Ардавена целые дни проводил над астрономическими расчетами.

В результате многократных опытов он установил, что скорость мысли в два раза больше скорости света. При молниеносной переброске предмета с Земли на Марс снаряд мог разбиться от мощного удара о поверхность планеты или сгореть, проходя через плотные слои атмосферы. Эти обстоятельства весьма удручали его. Настоятель несколько раз ездил в Калькутту, писал астрономам и металлургам, и те, полагая, что имеют дело с талантливым самоучкой, охотно давали ему необходимые разъяснения.

Руководствуясь их указаниями, Ардавена приказал изготовить из закаленной стали некое подобие саркофага с толстыми стенками и плотно пригнанной крышкой. Сверху саркофаг был окутан асбестовым коконом и защищен деревянным футляром, пропитанным теплостойкими составами, которые в случае сильного нагрева не дали бы дереву загореться.

Брамин сделал математические расчеты и определил, что опасность, грозящая Роберту гибелью при посадке на Марс, весьма ничтожна, и критическое состояние продлится всего несколько минут. Ардавене казалось, что эти трудности он преодолел. Наибольшее расстояние между Землей и Марсом составляет 99 миллионов миль, а самое малое, когда Марс, Солнце и Земля расположены на одной прямой, – 14 миллионов миль.

Однако, как Роберт не раз объяснял брамину, стальному кораблю нужно будет преодолеть немногим больше половины этого пути на собственной скорости, ибо после этого он попадет в сферу притяжения Марса. Ардавена знал, что земное тяготение быстро уменьшается по мере удаления от нашей планеты. Поэтому корабль должен был пролететь всего около 8 миллионов миль.

Однажды вечером йогин Фара-Шиб вместе с помощником принес в паланкине тело Роберта. Молодой инженер изменился до неузнаваемости! Его похудевшее костистое лицо было усеяно морщинами, как у глубокого старца.

Йогины, применив свои многовековые секреты, ввели юношу в состояние глубокой каталепсии, чтобы он смог перенести необычное путешествие. С помощью специальных трав они добились того, что Роберт резко похудел и теперь был скорее похож на мумию, чем на живого человека. Однако мозг его продолжал работать, и слабая искорка жизни теплилась в иссохшем теле.

Ардавена приказал положить своего бывшего ученика неподалеку от конденсатора, который, напитавшись огромным количеством праны, теперь светился голубовато-белым светом.

Фара-Шиб считал, что всесильный Ардавена с помощью заклинаний сотворил на Земле вторую Луну, а брамин не спешил рассеивать его заблуждение.

Устроившись в металлическом кресле и положив руки на подлокотники, Ардавена устремил взгляд на Роберта, передавая ему силу и спокойствие из запаса энергии, накопленной конденсатором. После этого начались обычные приготовления.

Беднягу Роберта, который был беспомощен, как ребенок, зашили в чехол, положили в сигарообразный футляр из закаленной стали, который окутали асбестовым волокном, и поместили в деревянный ящик. Края каждой из трех оболочек тщательно и; плотно соединили. На концах снаряда были прилажены тугие пружины, которые при сильном ударе должны одновременно открыть крышки футляров.

Когда все было почти закончено, брамин вдруг заколебался. В его холодной деспотичной душе зазвучали укоры совести. Еще не поздно было вернуть в сознание Роберта, а эксперимент провести иным способом.

При этом хитрый брамин размышлял:

«Отправив его навсегда в неизведанные миры, я не смогу воспользоваться открытиями, которые он мог бы сделать…»

Однако гордыня взяла в нем верх, и он решил:

«Нет, я не откажусь от своих планов! Все должно произойти так, как решил Ардавена!»

А голос тщеславия добавил:

«Я не желаю делить власть ни с кем в целом мире! К тому же, разве не в моей воле вернуть его обратно, как только я пожелаю, да еще наделенного сверхчеловеческими возможностями и обогащенного необычайными знаниями?» – пытался он оправдаться перед собой.

Подготовленный корабль поместили на деревянном треножнике. Ардавена поглядывал то на безоблачное небо, то на хронометр Роберта, который присвоил себе.

Но вот он подал знак, и в тот же миг зазвучали гонги и барабаны, и под их мрачный однообразный мотив длинные ряды йогинов со всех сторон начали стекаться на просторный двор. Они усаживались вокруг конденсатора и устремляли на него взгляды глубоко запавших глаз. На всех без исключения были только легкие набедренные повязки, лица обитателей монастыря осунулись от долгого поста, в зрачках светился лихорадочный огонек.

Двор был уже почти полон, а люди все шли и шли. Они выходили из-за огромных каменных изваяний, из глубины мрачных келий, маленькими группками спускались по гигантским каменным лестницам, бесшумно, как призраки, появлялись из густых зарослей, окружавших священные водоемы.

Наконец все до единого были в сборе. В наступившей глубокой тишине слышалось лишь взволнованное горячее дыхание необъятной толпы.

Каменные статуи слонов, озаренные голубоватым светом таинственного шара, отбрасывали исполинские тени. Настал торжественный и жутковатый момент.

Над монастырем начала сгущаться голубоватая светящаяся дымка, и Ардавена понял, что все его приказания исполнены в точности.

При мысли, что в этот миг воля многих тысяч индусов сливается с его неограниченной силой, губы Ардавены тронула горделивая усмешка и душу его охватило чувство невыразимого, нечеловеческого торжества.

Хрустальный шар полыхал ослепительным светом…

Наконец брамин решил, что пора начинать. Он устроился в кресле и положил ладони на[металлические сферы, венчавшие подлокотники.

В ту же минуту он испытал необычное чувство. Ему показалось, что мозг его разрастается, увеличивается в размерах, вмещая интеллект всего человечества. Жилы почти исчезли, став тонкими, словно нити. В них запульсировала новая, полная юношеских сил, свежая кровь, кровь гения. Ардавена словно бы вбирал в себя всемирную душу и божественный разум. Прошлое, настоящее и будущее в виде трех золотых сосудов покоились у его ног, поставленные туда рукой провидения. Вместе с осознанием неограниченной мощи в голове брамина на мгновение вновь промелькнула мысль не засылать юношу на Марс, возникли контуры нового, более благородного и достойного плана…

Но брамин уже поклялся себе, что осуществит свой замысел, и решил выполнить задуманное. Поэтому он покрепче сжал набалдашники поручней, а из его расширенных зрачков вырвались два снопа синих лучей и устремились на лежащий перед ним космический снаряд. Равные вечности минуты ожидания истекали одна за другой…

Вдруг деревянный футляр исчез с треножника, словно унесенный порывом урагана. Он рассеялся в воздухе, как мираж. Брамин победно улыбнулся, и в тот же миг напряженную тишину прорезал жуткий вопль боли и отчаяния…

Конденсатор, перенасыщенный энергией, взорвался со страшным грохотом. Хрустальный шар разлетелся вдребезги, раня своими острыми осколками сидящих на земле факиров.

Ардавена, обливаясь кровью, корчился в пыли. Глаза его были обожжены, а костлявые руки продолжали судорожно сжимать страшные металлические сферы. Йогины разбегались в разные стороны, воя от ужаса. Они считали, что против них ополчилась сама природа.

Позже они подобрали во дворе несколько сотен своих тяжело искалеченных или мертвых товарищей, которые стали жертвами науки и дьявольского честолюбия Ардавены.

Как ни старались брамины сохранить происшествие в секрете, кое-какие слухи все-таки дошли до английских властей, но офицеры, присланные для расследования, ничего не добились. А потому они доложили, что в монастыре проводились химические опыты, которые и привели к несчастному случаю.

Ардавену подобрали чуть живого. Он очень долго не мог оправиться от ран, а когда кризис наконец миновал, оказалось, что настоятель ослеп и лишился рассудка.

Ральф Питчер, грустно задумавшись, сидел в своем кабинете. С момента исчезновения своего друга Роберта он постоянно пребывал в угнетенном состоянии духа и изыскивал способы напасть на след приятеля.