– Понятно, – сказала Елена, явно потеряв интерес к собеседнику, – если будете у нас в городе, заходите к нам в музей, мы всегда вам поможем.

Алексей вежливо попрощался и снова полез в интернет. Найти свежую и доступную для скачивания версию телефонного справочника Петровска оказалось непросто, но он справился. У Алексея ощутимо ёкнуло за грудиной, когда в телефонном справочнике он увидел напротив установленного адреса следующее:

Это была победа. Алексей радостно вскинул руки вверх, в голос прокричал: «Йу-ху!», а потом блаженно закрыл глаза. Сначала он наблюдал обычную в таких случаях, чуть подсвеченную световыми разводами, черноту, но затем рассмотрел в ней тоненькую, не толще человеческого волоса, ниточку, уходящую в никуда. Алексей подумал, что эта ниточка тянется в его нынешнее похабное жилище из прошлого, и за неё ему предлагается вытянуть того самого белого слонёнка с поднятым хоботом, а вместе с ним и какую-то тайну, которой просто не могло не быть.

«Какая же ты тоненькая… – подумал Алексей, осторожно беря её руками, – словно волосок… не порвать бы…»

Из школьного курса физики Алексей помнил, что средний человеческий волос может выдержать груз массой до трёх килограмм, а это давало некоторую надежду, поскольку искомая статуэтка, судя по фотографии, весила куда меньше. Нитка из его рук уходила далеко в темноту, и, сколько бы он ни всматривался в её пугающий и холодный мрак, не мог разглядеть там ничего, кроме чёрных теней на чёрном фоне. Алексей чуть-чуть потянул нитку на себя, и тут же почувствовал натяжение и лёгкую резь в ладонях.

– …и из рук бы не выпустить… – сказал он вслух и, открыв глаза, уставился на свои ладони.

Никакой нити там, разумеется, не было. Ощутив себя пойманным на школьной шутке про растительность на руках, Алексей полез за телефоном.

По найденному номеру ему никто не ответил. Алексей набирал номер снова и снова, но безрезультатно. Предположив, что дома просто никого нет, он решил отложить звонок до вечера, тем более что подошло время обеда.

Алексей встал с неудобной кухонной табуретки, размял затёкшие ногиеи спину, покурил в отрытое окно, загасил окурок в пепельницу и пошёл одеваться. Стоя в дверях, он осмотрел квартиру на предмет не выключенных плиты и электроприборов, похлопал себя по карманам и по привычке достал телефон. Алексей посмотрел, который час, и решил ещё раз попробовать счастья с петровским номером. Немного поколебавшись, он нажал на кнопку вызова.

– Алё! – неожиданно громко ответил женский голос из трубки. – Алё, я вас слушаю!

– Да, ало, – немного опешив, сказал Алексей, – это улица Ломоносова, дом восемь?

– Да, улица Ломоносова дом восемь, – передразнил его голос, – надо-то чего?

Алексей вернулся в кухню и быстро открыл ноутбук.

– Караулову Алевтину Тимофеевну, – пытаясь справиться с волнением, прочитал он, – пожалуйста.

– Бабушка спит сейчас, – сообщил голос, – а вам она зачем? Вы из Собеса, что ли?

– Нет, не из Собеса… я представитель одной исторической организации, – начал на ходу сочинять Алексей, – мы занимаемся поиском пропавших родственников и…

Голос в трубке не дал ему договорить.

– И чего? Причём тут бабуля?

– Мы просто хотели с ней побеседовать. В вашем доме…

– А! Опять по поводу дома? Он не продаётся, понятно? Забодали уже спрашивать… каждый день звонют, звонют, как оглашенные… сказала же: не-про-да-ёт-ся! Стройте свой магазин в другом месте, понятно?

Алексей с трудом сдержался, чтобы не заорать в трубку.

– Девушка, поверьте, ваш дом нас совершенно не интересует, – почти по слогам произнёс он, – нам нужно только поговорить с Алевтиной Тимофеевной, задать ей пару вопросов и всё. Нас интересует период времени с конца гражданской войны до начала НЭПа…

– Чего? – после паузы спросили на другом конце.

– Я говорю, нас интересует время с восемнадцатого по двадцать второй годы, – пояснил Алексей, – Алевтина Тимофеевна в это время проживала по этому адресу?

– Ну, проживала, – ответила женщина, – она тут с рождения живёт, ещё с до революции…

– Вот и отлично! Об этом я и хотел бы с ней поговорить.

Женщина на другом конце, похоже, немного успокоилась.

– А вы точно про дом не будете спрашивать? – аккуратно спросила она.

– Точно, не буду, – заверил её Алексей, – скажите, когда мне можно перезвонить?

– Вообще-то, бабушка по телефону не разговаривает, – совсем спокойно сообщила женщина, – она слышит очень плохо. Вы, лучше, зайдите, раз уж вам так надо… только если будете дом предлагать продать или какую-нибудь муру ей втюхивать, я вас сразу же на хрен выгоню и ещё милицию вызову! У меня дядька участковым работает, понятно?

– Понятно, понятно! Ничего такого, поверьте! Скажите, а когда к вам лучше зайти?

– Да хоть сейчас заходите, бабуля уже проснулась.

Алексей усмехнулся.

– Ну, сейчас я не могу… я сейчас в Москве, а к вам планирую приехать на днях…

В ответ в трубке так охнули, что Алексей нешуточно испугался.

– Это вы чего, c Москвы к нам поедете, что ли? – закудахтала женщина. – Что ж это за вопросы у вас такие, что с самой Москвы ехать не лень?

– Заказчик платит, – решил уйти от темы Алексей, – и вам, кстати, будут причитаться небольшие комиссионные. За помощь.

– Да-а-а-а?

– Разумеется… любой труд должен быть оплачен.

В трубке повисло молчание, изредка прерываемое сосредоточенным сопением.

– А сколько дадите?

– Начнём с трёх тысяч рублей, – сказал Алексей, лихорадочно соображая, немало ли даёт.

– Пять, – мгновенно отреагировали на том конце.

– По рукам, – быстро согласился Алексей.

– Только до обеда не приходите, бабушка спит, – затараторила трубка, – и вечером тоже не надо, бабушка рано ложится, лучше где-то часика в два, в три, только не раньше, а то бабушка в это время спит…

– Как скажете, – прервал её Алексей, – раз мы с вами обо всём договорились, давайте познакомимся. Меня зовут Алексей.

– А меня Анна, – совсем другим голосом сказала женщина, – можно Аня.

– Тогда, спасибо вам заранее, Аня, за всё, и до встречи.

– Да не за что пока… а вы точно заплатите?

– Точно, точно, – с улыбкой ответил Алексей, – не волнуйтесь.

«Судя по году рождения, эта Алевтина Тимофеевна и есть одна из сестёр Карауловых, – заедая нервную дрожь окрошкой на кефире в кафе напротив дома, думал Алексей, – и ведь жива ещё! Девяносто восемь, мать их, лет, охренеть, не встать… И какая удача, что она не переехала и не сменила фамилию, иначе, лови её майкой… Остальные же тётки, указанные в справочнике, вряд ли её дочери или внучки, скорее, дети её сестры или сестёр, а та, с кем я разговаривал, видимо, самая младшая…»

Алексей закончил с окрошкой и перешёл к макаронам с куриными котлетами.

«Разумеется, вероятность того, что у них в доме сохранились прабабушкины игрушки, ничтожно мала, – продолжал рассуждать он, – но другого пути, как говориться, не-е-е-т… надо срочно брать мне биле-е-е-е-т…»

Куриные котлеты оставили во рту привкус масла, на котором их жарили. Алексей попытался запить его компотом (ничего не вышло), потом жестом позвал томящуюся у стойки габаритную официантку. Та, покачивая кормой, подошла.

– Посчитайте меня, пожалуйста, – сказал Алексей.

Официантка прошлась по его лицу и, особенно, глазам оценивающим взглядом.

– Расплачиваться будете наличными?

– Нет, картой, – ответил Алексей и достал бумажник.

Саратов встретил Алексея пылью, ярким южным солнцем и наглецом-таксистом, который опоздал минут на пятнадцать и не извинился. Пока такси не подъёхало, Алексей от скуки побродил вокруг стоящего напротив вокзала железного Феликса, который, видимо, со скидкой на местную климатику был отлит не в шинели, как на Лубянке, а в гимнастерке и галифе. Ещё одно отличие состояло в том, что главаря ВЧК здесь запечатлели в движении и с газетой «Правда» в руке.