— Вань, я не люблю, когда меня Марией называют, — смущенно добавила девушка, усаживаясь в свой угол, — а еще твоя манера произношения имен наших кеметских коллег…

Брат же, приняв в триста сорок какой-то раз это замечание к сведению, пригласил ее и гостя за стол, разбираться в проблеме военачальника.

Как программист понял сегодня, господин Хоремхеб, несмотря на его придурковатое поведение, — человек был очень серьезный и расчетливый. Он занимался разработкой всех завоевательных походов, тогда как Тутанхамон с головой уходил во внутренние дела страны и сотрудничество с номархами [38] . Из всей троицы (жрец, советник и военный), как выяснилось из рассказа последнего, фараон уважал его больше всех и считался с его мнением. Иван только многозначительно улыбнулся и не стал говорить, что же Тутанхамон на самом деле обо всех троих думает, потому что парень понял, как этот пучеглазый усатый человек трепетно относится к своим внешнеполитическим деяниям.

Но военачальник решил зайти к чужестранцу, естественно, вовсе не для рассказов о своих завоеваниях за кружкой "Бон Аквы". Все дело было в найденном в пустыне свитке. Планы о походах на хеттов, расстановка сил, заметки о будущих завоеваниях и военных хитростях, — вот что утащили из дворца конокрады. Вот это было куда интереснее, чем жизнеописания немолодого человека, связанные с хандрой предыдущих правителей.

— А кто при дворе читать и писать умеет? — сразу спросила Маша. — Вань, да не смотри на меня так, знаю, что говорю. Хотя и сама кеметской грамоты не разумею.

Просто программист до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что в Кемете грамоте учены были немногие. Как ни странно, но ни Иван, ни его сестра не умели читать древние письмена. Маша, правда, знала благодаря университетскому курсу несколько наиболее распространенных иероглифов, но такой уровень владения кеметским был сравним разве что с "английским со словарем". Зато всё, что ни писали брат с сестрой на чистом русском, было понятно кеметцам и те утрерждали, что Дураки знают их язык в совершенстве. Фантастический парадокс, не иначе.

— Писец Ахмос только и может, я немного, и очень медленно. А еще господин Тутанхамон умеет, он и Анхесенпаамон еще иногда подучивает. И Кия, но ей-то зачем мои свитки? Тем более, клянусь я, что все они во дворце ночью были.

— Значит, понять ваши каракули из дворцовых могли только три человека? А этот Ахмос когда-нибудь писал вам документы под диктовку? Знал, где вы папирусы храните? — Маша с головой погрузилась в работу следователя. — Да и Кия ваша — тот еще шпион. Наверняка, охмуряет вас, уважаемый Хоремхеб, и пока вы слепы от любви вещает на всю захваченную Митанни ваши гениальные планы против хеттов.

От последнего ее заключения Ивану стало просто-напросто смешно. Хотя, и в этом предположении имелось рациональное зерно. А вдруг у этих митаннийцев тут целая секретная база. Для начала царевна Кия затесалась в самые, что ни на есть близкие родственники к правителям. Для продолжения вызвала к себе с родины человека, называющего себя Небхеперура. А для окончания банкета — готовит серьезный военный поход на Хатти, а затем и на Кемет. Теория, вроде как, непротиворечивая. А вдруг всё так и есть? Тогда дело о краже государственной тайны совсем не пересекается с планами заговорщицы по устранению главы государства, и, следовательно, совершенно не интересно Ивану. Хватает ему Ирки и заговора. Но задумчивого программиста "вернул в реальность" гость:

— Да как вы могли подобное про Кию-то придумать? После того, как я ее скрывал при еретике и при стерве этой, Меритатон, она в жизни не станет помышлять о всяких гадостях! А вот Ахмос, бывало, мне писать помогал. Особенно чужестранцам. Он клинописью в совершенстве владеет. Но про мой тайник, где лежат мои секретные папирусы, никто не знал, честно-честно!

Все было ясно как день: если Хоремхеб не врал, то писарь, он же "Анубис", прекрасно был осведомлен, что военачальник разрабатывает стратегии, иногда на время заимствовал папирусы, а потом приходил к своей госпоже и вещал гениальные военные планы, выдавая их за свои. Вполне возможно, что этот ряженый и выдавал себя за Хоремхеба. Оставалась самая малость — проверить, не врет ли военный.

Да, вот еще что…

— А вы знаете, кто такой Неб? — вдруг ляпнул Иван.

Нахмурившись, коеначальник не спускал взгляда с программиста. Создавалось впечатление, будто он впервые слышал это имя.

— О, да вы, господин Харин-Хлеб, еще меньше нас вам известно, — развел руками студент, — тогда я поведаю вам сказку о митаннийце, грамоте кеметской ученом. Хитрый лис, всех нас вокруг пальца обведет.

Неприятно было Маше слушать россказни брата о том, как ее приятель спас программиста в погребе и велел никому не рассказывать о той дорожке, по которой тот выпустил Ивана на волю. Военачальник чуть со стула не упал, когда программист принялся рассказывать о том, что из дворца в один из домов Уасета ведет тайный лаз, по которому и снует между бедной хижиной и царскими покоями подозрительный тип по имени Неб.

Только сестра не терпела, она собралась духом и рассказала обо всем, что друг успел ей поведать утром, а потом и о случившемся ночью.

— Этот парень далеко не так прост, как я думал, — пробубнил программист, глядя на нарисованную схему с обозначениями отношений между обитателями дворца, — у него откуда-то есть немного золотишка, обувка, пара носков, тайный ход (какая-никакая, а недвижимость), ему снится моя возлюбленная, а еще, как ты, Маша, говоришь, он помрачнел, когда ты ему, как последняя дура, выложила о заговоре.

— Стойте, стойте, — прервал мысли Ивана Хоремхеб, — ваша сестра говорит, будто Неб этот на лошади за ней отправился. Получается, это не кража была. Возможно, и доспех да сапоги хеттские у твоего друга.

Девушка кивнула, только тряпки ее сейчас не интересовали.

— Получается, что женщина, которая похитила меня, выкрала из дворца еще и военные документы, так?

Поспорить с девушкой никто не мог. Именно это и получалось.

— Слушайте, народ, — озарило программиста, — интересные вещи: мне уже несколько раз снилась Ира, просящая помощи. Я, дурак, ничего не сделал, вот она к Машкиному дружку и обратилась! Но парнишка трусит, ко мне не спешит, только тебе жалуется! Да, господин Харин-Хлеб, вам пора тоже узнать, что в стране затевается заговор против фараона, и мы с Машей пытаемся докопаться до истины.