Самнанг поставил на столик чашку и салфетницу.

– Чего случилось? – беспокоился он. – Ты же с утра всегда голодная, как сто бездомных кошек.

– Никогда больше не буду есть, – поморщилась я. – Я слишком тяжёлая.

– Тяжёлая? Ты? – вытаращился он.

Я не ответила, угрюмо придвинула к себе кофе. Самнанг пожал плечами и направился к бару.

– Ты когда-нибудь летал во сне? – остановила я его.

Он обернулся, задумался.

– Летал когда-то в детстве.

– А я вот сегодня летала. Знаешь, это так здорово, что можно и не есть ради этого.

– Даже если ты превратиться в скелет, ты всё равно не взлетишь, Лу! – расхохотался он. Его, как ребёнка, всегда очень легко рассмешить. – Крылья-то у тебя от голода не отрастут!

– А они и не нужны. Я летала без крыльев.

– Как это?

– Не знаю. Просто. Захотела и поднялась в воздух.

– Что, даже руками не махала?

– Не-а.

Мне вдруг очень захотелось продемонстрировать ему, как это работало. Я поднялась со стула и огляделась по сторонам, почему-то чувствовала необходимость забраться повыше. Встала на стул, а с него залезла на стол.

– Что ты собралась делать? – Самнанг на всякий случай отошёл подальше.

– Пока точно не знаю, – раздумывала я. – Для начала, наверное, просто прыгну.

И я прыгнула вниз. Мягко спружинила, будто деревянный настил подо мной вдруг приобрёл свойства батута, и снова поднялась в воздух, на этот раз невысоко, сантиметров может на десять. Приземляясь, почувствовала, как ступни снова самортизировали, но на этот раз только пятки оторвались, мыски всё ещё касались пола. Испуганно глянула на Самнанга, он стоял, тараща на меня глаза.

– Как ты это сделала? – уронил он челюсть.

– Сама не понимаю!

Я и вправду не понимала, как у меня это получилось, аж дыхание захватило от неожиданности и восторга, аж затрясло всю.

– Я попробую ещё раз, хорошо? – повернулась я к Самнангу и будто бы его взором увидела свои фанатично блестящие глаза.

– Давай, – прошептал он и полез в карман за телефоном. – Я сниму, ладно? Жене потом покажу.

– Ладно, – так же шёпотом ответила я, карабкаясь на стол.

К нашему обоюдному величайшему удивлению, у меня снова всё получилось. Мы даже обнялись на радостях.

– Давай сам! – визжала я. – Ты тоже сможешь!

– Нет-нет, Лу! Ты чего? Я ноги себе переломаю!

– Ты просто не веришь, что можешь! А я вот верю, и смотри что!..

На этот раз, забравшись на стол, я сделала сальто назад. Плавно, будто под водой, перевернулась в воздухе и приземлилась точно на пятки, пошатнулась, расставив руки, но удержалась на ногах.

– Ну ты даёшь! – не верил он своим глазам.

Я чувствовала необходимость в дальнейших тренировках, словно боялась упустить нечто важное, словно меня вдруг осенило, как именно это делается. Страшно хотелось закрепить навык, чтобы он точно никогда больше меня не оставил, хотелось записать его на подкорку, отработать до автоматизма.

– Сэм, иди, встань на входе, – суетилась я, – предупреди, если кто-то пойдёт. Наверное, не нужно, чтобы меня видели.

– Да, Лу, хорошо, – благоговейно бормотал он, пятясь назад и не спуская с меня глаз.

Так, думала я, так. Нужно запомнить всё в мельчайших деталях, нужно ничего не упустить. Вот я забираюсь на стул, вот встаю на стол. Сальто я уже пробовала, а смогу ли я допрыгнуть до соседнего стола? Если оттолкнусь посильнее, не пролечу ли мимо? С какой именно силой нужно подпрыгнуть? А, ладно, наобум, ну пролечу, ну и что? Пол всё равно как батут. И я, конечно, пролетела, но в тот момент, когда коснулась ступнями настила, снова оттолкнулась сильно-сильно и меня подбросило метров, кажется, на пять. Даже увидела крышу ресторана сверху, мельком подумала, что надо перестелить подгнившие от дождя пальмовые листья в её середине. Так я прыгала и прыгала туда-сюда, с предмета на предмет, надеясь всё же взлететь, но как бы сильно я ни отталкивалась, ничего не получалась. Гравитация была благосклонна, но далеко не отпускала. Да и ладно, всё равно ведь здорово! С ума сойти, и как только я этому научилась?!

Это мне тоже приснилось, конечно.

А проснувшись снова, я не спешила вставать, вдруг всё ещё сплю? Я уже давно подозревала себя в том, что с трудом отличаю сон от реальности, но сегодня убедилась в этом окончательно. Но как же всё-таки во сне легко поверить во что угодно!

Там я будто несмышлёный ребёнок, только-только начинающий познавать окружающий мир, с радостью и готовностью принимаю за чистую монету любую самую невероятную ерунду. Для сознания кажется нет того, что не могло бы быть, раз оно это видит, значит это существует, а сон это или реальность, сознанию безразлично, ему всё подходит, всё интересно.

И вот сейчас, сидя на кровати, я не могла с уверенностью определить, проснулась я или нет. Вполне может быть так, что, спускаясь завтракать, я встречу на лестнице динозавра или увижу лохнесское чудовище недалеко от берега. Могу увидеть в ресторане группу одетых в скафандры инопланетян, спрятаться в ужасе за барную стойку, но потом начать приставать к ним с расспросами. А могу споткнуться, сломать ногу, неделю провести в постели и только потом проснуться.

Я уже ни от чего не зарекаюсь, потому что со мной чего только уже не было, и ведь я с какой-то поразительной непрошибаемой готовностью верю во всё. Ну а как не верить, если толком не знаешь, где находишься? Пробовала спрашивать у окружающих, сплю я или нет, и они отвечали, что, конечно, нет, а потом нас смывало чудовищным цунами, например, и мы все умирали.

– Чем это пахнет?

Я тянула носом воздух, смутно различая в нём аромат чего-то знакомого, только никак не могла вспомнить чего именно. Алан поднял на меня хитрые глаза. Помимо хитрости была в них ещё и… какая-то несвойственная ему отрешённость, словно его внезапно вырвали из красочных грёз. Или из другой вселенной. Он расслабленно улыбался, глядя сквозь меня.

– Алан, – пробормотала я, боясь поверить в то, что моя догадка окажется правдой. – Ты что курил здесь?

– Здесь все курят, – сказал он спокойно.

– Алан! Ты знаешь, что я имею в виду!

В первый раз я испытывала по отношению к нему какую-то отрицательную эмоцию. Смесь гнева и разочарования. Словно тень предательства легла на нашу дружбу.

– Лу, не будь занудой. Говорю же, травку здесь курят все, – сказал он, правильно истолковав мой взгляд.

Злость вспыхнула с новой силой. Я-то надеялась, что он развеет мои страхи, что начнёт отрицать, оправдываться, убеждать меня в своей невиновности, а он этого делать, по-видимому, не собирался.

– Туристы за этим сюда и едут, – добавил он убеждённо.

– Что? – опешила я. – Ты так спокойно признаешься в том, что… куришь траву? Прямо на рабочем месте?

– Какая разница, где курить, – искренне недоумевал Алан. – Разве для этого занятия нужно подбирать какое-нибудь особенно место? Или время?

– Ну не за барной же стойкой моего отеля, – шипела я, вцепившись ему в майку. – Ты что, совсем сдурел? Хочешь, чтобы меня посадили?

– Да кто тебя посадит, Лу? – расхохотался Алан прямо в моё искажённое злобой лицо. На какой-то момент я даже почувствовала себя глупо, но тут же взяла себя в руки.

– Что если полиция узнает, что на территории моего отеля употребляют наркотики? Меня же обвинят в том, что я это допускаю! И ещё продажу пришьют к тому же!

Алан какое-то время позабавлялся моей яростью, едва сдерживая смех, потом похлопал меня успокаивающе по плечу.

– Лу, не глупи! Ты же в Камбодже! Курят траву здесь так же спокойно, как и пьют пиво. Повсеместно. Внимание полицая ты привлечёшь только в том случае, если по-хамски выдохнешь струю конопляного дыма прямо ему в лицо, причём разозлится он на тебя именно за хамство, а не за траву. На бумаге курить запрещено, на деле – курят все и всегда. За более тяжёлые наркотики, за синтетические, например, тебе могут впаять немалый срок, а трава, пока она растёт, это всего лишь трава. Её тут и в пищу добавляют вместо специй. И вот это уже абсолютно законно. Ну вспомни все эти «Счастливые пиццы» и «Счастливые печеньки», и даже в ресторанах на центральных улицах городов. Всего лишь специя, Лу! – улыбался Алан, глядя в мои ошарашенные глаза.