- Убить его никогда не поздно, - пожал плечами Тинто.

- И лучше сделать это после того, как ты привезёшь его домой и убедишь, что если он будет объяснять знаки, то его никто не обидит?

- Я его не собирался ни в чем таком убеждать…

- Или ты хочешь его выпустить после того, как он хорошенько изучит Аглон? Или держать там, пока он не умрёт от старости? Сколько они живут?

Тинто насуплено молчал. Ни один из этих вариантов ему не нравился. И как тут убеждать всяких лордов, если они, вон, коварные вопросы задают?..

От столба с орком послышался какой-то шум и обиженный звук, Тинто оглянулся – и кинулся туда опрометью.

- Что ты делаешь?!

Но было уже поздно. Нинвен придирчиво оглядела кинжал и убрала в ножны.

- Ты бы хоть следил за ним, что ли, - недовольно сказала она подбежавшему Тинто.

Тинто неверяще уставился на пленного. Тот всё так же сидел у столба, обмякнув, с застывшими испуганными глазами. На грязной старой куртке даже не сразу удалось понять, какая прореха свежая и какое пятно – кровь, а не грязь.

- Что, не надо было ему мешать развязываться?

Тинто развернулся к ней, сжимая кулаки.

- Он же сдался! Как так можно?!

- А сколько они наших убили, вчера и вообще, тебе плевать? – неожиданно вспылила Нинвен.

- Ничего мне не…

- Что они с нашими пленными делают, ты видел? Вынь нос из книжек уже и посмотри по сторонам!

- Ничего мне не плевать! И что, что они делают? Нам что, тоже теперь всё то же самое делать, что ли?! Он же сдался!

- Пойди, лорду скажи, чтобы отменил приказ, - огрызнулась Нинвен.

- Но он же сдался! – беспомощно повторил Тинто. - И ничего он не сбежал бы, он отвечал на все вопросы…

- Новых наловишь, они тебе втрое больше наврут, - уже равнодушно посоветовала девушка. - Заканчивай тут.

- Сами заканчивайте, - отмахнулся Тинто и пошёл к башне, не оглядываясь.

***

Везти куда-то погибших по летнему теплу было сложно - и незачем: из всех только у Ристэ и ещё одного строителя была родня в Эндорэ, но далеко: кто у Макалаурэ, а кто и в Таргелионе. Поэтому следующее утро, перед отъездом большей части отряда обратно в Химринг, началось с похорон. Выбрали место над ручьём, на невысоком холме, увенчанном прозрачной берёзовой рощей, и какое-то время постояли потом молча, глядя на четыре небольших груды камней в ажурной тени. Тинто неловко переминался с ноги на ногу рядом с лордами, отогревал замёрзшие от мокрых камней пальцы, чувствуя сквозь тонкие штанины, как ветер приминает мокрую траву, и чувствовал себя странно. Все четверо погибших были ему знакомы, с Ристэ и Айкале он даже общался, но от их смерти было не столько горько, сколько… неправильно.

Всё это было неправильно: война; бестолковые стычки без смысла и логики, как позавчерашняя, да ещё с убийством безоружных пленных. Неизвестность: возродятся ли погибшие? Когда? Можно ли будет их ещё увидеть когда-то, или дорога в Аман закрыта теперь навсегда?

Про родню Ристэ он даже не знал ничего до сегодняшнего дня…

Стоявшая справа от него Хисайлин вдруг отвернулась от могил и пошла вниз по склону – Тинто удивлённо обернулся, заметив движение, поколебался и пошёл следом. Как выяснилось, недалеко. Не пройдя и полсотни шагов, Хисайлин остановилась посреди склона, глядя куда-то перед собой и наглаживая левый локоть правой ладонью. Тинто остановился рядом.

Ручей чуть слышно журчал где-то впереди, невидимый за камышами.

- Ты про папу думаешь? – негромко спросил Тинто.

Хисайлин отпустила руку.

- Я его не слышу, - так же тихо ответила она. – Несколько месяцев назад поняла, что не знаю, жив он или нет. И не знаю, с какого момента.

Что на это отвечать, Тинто не знал. Сам он давно не слышал отца и как-то незаметно смирился. Пошевелил траву ногой, глядя вниз и пытаясь найти какие-нибудь слова.

- Тьелперинкваро говорил, - сказал он, - что лорды тоже не всегда слышали Майтимо.

- Может… - Помолчала. - Ты знаешь… может, так было бы и лучше.

- Как?

Она помолчала ещё.

- Где бы он ни был до сих пор, вряд ли в Чертогах будет хуже.

Тинто подумал, что зато оттуда сюда не вернутся, а из плена – может и да. Но вслух говорить не стал, только обнял молча, и несколько минут они стояли так, слушая ветер в кронах и ручей, пока Хисайлин сказала тихонько:

- Идём?

- Да, идём.

Собравшиеся наверху тоже начинали расходиться, не заметив, похоже, их отсутствия. Только Тьелперинкваро убедился, что они вернулись, но подходить и заговаривать не спешил. Тинто сам не знал, рад он этому или не очень. С одной стороны, не хотелось, чтобы кто-то лез сейчас с дурацкими вопросами, но с другой – заканчивать разговор с мамой на такой приятной ноте тоже не хотелось. По дороге, конечно, ещё успеют о чём-то другом поговорить, но всё равно…

Ничего умного не придумывалось, и, пока они шли обратно к башне, Тинто принялся говорить о чём попало, спрашивать, как там сад, так же много ёжиков или меньше стало? Не все яблоки перетаскали? Что значит - зачем им яблоки? Не будут же они червяков без гарнира есть! А что с тем лесом, под вырубку всё-таки?

Лес пострадал в прошлом году от каких-то расплодившихся жуков, название которых Тинто благополучно забыл ещё в прошлом же году, и за зиму не оправился, так что теперь только вырубать, да, и насаживать новый.

- А мне малинник жалко, - задумчиво протянул Тинто. - Он там отличный был, между сухими-то деревьями.

- Ну, малинник быстрей вырастет, чем сосны, - улыбнулась Хисайлин.

- Думаешь, уже к следующему нашему приезду?

- Вернусь - как раз займусь этим лесом. Ещё надо вывоз брёвен организовать… А вы куда теперь? Ко мне заедете?

- Конечно, договаривались же! Я ещё рассчитываю пробовать пироги из той смородины, которую мы собирали.

- Договорились. Там много чего ещё насобирать надо. Я соседей уже подрядила, но там ещё столько же останется. Кстати, ваша охрана любит лазать по фруктовым деревьям?

- Вот ещё! Я сам туда полезу.

- Ты лопнешь, - серьёзно предостерегла его Хисайлин. – Даже если Тьелперинкваро будет помогать.

Но Тинто опасностью не смутился.

- Вот когда лопну, тогда и зови остальных.

***

Делиться с братьями потрясающей новостью Куруфинвэ не спешил. Сразу он смыл с себя мыло, оделся и попытался собрать вещи. “Попытался”, потому что одеяла, миски, выстиранная одежда и тубусы с письменными принадлежностями, которые он зло покидал в сумку, там не улеглись толком и теперь топорщились буграми, не давая завязать шнуровку. Нинкветинко только глянул в его сторону и продолжил оттирать котелок песком. Куруфинвэ то ли заметил взгляд, то ли просто вспомнил что-то приятное, приглушённо выругался, схватил сумку за дно и тряхнул, так что только что собранные вещи снова разлетелись по всей полянке. Что-то звякнуло, упав под ноги Малторнэ. Тот нагнулся, подобрал небольшую украшенную чеканкой деревянную шкатулку и протянул её лорду.

- Да зачем мне теперь это всё?! – Куруфинвэ оттолкнул его руку вместе со шкатулкой, та снова упала, на этот раз раскрывшись и разбросав по траве блестящие драгоценными камнями украшения. Сам лорд на них едва глянул, тряхнул сумку ещё раз, но какое-то одеяло застряло поперёк горловины и вытряхиваться не хотело. Вытаскивать его Куруфинвэ не стал, вместо этого швырнул на землю всю сумку и рявкнул: - Нинкветинко! Что ты там застрял?! Собери вещи, наконец!

И не дожидаясь, пока тот подойдёт или хотя бы обернётся, развернулся и ушагал к загону с лошадьми.

Проводив его взглядом, Малторнэ присел на корточки, раздвинул траву и поднял тонкий браслет из сапфировых бусин, почти без оправы, только соединённых между собой тонкими серебряными сцепками. Камень был очень красивого сине-зелёного цвета, как морская вода на мелководье в солнечный день, а в довершение сходства сквозь него прорастали тонкие нити золотистых водорослей, склонённых в одну сторону, как будто их пригибало течение. Мастер почти не гранил камни, только нарезал одинаковыми пятигранными бусинами, отшлифовал и сцепил в браслет, сохранив и природный цвет сапфира, и необычный рисунок вкраплений.