор не всесилен. Он впервые понял это на втором курсе, осознал четче на третьем, и вот теперь пришло окончательное понимание. Все они делают то, что могут. Гарри с друзьями в гостиной Гриффиндора, мистер Уизли у себя на работе, Ремус Люпин – везде, где ему приходится обнажать палочку. Альбус Дамблдор – в своем кабинете. Даже Чжоу Чанг, сидя на подоконнике вносит свой вклад.

Но никто из них не обладает безграничной силой. Надвигается лавина, и все что они могут – достойно встретить ее. Все.

Неожиданно Гарри понял, зачем сегодня оказался в этом кабинете. Неопределенность, висевшая над ним с конца прошлого года, растворилась.

- Профессор Дамблдор, я хотел бы принять свое настоящее имя.

Глаза за стеклами очков блеснули.

- Ты уверен?

- Нет, – честно ответил Гарри. – Но это выглядит так, будто бы я бегу от чего-то. А я больше не хочу бежать, профессор. Я сын Лили Эванс и этого не изменить. Джеймс Поттер отдал за меня жизнь и этого не изменить. Но мой отец – Сириус Блэк.

- И этого тоже не изменить? – закончил за него Дамблдор.

- Да.

- Если это твое решение, Гарри, то так тому и быть.

Парень кивнул.

- Да, это мое решение. – Он сделал паузу и, немного растеряв уверенность, спросил – Мне надо написать какое-то письмо в Министерство?

Альбус Дамблдор улыбнулся.

- Вообще говоря, мой мальчик, обычно так и делается. Но я пока еще глава Визенгамота, если ты не забыл. Уж на это-то моей власти хватит.

Гарри смущенно отвел взгляд. Он действительно забыл.

====== Глава 8 ======

Комментарий к Глава 8 * Карта полнолуний все равно сильно отличается на разных ресурсах, так что я позволил себе ее чуть-чуть подвигать.

И да, я поменял палочку Гарри, думаю, родства с ослом ему и так хватит, пусть будет немного бобра.

Глава 8

«Сам знаешь, тут, в Лесу, нельзя пускать в дом кого попало»

(с) Кролик

Ремус ответил только через неделю, зато письмо содержало довольно много интересного. Информация, как написал сам оборотень, была получена от Кингсли Бруствера – служащего аврората, с которым он был дружен, и Люпин очень убедительно просил оставить ее при себе (что было совершенно излишним). Оказалось, что аврорат получил разрешение на эксгумацию Крауча младшего. Вместо Бартемиуса в могиле оказалось тело его матери. Каким образом – пока было совершенно неясно, но это косвенно подтверждало диковатую теорию Рона. Однако Гарри ее в ответном письме излагать не стал, рассудив, что в аврорате и без того сидят не идиоты.

В Пророк эта информация, само собой, не попала, как и кое-что еще – как писал Ремус, ссылаясь все на того же Бруствера, состояние тел сильно отличалось. Крауч старший был убит жестоко, с применением довольно тяжелых заклятий, по-видимому, в бою, а вот на теле младшего – никаких особенных повреждений не обнаружили, за исключением одной маленькой детали – вырезанного сердца.

Заканчивалось письмо почти истерическим призывом быть осторожнее, держаться подальше от всего подозрительного и ни в коем случае не покидать Хогвартс.

Гермиона закончив читать бумагу, которую Гарри передал им с Роном, возмутилась.

- Как он вообще пишет нам такие вещи? То есть, я имею в виду, это очень мило с его стороны, но мы же еще студенты!

- Брось, Гермиона. Можно подумать, ты не видела чего покруче.

- Причем здесь это, Рон? Есть же какие-то нормы.

Гарри промолчал, хотя в глубине души был согласен с Роном. Оттого что Ремус промолчит – сердце Краучу обратно в грудь не влезет. Очень хорошо, что бывший профессор перестал держать их за идиотов, если бы он был чуть честнее на прошлом курсе, рассказывая о Поттерах – возможно, конец года был бы куда менее мрачным. Хотя, ставить это оборотню в вину Гарри, естественно, не собирался.

В учительских журналах сменилась его фамилия. Первую неделю все преподаватели путались (конечно, за исключением профессора МакГонагалл – та не путалась никогда), но потом привыкли. Никакой более активной реакции от студентов он так и не дождался, хотя, постепенно начал понимать, в чем тут дело. В отличие от «просвещенных» – остальные воспринимали грядущий Турнир как веселый праздник, и все мысли были забиты исключительно им.

Блэк ожидал, что ему влетит за прогул по Зельям, но Колдуэлл на следующем уроке то ли сделал вид, что ничего не было, то ли и вправду не заметил его отсутствия. В принципе, парень бы не удивился.

Как ни странно, несмотря на свою горячую «любовь» к зельеварению, Гарри начал получать от уроков «чокнутого профессора» определенное удовольствие. Манера Колдуэлла вести занятие ничуть не изменилась – он все так же гримасничал и вываливал на них кучу совершенно бредовой информации, а потом давал абсолютно невыполнимое задание, которое сам выполнял с блеском. Приготовление зелья в его исполнении тоже напоминало сущий цирк – профессор бегал вокруг котла, размахивал руками и бормотал какую-то околесицу.

Однако, пару раз бросив взгляд на Гермиону, парень отметил, что подруга наблюдает за всеми этими кривляниями предельно внимательно и попробовал последовать ее примеру. На первый раз он ничего не понял. И на второй тоже. А потом его озарило. Где-то, кажется, в каком-то фильме он слышал аналогию про ассистентку фокусника. Симпатичная девушка находится на сцене вовсе не потому, что ее участие так необходимо, а просто чтобы отвлекать внимание зрителей.

Это был фокус. Вся эта тарабарщина и болтовня про зонтики была совершенно лишней. Вот профессор произносит что-то вроде «крибли-крабли-бумс» и взмахивает правой рукой, а левая в это время берет щепотку порошка из крайней правой миски и бросает в котел. Не из второй справа, где были толченые когти сумеречной кошки, положенные по рецепту, а из крайней – с зубами гидры. Гермиона на мгновение опустила взгляд в тетрадь, быстро перелистнула пару страниц назад и обвела карандашом какую-то фразу. Блэк скосил глаза и прочел «Странно заводить кошек, потому что они изящные – змейки лучше, гнутся все целиком. Много змеек! И кошки царапаются. Хотя, змеи кусаются – тоже проблема». Парень пару секунд тупо посмотрел на этот пассаж, а потом написал на чистом листе «когти сумеречной кошки <= зубы гидры». Встряхнул головой, прищурился и снова уставился на профессора. Это был вызов.

С этого момента они стали пялиться на Колдуэлла вдвоем, на следующем занятии к ним, хоть и без особой охоты, присоединился Рон. Чуть позже подвох заметил кто-то еще, рассказал кому-то другому, и к концу месяца весь класс смотрел странному профессору в рот, строча как сумасшедшие. Это был, наверное, самый странный способ преподавания, который Гарри мог вообразить, но он работал.

А вот уроки Защиты его стали откровенно пугать. Муди подавал материал куда проще – он его просто показывал.

- Flagellum!

И стол разлетается на две половинки.

- Pere!

И в наколдованной доске появляется аккуратная дырка.

- Cicaro!

Поверх дырки ложатся два симметричных разреза.

- Conversus!

И Гарри сам не может понять, где его правая рука, а где левая.

Люпин по сравнению с этим человеком был белой и пушистой болонкой.

Слава Мерлину, к ним Шизоглаз особенно опасные заклинания не применял. Иногда Блэку казалось, что с профессора бы сталось добануть кого-нибудь заклятьем кнута, просто чтобы они «почувствовали, как это – когда тебе отрубают руку».

Зато Муди продолжил практиковать Империус, и в конце каждого занятия они снова превращались в послушных болванчиков. Подавить заклинание у Гарри так и не вышло, хотя, пару раз он, как ему казалось, был близок. На память от второго у него остался синяк на коленке – споткнулся, пытаясь отвернуть от доски.