Через несколько рядов наткнулся на прилавок с камнями, и остановился, удивлённо его оглядывая. На одном краю в открытых ящичках внавалку лежали необработанные камни, попадались кристаллы - некоторые даже целые, но ничего поражающего воображение. Ради таких вглубь горы лезть не стоило. А остальное место занимали бусы из простых кругляшей, из змеевика и яшмы – с акцентом больше на яркость рисунка, чем на оригинальность формы или сложность огранки. И ровные ряды почти одинаковых фигурок животных и деревьев, простых каменных чашечек и тарелочек, однотипных браслетов и кулонов вида “камень с дырочкой”. Завершал это великолепие ряд небольших камней, расколотых пополам и отшлифованных так, чтобы был виден рисунок. Там было несколько пейзажных агатов, не самых красивых, да один тёмный со светлыми прожилками, похожими на неровную морскую звезду.

Куруфинвэ остановился, недоумённо оглядывая прилавок, взял даже одного нефритового зайца, пытаясь понять, кому и зачем могла прийти в голову идея делать двадцать одинаковых фигурок, каждая из которых не отличалась ни тонкостью работы, ни красотой самого камня. Может быть, это фигурки для какой-то игры?

Рядом другой чернобородый торговался с продавцом за мешочек с негранёными турмалинами.

Спорили оба коротышки громко, азартно, покупатель вертел в руках мешочек, доставая то один камешек, то другой, и так расписывал все недостатки товара, что будь это всё правдой, камни оставалось бы только выбросить. После очередного горячего выпада у покупателя откуда-то вылетела монетка и откатилась к Куруфинвэ, который беглянку поднял, поразглядывал с интересом и вернул владельцу. С вопросом:

- Я до сих пор только из трёх металлов монеты видел. А такие, с латунью, насколько ценные?

Покупатель от этого вопроса побагровел, продавец начал размахивать руками, и оба принялись кричать друг на друга ещё громче и не на синдарине, причём покупатель то и дело тыкал пальцем в сторону Куруфинвэ.

Который так и ушёл, не дождавшись ответа.

В следующий раз он остановился у оружейной лавки. Прилавка тут и не было, наоборот, нужно было зайти в нишу из трёх стен, по которым висели те самые рубашки из проволоки, разной длины, плотности и цвета. Здесь Куруфинвэ застрял надолго. Продавец оказался дружелюбным и разговорчивым, насколько это вообще возможно для наугрим, охотно пояснил, какие бывают типы кольчужного плетения и чем они различаются, и что тёмные – дороже, потому что не боятся влаги и не ржавеют. Но на вопрос о том, как этот эффект достигается, только загадочно усмехнулся в бороду и сообщил, что у всех эльдар не достанет денег, чтобы убедить наугрим расстаться с некоторыми секретами. Куруфинвэ не стал спорить, вместо этого решив присмотреть что-то небольшое, чтобы на досуге как следует изучить ту самую тайную технологию.

Они поспорили немного о цене, вроде бы уже договорились, и продавец ушёл в палатку за какой-то особенной бармицей, но вернулся без неё.

- Так где она? – уточнил Куруфинвэ, отвлекаясь от мотков проволоки разного диаметра.

Бородач странно посмотрел на него и буркнул сердито:

- Что – где?

Куруфинвэ непонимающе нахмурился.

- Бармица.

- Вон лежат, – науко кивнул на тот самый стол с товаром, где минуту назад говорил ничего не смотреть, потому что всё там со слишком редким плетением и без воронения.

- Ты же обещал другую принести, – удивлённо напомнил Куруфинвэ, судорожно пытаясь сообразить, что происходит.

- Ничего я тебе не обещал, - заявил науко, снова как-то странно глядя на него исподлобья.

Куруфинвэ окончательно перестал понимать, что происходит и что со странным продавцом случилось за ту минуту, что он провёл в палатке.

- Как это не обещал?

Несколько секунд они оторопело смотрели друг на друга, потом науко начал осторожно, по стеночке пробираться к выходу, по-прежнему не спуская глаз с Куруфинвэ. Тот уже совсем было решил убраться подальше – на всякий случай, - когда из палатки вышел второй точно такой же науко, держа в руках маслянисто-чёрную бармицу.

- Вот, пожалуйста… – начал он, – и осёкся, заметив взгляд Куруфинвэ. Беспокойно обернулся, не обнаружил позади себя ничего страшного и спросил: – Что?

- Больной какой-то, - предупредил его тот науко, который ничего не обещал. – Смотри, как бы не цапнул. – Канул в толпу между торговыми рядами и быстро скрылся из виду.

- Это твой брат? - спросил Куруфинвэ, рассчитывая заполнить паузу и сгладить неловкость похвалами семейному сходству, но сделал только хуже.

- Нет, с чего ты взял? - буркнул продавец, почему-то тоже растеряв дружелюбие.

От растерянности Куруфинвэ купил бармицу почти не торгуясь, о чём тут же пожалел. Оставалось только надеяться, что новая технология того стоила.

Он ещё переживал свой промах, когда мельком заметил между палатками знакомое лицо, а нарочно вглядевшись в ту сторону, и в самом деле увидел сына. По одну руку от которого улыбался от уха до уха Тинтаэле, зачем-то напялив шлем, похожий на шлемы наугрим, но непохожий на настоящий даже с такого расстояния. А по другую толкались две девочки, постарше и помладше, без умолку галдящие и отбирающие друг у друга карамельное яблоко. Тьелпэ с намотанной на шею бумажной гирляндой неубедительно делал вид, что не с ними. Куруфинвэ внутренне содрогнулся и поспешил отвернуться.

Следующие несколько прилавков с одинаковыми коробками одинаковых кабошонов и малахитовых пластинок Куруфинвэ едва удостоил взглядом, зато к крайнему столу в этом ряду его как магнитом притянуло. Здесь тоже все камни были необработанными – но какими! Друзы всех цветов и размеров, агрегаты с кристаллами в палец длиной, каменные хризантемы, дендриты, похожие на причудливые растения, вросшие в камень или отдельные металлические…

Стол был невысоким, чтобы скучавшему в тяжёлом кресле науко удобно было наблюдать и за возможными покупателями, и за прохожими. То, что половине покупателей из-за этого приходится нагибаться, его, похоже, ничуть не волновало. На Куруфинвэ он смотрел сначала с вежливым, но неубедительным вниманием из-под кустистых чёрных бровей, а потом чем-то и правда заинтересовался. И, пока Куруфинвэ перебирал проросшие друг в друга кубики пирита, даже поднялся с кресла, чтобы подойти ближе.

Заинтересовали его, как оказалось, камни в парных браслетах – обычный кварц, но с ритмичными яркими фантомами по всей длине. Куруфинвэ сощёлкнул один с руки, дал посмотреть, науко поцокал языком, разглядывая камень сквозь линзу, а потом так же через линзу стал разглядывать защёлку. Похвалил камень и работу – и снова вернулся к застёжке.

- Остроумно, - с удовольствием заметил науко, наигравшись застёжкой и рассмотрев её со всех сторон, и снова поцокал языком где-то в недрах чёрной бороды. – Я таких раньше и не видел. Неужели, кто-то из ваших придумал?

- Из наших, - усмехнулся Куруфинвэ. – Я и придумал.

Первые такие застёжки он подарил Майтимо ещё с полвека назад, в очередной раз насмотревшись, как брат воюет со шнурками на куртке. А там уже и для украшений приспособил, уменьшив. В браслетах защёлка пришлась как нельзя кстати – их-то и здоровые застёгивают одной рукой.

Его ответ достаточно впечатлил науко, чтобы тот не только не ушёл обратно в кресло, но и достал из закрытого ящика большую, в два кулака полусферу, заполненную, как показывал спил, родохрозитом. Рваные концентрические слои нарастали в полости один за другим, то темнея почти до малинового, то светлея, пока не сошлись в почти белоснежном центре, как пышная астра в тонкостенной желтоватой чаше. Они пообсуждали условия образования жеод, потом за родохрозитом последовала гематитовая роза, потом дендрит меди в огромном кристалле хрусталя…

Несколько образцов спустя, когда Куруфинвэ вспомнил о браслете и подобрал его с прилавка, науко с таким сожалением проводил безделушку взглядом, что Куруфинвэ усмехнулся неожиданной мысли и протянул браслет на ладони, передумав надевать и хитро прищурившись.