“Куда угодно” оказалось наскоро сложенным прилавком, не выдержавшим такого обращения и поехавшим вбок - вместе с бочкой, из которой по кружкам разливали что-то жарко пахнущее мёдом и яблоками. Толпа прыснула в стороны, что-то покатилось, кто-то рядом, падая, дернул Куруфинвэ за край плаща, слева заржала лошадь…
Куруфинвэ с силой рванул плащ, высвобождая, и успел заметить, обернувшись, как из-за упавшего прилавка выскочил, придерживая шапку, человек в бесформенной меховой одежде и метнулся за бочкой, всё ещё катившейся по мостовой и разбрызгивавшей вокруг себя ароматные брызги. Встречные с руганью убирались с дороги, кто-то залихватски засвистел, перекрывая шум.
Беглая бочка резво подпрыгнула несколько раз – и сочно крякнула в стену, выплеснув остатки содержимого под ноги запряженной в телегу лошади. Лошадь испуганно шарахнулась, оскальзываясь в луже поверх льда, и едва не уронив телегу.
Куруфинвэ молча скривился и принялся пропихиваться дальше по улице к перекрестку, за которым вроде бы было свободнее. Но когда до угла оставалось уже немного, из-за него вывернуло несколько всадников во главе с Тьелкормо. Его лошадь тут же решила, что на такую шумную улицу им совсем не надо, попятилась, но Тьелкормо её осадил, привстал на стременах, огляделся и рявкнул:
- Что здесь происходит? А ну разойтись!
Эдайн безо всякого приказа пытались сделать именно это, кто-то ещё упал, где-то расплакался ребёнок. Мужик в меховой куртке всё-таки догнал бочку и теперь пытался утащить её обратно к прилавку как можно незаметнее. Рядом то причитал, то ругался хозяин телеги с лошадью, которая пыталась встать, путаясь в упряжи и оскальзываясь.
Тьелкормо сделал знак спутникам не выезжать на запруженную улицу, а сам сердито двинул лошадь вперёд, ровняясь с телегой, и прикрикнул на хозяина:
- А ты чего ждёшь? Убирай живо! Что ты тут вообще забыл?
- Да я что, - залепетал человек, стягивая с головы и комкая в кулаке шапку. – Я ж на рынок еду. А вот эти… нехорошие люди заняли все улицы! Разве ж это дело? Есть же рынок, я вот на рынок еду, там продавать. А они мало что пошлину не платят, так и честным людям проехать не дают. Это куда ж годится?
Эдайн вокруг, тем временем, раздались широким кругом – подальше от разгневанного лорда. Пользуясь этим, Куруфинвэ подошёл к брату. Завидев второго лорда, хозяин телеги заговорил ещё быстрее:
- Вот и брата твоего, лорд, чуть не зашибли. Где ж это видано – ставить жаровни посреди улицы, да ещё на такой хлипкой досочке?
Тьелкормо кивнул брату и племяннику, ещё раз осмотрелся, только сейчас заметив покосившийся прилавок, сдвинул брови сурово и кивнул мужику в мехах:
- Это твоё?
- И ничего она не хлипкая, если не падать сверху. Стояла ведь третий день, и никому не мешала, пока не повалили. Ты уж прости, лорд. Твоя лошадка-то не пострадала? А тут мы мигом всё уберём, никто и не заметит даже…
Заручившись вниманием лордов и собравшихся зевак, оба человека заголосили наперебой, то ругаясь по-своему, то вспоминая синдарин и призывая лордов в свидетели…
- Да что вы тут вообще оба делаете? – не выдержал Куруфинвэ. – Это не для телег улица! И торговать тут нельзя! Я сколько раз говорил, что для этого рынок есть?
- Так ведь… - попытался оправдаться торговец, но Куруфинвэ не собирался спорить, да ещё и по такому очевидному вопросу.
- Я этот город не для торговцев строил и тем более не для эдайн! Пришли – так делайте что говорят! Значит, так. – Обернулся, нашарил взглядом Тьелпэ: - Сегодня же всех вот таких вот, - махнул рукой на покосившийся прилавок, - собрать с улиц и вышвырнуть из города! Хватит, раз слов не понимают. А через неделю за ними ещё и рынок со складом пойдёт, допрыгались тоже. У них там воруют направо-налево, а мы терпеть должны? - Обернулся к сыну. - И плевать мне, что он там придумал. Пока не было эдайн тут, и придумывать ничего не надо было!
Тьелпэ молча нагнул голову, глядя то на телегу, то на исходящие паром лужи на мерзлых камнях, зато оба человека как по команде повалились на колени и принялись в голос сокрушаться, как тяжело нынче заработать, какая семья каждого ждёт дома и как они никогда бы и не подумали нарушать законы, если бы только знали…
Дослушивать Куруфинвэ не стал. Подошёл к Тьелкормо, забрался к нему на лошадь и кивнул.
- Поехали отсюда. Нет сил сегодня смотреть на них.
========== 3.3 АГЛОН (23) Перенос рынка, краудсорсинг решения и рисунки на полях ==========
***
Мелкий и тяжёлый, как крупа, мокрый снег падал на вчерашние рассыпчатые сугробы, оплавляя их под своей тяжестью. Тьелпэ остановился у входа, стряхивая уже почти растаявшие хлопья с капюшона и плеч и разглядывая дом напротив, расцвеченный ожившими в сумерках окнами. Пористая травертиновая облицовка сквозь снегопад казалась игрой теней. Дворик был пуст и отрезан снегом от остального мира, только смутно угадывалось начало лестницы справа и деревья, тянущие головы из парка снизу, чтобы любопытно заглянуть сюда. Шевельнулась чья-то тёмная фигура, беспечно перегнувшаяся навстречу деревьям через невысокий парапет, и Тьелпэ успел недоумённо сдвинуть брови, прежде чем на ближней к парапету ветке вспыхнула лампа, раздвигая очерченные снегом границы мира, и тёмная фигура выпрямилась и зашагала вдоль парапета дальше.
Досмотреть Тьелпэ не успел: из-за угла вышли двое, и он поспешно сбежал в дом. Вполне возможно, искали не его, но рисковать не хотелось – день и так выдался слишком долгим, и общаться он сейчас согласен был разве что с Тинто.
У которого долгий день тоже едва закончился, и который при виде вошедшего радостно воткнул перо в подставку и с хрустом потянулся.
- Что, уже вечер? Наконец.
- Полностью с тобой согласен, - улыбнулся Тьелпэ, пока он удивлённо смотрел сначала за окно, а потом на зажжённую лампу на столе, как будто только сейчас по-настоящему заметил, что источник освещения переместился с улицы в абажур. Кивнул на пустую тарелку на столике у окна: – Удачно, что я бутербродов не захватил, - и с удовольствием устроился в кресле рядом, вытянув гудящие ноги. Рядом с тарелкой на такой же точно салфетке стоял горшок с каким-то неуверенно выглядывающим растением, как будто тоже предназначенным на ужин.
- А, это… – Тинто рассеянно повёл рукой в воздухе. – Это Глаэрет приносила, да.
В последние дни она сильно сочувствовала ему, придавленному работой и угрозой переезда, и всячески старалась помочь, принося еду и взяв на себя часть документов и дав приятелям отличный повод для шуток над Тинто. Калайнис, впрочем, утверждала, что после столетий вытирания носа её место в сердце Тинто не займёт никто.
- А мне никто больше еду не носит, - пожаловался Тьелпэ. – Отговариваются занятостью в связи с переносом складов. Надо бы мне тоже такую Глаэрет найти. Тебе это как удалось?
- Главное - это уметь правильно страдать, вслух и обстоятельно, - нравоучительно поднял палец Тинто. - А ты страдаешь неправильно.
Тьелпэ хмыкнул, живо вспомнив обстоятельные страдания по поводу и без, на которые он ещё пару веков назад приучился молча кивать, потому что конструктивным советам Тинто при таких разговорах почему-то обижался.
- Кстати, где ты пропадал весь день? – спросил тот. - Не знаешь, что там на ярмарке случилось? С южного склада обоз не пришёл, говорят, не проехать вообще.
- До сих пор? – удивился Тьелпэ, тут же начиная прикидывать, что он мог сделать не так, устраняя проблему. - И объехать даже не смогли?
- Не знаю, может, уже и смогли. Это в середине дня было. Так что там случилось?
Тьелпэ помолчал, сел ровнее.
- Мы проходили там с отцом около полудня, тоже проехать невозможно было, да ещё какая-то суматоха случилась. Отец возмутился и велел гнать всю уличную торговлю взашей.
- Куда? – Тинто зачем-то передвинул цветочный горшок на палец влево, вынул из земли воткнутую палочку и переткнул её с другой стороны растения.
Тьелпэ пожал плечами:
