Может, стражники еще долго обсуждали последнюю фразу. Но Дураку до этого не было никакого дела. Выходило просто — его оклеветали, и теперь ни один из охранников не пропустит во дворец. Но никто, кроме сторожа не знает еще одного входа в дом фараона. Ясно, что если Небхеперура и сторож, то не рядовой, коли в его ведении лаз имеется.

Теперь, днем, Иван внимательнее осмотрел бедное жилище, в котором обитал лучший друг его сестры. Дом в самом центре города, в районе для знати, а имущества — кот наплакал, даже садика на крыше, как у остальных соседей, не имелось. Создавалось впечатление, что парень вовсе тут не жил, а использовал эту недвижимость просто как выход из тоннеля, замаскированный под дом. Что ж, пока хозяина немногочисленного добра нет, надо бы смотаться во дворец и обратно, успев при этом допросить фараона с женой и очистить свою репутацию.

В погребе, на счастье программиста, никого не оказалось, и он беспрепятственно поднялся в коридоры дворца. Надо было стащить у сторожа набедренную повязку из сундука и переодеться для конспирации. Но, хорошая мысль всегда приходит слишком поздно. Так что, крутись теперь, агент ОСЯ.

Как бы ему не повезло с дорогой сюда, обратный путь мог оказаться более тернистым. Нехорошее предчувствие терзало душу парня, когда он шел по дворцу. Надо торопиться и вернуться в город до тех пор, пока Небхеперура не решил отправиться на прогулку с Машей. Вряд ли хозяин секретного объекта будет рад тому, что всякие Дураки стали использовать тайный лаз как проходной двор.

Программист осмотрелся и направился прямиком в покои царской четы. Он шел быстро, уверенно. Навстречу ему, если кто и попадался, то тут же прятался в ближайшие комнаты: всех хорошенько напугали Иваном Грозным. А кем еще могли выставить заговорщики несчастного славянина?

Гость из Раши вошел в покои без стука: некуда кулаком бить, да и незачем (все равно пошлют). Анхесенпаамон с распущенными волосами сидела лицом к окну, а ее верная Мерит заплетала ей в прическу ленточки.

— Сын Сета, — огрызнулась служанка, завидев парня.

Царица вскочила и не сводила полного ужаса взгляда с Ивана, словно смерти от него ждала.

— Девчонки, вы чего? — удивился он, хотя прекрасно знал причину такого поведения. — Если бы я хотел вас убить или изнасиловать, то не стал бы заваливаться к вам днем, да еще и когда вы в такой дружной компании! Будь я фанатом визжащих девочек, устроился бы я мойщиком окон в школе стриптиза.

Царица смотрела на парня с удивлением, вспоминая слова мужа, что этот человек не несет в себе никакого зла. Иногда она поглядывала на перепуганную Мерит, которая пятилась к двери, чтоб броситься звать стражу на помощь.

— Я пришел только спросить вас, Ваше величество, об одном важном деле.

Сказав это, Иван положил правую руку на сердце и поклонился.

— Мерит, иди к себе и ни кому не говори о моем госте! — приказала царица.

— Оглохла, ослепла, стала невидимой! — добавил в шутку гость.

После этого и Мерит как-то перестала бояться, что этот человек может сделать что-то плохое ее госпоже. Служанка обернулась в сторону парня и подарила ему воздушный поцелуй, игриво подмигнув.

Еще с минуту после ее ухода они стояли молча, глядя друг на друга, и никто не решался заговорить первым.

— Аня, — начал Иван, — чего это ты меня так бояться стала?

Правительница села на кровать, скрестив руки на коленях, и уставилась на свои браслеты. Наблюдательный программист заметил, что царица была на грани истерики и еле сдерживала спокойствие.

— Аня, я пришел помочь, а если эти ночные деятели в лице Анубиса и какой-то девки наговорили про меня всякую ерунду, так это чтобы следы замести и заставить тебя или твоего мужа издать приказ о запрете посещения мной вашего дворца. Потому что без меня им легче свои тёмные делишки проворачивать. Я хоть Дурак, но догадливый! Кстати, кто на меня донес?

— Эйе, Сехемра и Хоремхеб, за завтраком, — сухо односложно ответила она, склонив голову.

Ее заплетенная с ленточками челка полностью закрыла лицо.

Что же, выходило, программа не так и глупа, вот только девушка… Копия Иры. Не мог никто из стариков принять такой облик. Оборотни, коих знавал Дурак по многочисленным сказкам и фантастическим романам, не умели превращаться в красных девиц. Но в голове витала мысль: "Близкая родственница, обиженная при дележке наследства". Детектив внимательно всматривался в черты лица царицы, пытаясь найти сходства с любимой Иринкой. Когда Иван понял, что гляделками делу не поможешь, и он пытается притянуть за уши первое попавшееся объяснение, он решил, что лучше будет описать таинственную особу царице.

— Не помнишь никого из родственников с такой внешностью?

Она покачала головой. Все самые близкие ей люди жили во дворце, дядюшки и тётушки были слишком стары, а их дети… среди них не припоминалось девушек лет двадцати от роду.

Странно, не мог же это быть кто-то из случайных людей. Царица недолюбливала Кию, как и та девушка в саду, но смирилась с присутствием вдовы Эхнатона во дворце и не желала знатной митаннийской подданной и свекрови в одном лице ничего плохого.

— Еще ее ненавидела Меритатон, — только бросила девушка в конце своего рассказа, — моя старшая сестрёнка. Она, придя к власти после смерти отца, вышла замуж за сына Кии, но посмела уничтожить все упоминания о второй жене моего отца в мире живых. Только в гробнице отца остались записи о митаннийской принцессе. Меритатон всегда считала мачеху не достойной жизни, она презирала ее, называя разлучницей матери с отцом в лучшем случае. Кроме того, сестренка все беды Кемета за последние годы списывала на совесть несчастной митаннийской царевны, которая никогда ничего плохого не сделала. Сестренка хотела однажды убить Кию, но у нее не вышло. Хоремхеб и Сехемра укрыли оклеветанную царицу. А Меритатон…

— А что с ней стало? — Иван уже забыл о ходе своих мыслей и о расследовании, а просто уселся на пол напротив Анхесенпаамон и слушал ее рассказы и откровения.

— Она пропала… Сразу после убийства Сменхкара. Говорили, что она была уничтожена вместе с мужем. Кто-то рассказывал, что она погибла от рук местных жителей в бескрайних пустынях страны Митанни за то, что она оклеветала их царевну. А может, ее разорвали на части шакалы. И народ Кемета, и жрецы, и чужестранцы — все ненавидели Меритатон за ее грубость и прямолинейность. Мне так жалко сестренку. Ей просто не повезло. Как представляю только, что у неё и тела не осталось, и она не смогла предстать перед богами на Суде Осириса, так страшно становится.