Демоненок посмотрел десять минут повтора про то, как тот впечатал в стену загипнотизированного писца. Плющевый показал этот фрагмент к тому, чтобы заявить: "Концептуальный ты мужик, Ванятка!

Иван зашел в здание топки без приглашения и молча стоял у чертяки за спиной, когда тот смотрел божественную телепередачу. Потолки топки были от силы полтора метра, как раз под рост хозяина.

— Знаешь, плюшевый, — крикнул на него программист, что тот чуть со стула не навернулся. — Ты мне время не тяни. Первое, мне всего лишь двадцать два, и умирать мне рано. Второе, и самое главное, если ты меня из своего ада не выпустишь, "Бен-Бен-TV" не сможет шоу доснять, понимаешь?

— Слушай, а ведь точно, — дошло до рогатого. — Только ты меня плюшевым не зови, я настоящий, и в голове у меня мозги, а не синтепон.

Он подошел к печке, поставил рядом трезубец, уселся в маленькое кресло-качалку и принялся усердно думать. Иван, скрючившись в три погибели, стоял у него за спиной и ждал вердикта.

— Подожди, я сперва на телевидение позвоню, спрошу, где они твою Иру прячут, а потом отправлю тебя по месту назначения.

Программист улыбнулся и попросился подождать на улице, потому что потолки слишком низкие. Демоненок прекрасно его понял и согласился.

Дурак уселся на берегу и стал наблюдать за пингвинами-рыболовами. Хорошо, конечно, в этом аду. Тут, наверняка, живут продвинутые программисты, демонята-помощники повсюду. Скорее, это не ад даже, а рай, только его адом назвали из-за высокой концентрации демонов и наличия топки. Так хотелось остаться тут, ну, хотя бы на пару деньков. Если не понравится, уговорить демоненка вернуться. Но тут Иван потряс головой, пытаясь выбить из нее все неправильные мысли.

На то это и загробный мир, что обстановка заставляет забыть о жизни, о тех, кто оплакивает твое тело, о делах, что ты не успел закончить при жизни.

Иван попытался припомнить взрыв, после которого он попал в ад. Картинка в жертвенном зале мгновенно представилась ему во всей красе, словно кто-то рисовал трехмерную сцену из игры у него в воображении. Отделанный известняком и золотом зал, факелы на стенах, спиной к жертвеннику стоит Юлька, она появилась там из воздуха, словно игровой бонус. Девушку загипнотизировали, она держит над головой гранату, потом опускает руку, дергает за чеку и бросает апельсинку в его сторону. Дальше… Прямо перед ним, Иваном, стоит Тутанхамон, а в двух метрах от них на полу спиной к Шаулиной сидит Маша. Она смотрит на брата и возлюбленного и… на воскресшую девицу. Потом Дурак видит, как граната, переворачиваясь в воздухе, падает под ноги мертвой царевне, он успевает сообразить, что Тутанхамон не знает об устройстве подобного оружия, и толкает его в спину, чтобы тот упал на Машку, прикрыл ее и, возможно, спасся сам. Юлька, в ужасе от содеянного, хватается за голову и прыгает за жертвенник. В последний момент перед тем, как граната взорвалась, Иван вспомнил, что поймал на себе взгляд Меритатон. Из-за гипноза он и отключился. Когда же Дурак пришел в себя, он уже лежал на берегу зеленой речки в аду.

Тут к парню вышел и демоненок. Начальник компьютерного ада гордо шествовал по направлению к новоприбывшему, впечатывая в землю трезубцем мягкую красную траву.

— Ну что, Дурак, — заявил он, — тебе, действительно, надо поторопиться. Эта Юлька оставила от мертвой царевны в мире живых только мокрое место да пару сережек. Лужа крови тоже умеет регенерировать, и если это произойдет, не жилец твоя Ирка, всю историю так переиначит, что даже ни одного языка программирования не изобретут! Зря я тут с тобой болтал, Иванушка! Если ты не спасешь свою ненаглядную, то мой ад разнесет на радость Билла Гейтса. А как я его старался создавать… Ты понял, а?

— Нуууу, — почесал программист в затылке.

Демоненок взмахнул трезубцем, и на Иване сменилась одежда: вместо ободранного до колена древнего девчачьего платья, стал он одет в новые синие джинсы и свою самую любимую черную футболку с пингвинчиком на груди, а еще рогатый расщедрился на красные кеды.

— Вот, теперь ты программист-супергерой!

— Ой, спасибо, ой, удружил, а то такую футболочку я забыл в спальне у царицы кеметской, Ани, как там ее… Впрочем, пропусти, пожалуйста, эту серию, не смотри, позорная она, ладно?

Демоненок усмехнулся, но пообещал.

— Ты прости, — сказал он, — что я тебе костюма Бэтмена не достал.

Иван махнул рукой:

— Да ладно, и на новых джинсах спасибо, тем более, я не супергерой… ну, пока…

— И это… прости, что я не могу тебе дать статуса Бога, полного оружия, вечных патронов, неиссякающей магии, Франкенштейна в подтанцовку, световой меч уважаемых джедаев, армию колобков-зубастиков для подмоги, чит-кодов от War Craft-а и бесплатного серийника Windows… Хотя, нет, без оружия я тебя все равно не отпущу!

И демоненок хлопнул в ладоши. Удивлению Ивана не было конца, когда он понял, что предложил ему нечистый в качестве оружия. Рогатый посмотрел на него и тихо сказал:

— Зря ты так. Это самое надежное оружие всех времен и народов! Помянешь меня, когда в действии увидешь. Главное, в карман помещается.

— Хоть на этом спасибо, — промямлил Иван, пряча убойное оружие, — ты болтай меньше, и отправь меня туда, где…

— Есть, начальник! — взвизгнул демоненок и вонзил трезубец в тело Ивана чуть ниже спины. — Удачного спасения мира, Дурак! Вздумаешь еще раз умереть, приходи, буду ждать!

Программист закрыл глаза от боли. И вдруг у него в памяти ни с того ни с сего всплыл сон Тутанхамона: плита и прикованная к ней девушка. "Сны приходят к нам из четвертого измерения", - кто-то нашептывал ему на ухо. Точно, шептал уже не демоненок в красных кедах. Но голос показался знакомым. "Здесь, где нет ни прошлого, ни будущего, сюда приходят те, кто отжил свое на земле, здесь есть место снам и предсказаниям, здесь черпают свои силы маги, — голос был напевным, умиротворяющим, — именно здесь творится добро и зло всех миров, через это место перенесла тебе программа Бога хитрости Локи в Уасет. Это плоскость разрыва пространства".

— Ты кто? — шепнул Иван, открыв глаза.

Он стоял в густом лесу, в котором росли высокие деревья с фиолетовыми стволами. Небо по-вечернему синее, но вокруг — светло словно днем. Вроде как лес, но ни одной травинки на земле, ни одного листика на странных деревьях. Куда ни повернись — везде одно и то же — деревья, деревья, деревья. Все они высоки, и ветвями своими подпирают безоблачный небосклон.